Там, где Темнишная башня соседствует с Тюремной церковью
Южная часть новгородского кремля, какой мы ее знаем теперь, застроена не очень плотно. Однако в X—XII веках там кипела жизнь — на мощёных улицах стояли жилые дворы. Исследователи до сих пор спорят, когда территория детинца приняла современные очертания.
По заказу Садко
Самой древней из сохранившихся здесь построек является церковь Андрея Стратилата, которая изначально числилась южным приделом Борисоглебского собора. Первый каменный собор на месте деревянного предшественника был возведен в 1167—1173 годах богатым новгородцем Сотко Сытиничем — предполагаемым прообразом былинного купца Садко. О богатстве инвестора свидетельствуют размеры храма, сравнимые с Георгиевским собором Юрьева монастыря или Никольским собором на Дворище.
Размаху заказчика, видимо, не вполне соответствовали технические навыки зодчих, возводивших собор дважды на старом основании — в 1302 и 1441 годах. Окончательно обветшавший Борисоглебский храм упразднили во второй половине XVII столетия, а небольшой придел Андрея «обрёл независимость». За несколько лет до разборки древней Борисоглебской церкви по указу новгородского митрополита Никона (будущего патриарха-реформатора) из неё выкинули «Перуновы палицы» — реликвию, напоминавшую о крещении Новгорода в конце X века.
Ещё один храм появился в юго-западной части кремля не позднее XIV века. В 1305 году в летописи впервые упоминается построенная на воротах «от Прусской улицы» надвратная Покровская церковь. В 1389 году она была выстроена заново по заказу посадника Григория Якуновича, а в 1580-е годы — перестроена вместе с одноименной башней.
В ходе этой реконструкции кардинально изменился облик и башни, и храма: первая из проезжей стала глухой, а второй занял новое место — немного в стороне от прежнего, но тоже примыкая к башне. В XVII веке Покровская церковь стала частью Воеводского двора и домовой церковью новгородских воевод. Тогда же её основательно перестроили в московском архитектурном вкусе: над приземистым объёмом появились четвериковый и восьмериковый ярусы, увенчанные главой на восьмигранном барабане.
Разоблачитель Обернибесов
В XVII веке новгородский воевода был высшим должностным лицом в городе, обладавшим всей полнотой административной и военной власти. Как правило, назначались на эту должность крупные московские бояре, правившие от имени правительства и получавшие жалованье в Москве.
Для их размещения и понадобился Воеводский двор, занявший львиную долю территории южной части кремля. Впервые двор появился, по всей видимости, в 1620-е годы. Постройки двора и тын, которым он был обнесён, были деревянными, и во время большого пожара в 1686 году сильно пострадали. Деньги на строительство нового воевода боярин Шереметев собрал с жителей города и уезда. В грамоте царям Иоанну и Петру Алексеевичам он сообщал о сборе с крестьянских и бобыльских дворов «по пяти денег со двора», а в общей сложности было собрано 423 рубля 32 алтына и 3 деньги. Ещё 71 рубль дан из казны. Похоже, не обошлось без злоупотреблений: новгородец Обернибесов сообщал в челобитной, что в действительности воевода собирал по 6 денег со двора, и общая сумма была существенно больше, чем та, о которой отчитался Шереметев, — 569 рублей.
В палатах каменных
Судя по всему, качество строительных работ тоже оставляло желать много лучшего. Уже через шесть лет новый воевода Прозоровский сообщал в Москву, что «ныне на том дворе хоромное и всякое строение поогнило и развалилось, а без починки и вновь без строенья пробыть не мочно». Прозоровскому пришлось просить разрешение на строительство нового двора. На этот раз в Москве решили вопрос радикально — было велено построить каменный воеводский двор, «чтоб впредь то строенье было твёрдо и прочно и мочно б было боярам и воеводам жить в тех каменных житьях без утеснения и без нужды». Правда, новгородцам для этого пришлось раскошелиться уже по 10 денег с двора.
В 1692—1696 годах комплекс был возведён в камне «подмастерьем каменных дел» Семёном Елфимовым. Теперь вдоль крепостной стены тянулась Большая палата, где жил воевода. Тогда же обрела свой окончательный вид и башня Кокуй — из глухой, не превышавшей высоты стен башни-раската с площадкой для артиллерийского орудия наверху она превратилась в высокую дозорную башню, ставшую одной из построек комплекса Воеводского двора. Часть территории двора занимал сад.
Однако простоял Воеводский двор недолго. В 1733 году он сгорел, а остатки были разобраны на протяжении последующих десятилетий. В конечном итоге от двора осталась лишь примыкающая к Покровской церкви часть ограды с небольшой трёхпролётной звонницей.
Живые и мёртвые
В первой трети XIX века в бывшей резиденции новгородских воевод обретала совсем иная публика — башня и церковь стали частью комплекса женской тюрьмы. Тогда же башня обрела немного зловещее название «Темнишной», а церковь стала Тюремной. В конце 1870-х годов узниц там сменили лишённые крова «престарелые бедные обоего пола» и дети — Новгородское общество попечительства бедных устроило там богадельню. В 1898 году башня, где к тому времени оставались уже только «призреваемые престарелые женщины», по высочайшему повелению была передана Обществу попечительства о бедных под покровительством великой княгини Марии Павловны.
