или Почему культура немыслима без принуждения
Наверное, ни о каком другом новгородском памятнике не вспоминает так часто в последнее время культурная общественность, как о церкви Петра и Павла на Синичьей горе (1185–1192 годов постройки, памятник из списка ЮНЕСКО). Повод невесёлый — состояние храма, давно нуждающегося в реставрации, внушает очень серьёзные опасения.
Воспользовавшись приездом в Великий Новгород заместителя директора Департамента государственного культурного наследия Министерства культуры РФ Павла МОСОЛОВА, корреспондент «НВ» обратился к нему с вопросом:
— Павел Олегович, вся надежда — на вас, на федеральный центр. Можете обнадежить?
— Вы знаете, могу. В принципе вопрос решен: храм будет отреставрирован. Буквально месяц тому назад я проводил совещание с участием руководителей Новгородского музея-заповедника, областной инспекции охраны объектов культурного наследия, а также регионального управления «Росимущества». Суть в следующем: музей брать этот храм не будет. Храм, который стоит на кладбище, не должен быть предметом музейного показа. Надо с уважением относиться к памяти наших предков.
— Значит, пользователем будет Церковь?
— Да. Новгородская митрополия РПЦ уже подтвердила, что возьмет на себя заботы и ответственность за судьбу храма, если будет проведена его реставрация. Безусловно, в таком виде, как сейчас, церковь не может быть передана. Мы это прекрасно понимаем. Пару лет назад уже разрабатывался проект реставрации, но он не был согласован министерством. Проект делался, если можно так выразиться, под музей. Кроме того, с нашей точки зрения, предварительно памятник не был в достаточной степени исследован, в частности — археологами. Ведь, как известно, в храме погребена святая Харитина Литовская*. Необходимо исследовать это место и привести его в надлежащий вид. Соответственно, в данное время стоит также задача доработки проекта, поскольку памятник будет действующей церковью. Ведь его месторасположение диктует определенные требования: какие-то коммуникации можно провести, а какие-то — нет.
— Но в первую очередь, наверное, необходимы противоаварийные работы. Ремонт кровли хотя бы.
— Совершенно верно, это и будет сделано в первую очередь.
— Что можно сказать о сроках?
— Скорее всего, работы будут начаты в следующем году. Но если говорить о сроках... Смотрите, объект ЮНЕСКО, но на государственной охране в Министерстве культуры состоит только с 2012 года. Этот год — как Рубикон, с точки зрения установления зон охраны.
— Памятников много, а проекты охранных зон стоят недешево.
— Для этого существует федеральная целевая программа «Культура России». Видно же, кто заявлялся, кто нет. Когда на Юрьев монастырь была подана заявка на выполнение проекта охранных зон, то он и был разработан.
Замечу, что еще сравнительно недавно не было должного порядка даже с учетом. Взять, к примеру, Новгородский кремль. На государственной охране — с 1960 года. Что именно подлежит охране? Одна строчка была: ансамбль Новгородского кремля. А что в него входит? Где основной документ с пообъектным составом?
— А как теперь?
— На данный момент нами определены все предметы охраны, утверждены все границы территорий объектов. Вносим охранные зоны в реестр недвижимости. В первую очередь эта работа была проведена по памятникам, имеющим статус ЮНЕСКО.
— Как-то неудобно было бы не провести.
— Абсолютно! Говорить о том, что объекты ЮНЕСКО — те, которые представляют наибольшую ценность, и не обеспечивать их элементарными вещами. Повторюсь, к настоящему времени мы эти упущения наверстали. Но ведь было бы куда лучше, если бы этим обеспокоились наши предшественники. Потому что когда нет понимания по нормам и ограничениям, связанным с соблюдением закона об охране культурного наследия, неизбежно возникают серьезные затруднения при осуществлении государственной охраны.
— Можно уточнить, о каких предшественниках и чьих упущениях идет речь? Допустим, разработка проекта охранных зон Хутынского Варлаамова монастыря и интенсивная застройка прилегающей к нему территории стартовали почти одновременно.
— Все верно, когда начиналась разработка охранных зон, урбанизация вокруг Хутынского монастыря была в разы меньше. Поясню. События развивались следующим образом. Поступила заявка о выделении средств на разработку проекта охранных зон. И она была удовлетворена в рамках ФЦП «Культура России». Был подготовлен проект, однако администрация Новгородской области под разными предлогами его не утверждала (это ее прерогатива, поскольку монастырь в Хутыни не является памятником всемирного культурного наследия). Да, опоздание допущено, но причиной тому — позиция субъекта, его отношение к исполнению своих полномочий. Невозможно на уровне Федерации делать всё и за всех.
(Проект был разработан в конце 2010 года, а вступил в силу лишь в 2016-м. Можно, конечно, говорить о роли новгородских властей, добивавшихся учета уже свершившейся застройки, но очевидно и то, что слишком долго проект лежал без движения в самом Минкульте. — В.Д.).
— Дело прошлое, как говорится, однако сравнительно недавно случился новый скандал — коммерческое строительство в охранной зоне вышеупомянутой церкви Петра и Павла.
— Попытка строительства, работы ведь были остановлены.
— Но эта попытка имела место опять же в период некоего правового вакуума, когда охранные документы были разработаны, но еще не утверждены.
— Никакого правового вакуума не было. Лица, причастные к прохождению решения о застройке, почему-то забыли о существовании зон охраны Новгорода, принятых еще в 1988 году Советом Министров РСФСР.
— Тогда было другое государство.
— А памятники — те же! Мы же об их судьбе печемся. И запрет на строительство в том месте, на той же территории был и 30 лет назад. И эти зоны были совмещены с генпланом города. Так почему же ответственные люди, занимающие определенные должности, решили, что можно игнорировать ранее принятые документы?
— Следствие разберется.
— Да, пусть следственные органы работают. Потому что в такой ситуации только два варианта могли быть: либо строители вышли внаглую, либо у них были согласования, кем-либо подписанные, что предполагает ответственность этих подписантов.
— Плохой опыт — тоже опыт. Есть гарантия, что подобное не повторится?
— Хотел бы, но не могу дать гарантии наперед, что никто ни к какому памятнику не подступит, испытывая острый коммерческий интерес. Предположим, придет ночью и построит что-нибудь. Не здесь, так в другом месте. Россия большая. Конечно, я утрирую, исходя из того, что плохой сценарий весьма реален. Но за ночью придет утро, и мы с вами все увидим. Скандалы, они тоже не проходят бесследно.
— Есть изменения?
— Ситуация в области, как нам представляется, изменилась, и самым существенным образом. Тот уровень взаимодействия и понимания, какой у министерства есть с нынешним руководством Новгородской области, нас вполне устраивает.
(Заметим, что повод для оптимизма появился и у новгородской культурной общественности. Вспомним хотя бы о начале восстановления Троицкого храма, построенного А.В. Суворовым. Проблема сдвинулась с места благодаря активному участию главы области Андрея Никитина. А буквально недавно появилась надежда на лучшее будущее другого храма, в деревне Сопины Боровичского района — деревянной церкви Рождества Богородицы. Кроме того, под патронажем губернатора идет работа над проектом «Новгородские усадьбы». — В.Д.).
— Остается пожелать, чтобы значимость того колоссального наследия, каким обладает регион, была осознана каждым его жителем. Ведь если ты строишь баню у храма Спаса на Нередице, то тем самым демонстрируешь абсолютное неуважение — к памятнику ЮНЕСКО, к мировому сообществу, к себе самому, в конце концов. Но это — отдельная большая тема, поскольку поднимает вопросы образования, воспитания, культуры.
— Ментальности.
— И это тоже. Речь идет о всем том, что нам предстоит еще взращивать.
— В особенности у того слоя, который «решает вопросы».
— Точнее сказать тогда уж: у прослойки. Коммерческим организациям, специализирующимся на строительстве, исторического самосознания, к сожалению, не всегда достает. Это общероссийская проблема. Не остается ничего иного, как постепенно, понуждая людей, двигаться в правильном направлении, формировать у них уважение к нашему общему наследию и закону, который его защищает. Это наша обязанность. И наших коллег в регионах. Когда спрашивают, почему тут очерчены зоны охраны, какой исторический ландшафт вы собираетесь охранять и т.д., надо терпеливо объяснять. И, конечно же, отстаивать наше прошлое ради нашего будущего. Здесь очень многое зависит от компетентности, профессионализма и активности структур, отвечающих за охрану объектов культурного наследия.