Хотя идея дать кров обездоленным была более чем благородна, её воплощение оставляло желать лучшего. Супруга начальника 22-й пехотной дивизии Ольга Олохова вспоминала: «На старух же было мне всегда очень грустно смотреть: им город отвёл старую, ненужную тюрьму. Там были три комнаты одна над другой и больше ничего. Зимой холодно и сыро; окна за решётками. Часто рядом лежали живые и мёртвые; по 20 человек в комнате, правда, очень большой, но всё тут — и ели, и спали, и жили, и умирали». На питание обитательниц богадельни выделялось 6 копеек в день. И всё же они были благодарны за то, что «им не дали умереть под забором», вызывая слёзы у генеральши своими «благодарностями и благословениями».
Приют в Покровской башне и ещё один, для детей-сирот, содержались благотворительным обществом. Для сбора средств регулярно устраивалась лотерея: «В зале Дворянского собрания происходила и продажа шампанского, цветов и вещиц по почину и жертвам горожан, и сама лотерея». Посудные фабрики присылали столовые и чайные сервизы, спичечная — ящик спичек и т.д. Вторым призом была корова, а первым — лошадь с саночками, которая перед лотереей «ездила с бубенцами для рекламы по городу ... на соблазн публике!».
Вся эта благотворительная деятельность едва не прервалась с появлением в 1911 году нового губернатора Лопухина, супруга которого заявила: «Я не хочу возиться с этими противными старухами и не терплю грязных детей. Я хочу устроить санаторию для туберкулёзных, это очень одобряется в Петербурге». С большим трудом удалось уговорить её не прекращать богоугодное дело.
А-ля Русь
В советское время богадельня и башня были приспособлены под жилые помещения, из которых открывался вид на цветочно-декоративную базу городского отдела коммунального хозяйства. Впрочем, цветники страдали от действий несознательных граждан. Газета «Звезда» сообщала в 1925 году: «Порча клумб и кража цветов не прекращаются. Нужны меры для обуздания хулиганов». В 1936–1940 годах здание было отремонтировано Управлением новгородских музеев, однако начавшаяся вскоре война свела на нет эти усилия — башня очень сильно пострадала и была отреставрирована лишь в 1968 году. Вскоре в ней разместился ресторан «Детинец», интерьер которого был стилизован «под древнюю Русь». В 2009 году ресторан в башне был закрыт, а Покровская церковь передана Новгородской епархии.
«Тюремный» период был и в истории соседней Златоустовской башни, которая в 1780-е годы была приспособлена под мужскую тюрьму. Сами заключённые размещались в помещениях пяти ярусов башни, караульная и больница — в построенных рядом с башней флигелях. Тюрьма в башне просуществовала до 1832 года, в середине того же столетия она была отремонтирована и приспособлена для хранения архивов Казённой палаты, а ближе к концу века — отведена для размещения библиотеки и музея, занявших в 1879 году оба флигеля.
«Бесцельная затея»
Постановление о создании в Новгороде музея было принято Новгородским губернским статистическим комитетом по инициативе священника, краеведа и писателя Николая Богословского 4 мая 1865 года. Однако судьба музея складывалась непросто.
Земство, в ведении которого он находился с 1867 года, после неудачных попыток придать ему естественно-научный характер признало его «бесцельной затеей» и постановило в 1878 году закрыть. Положение спасло участие в судьбе музея посетивших Новгород в том же году великих князей Сергея и Павла Александровичей и Константина и Дмитрия Константиновичей, выделивших на возобновление музея необходимую сумму и материально поддерживавших его впоследствии.
Тогда же музею был отведён один из расположенных у Златоустовской башни флигелей. Помещавшаяся в одной комнате экспозиция была открыта для посетителей 19 февраля 1880 года. Однако ветхое и тесное здание мало подходило для таких нужд, и через несколько лет музей был перемещён в саму башню, переоборудованную на средства великих князей и частных жертвователей. 28 января 1887 года музей был вновь открыт для публики. Однако и на этот раз отведённые ему помещения не вполне соответствовали своему назначению.
Наконец, дело взял в свои руки губернатор Александр Мосолов. По его инициативе оба старых флигеля разобрали, а вместо них появилась двухэтажная пристройка с антресолью, соединённая с башней двухэтажной встройкой. Музей строили всем миром: две трети необходимых средств были пожертвованы частными лицами (землевладельцами, заводчиками, купцами, духовенством). 17 января 1893 года состоялось освящение здания и открытие в нём обновлённой экспозиции.
Не наш метод
В первые годы советской власти структура экспозиции Новгородского государственного исторического музея (теперь он назывался так) включала в себя археологический, оружейный, нумизматический и художественно-бытовой отделы. Новые времена требовали новых подходов, и в 1925 году экспозиция была изменена. Теперь в ней была отражена практически вся история Новгорода: каменный век, эпоха древнего новгородского народоправства, московская эпоха и дворянско-крепостнический период.
Крестьяне, красноармейцы и учащиеся могли посещать его бесплатно, остальные — за 10 копеек (в составе экскурсии — 5 копеек). Любознательный турист мог попасть на экскурсию не только по исторической экспозиции или архитектурному памятнику, но и по современному на тот момент городу: на городской водопровод и фильтры, электростанцию, Дом матери и ребёнка, детский дом, казармы, музей уголовного розыска, фабрики, заводы, туберкулёзный и венерический диспансеры и даже на городскую бойню.
Илья ХОХЛОВ,
Вячеслав ВОЛХОНСКИЙ,
научные сотрудники НГОМЗ
