Церковь Спаса Преображения на Ильине улице впервые упоминается в «Сказании о битве новгородцев с суздальцами»
По церковному преданию, чудотворный образ иконы Богоматери был взят из Спасского храма и вынесен на стены осаждённого Новгорода. После попадания суздальской стрелы в лик иконы осаждавших поразила слепота, и они были разбиты новгородской ратью. Было это в 1169 году. Летописцев судьба церкви Спаса заинтересовала только спустя полтора столетия: в 1329 году храм назван среди строений, сгоревших во время очередного городского пожара. В 1374 году была возведена каменная церковь. Освящение совершил архиепископ Алексей «с игумены и с попы и с клиросом (певчими) святыя Софея».
И богу, и людям
Церковь Спаса на Ильине — это, бесспорно, одно из крупнейших произведение новгородских зодчих XIV–XV веков. На стенах храма можно увидеть энциклопедию средневекового новгородского декора — парадные перспективные порталы, одиночные окна с нарядными «бровками» и сложные оконные композиции, ниши для фресок, закладные каменные кресты и кресты, выложенные из кирпича, валиковые разводы на апсидах, пояски кирпичного декора — бегунка и поребрика... За этим нагромождением архитектурных форм предстает яркий образ парадного храма, посвященного Богу, но созданного для людей, для украшения города и на века.
Историки архитектуры, говоря о Спасской церкви как об эталонном произведении новгородских зодчих, часто отмечают, что здесь развитие стиля дошло до максимума творческих и конструктивных возможностей. Обильный фасадный декор кажется несколько дробным для масштабной плоскости стен, а если приглядеться к общему облику сооружения, можно заметить, что глава церкви пропорционально мала для массивного основного объёма — строители явно опасались обрушения завершения и перестраховались, уменьшив размеры барабана и тем самым облегчив конструкции.
В 1378 году по заказу боярина Василия Даниловича с жителями Ильиной улицы была выполнена роспись. Над фресками работал выдающийся живописец Феофан Грек. Время не пощадило древние росписи — они страдали от огня, их несколько раз поновляли, а к XIX веку закрасили зелёной и розовой красками, предварительно сбив большую часть штукатурки с живописью. Изменения коснулись и внешнего вида храма — прорубались новые окна, были сбиты и заштукатурены некоторые декоративные элементы, на месте древней луковичной главы устроили модный в XVIII–XIX веках купол с декоративным фонарём. В первой половине XIX века на месте небольшого западного притвора построили новую паперть с приделами и колокольней.
Только в начале XX века на стенах храма были сделаны первые расчистки древней живописи, эта работа с перерывами продолжилась до 1970-х годов. Раскрытие фресок позволило понять особенности стиля Феофана Грека. Реставрация коснулась и стен древнего храма — перед войной были разобраны поздние паперть и колокольня, в послевоенные годы по проекту Любови Шуляк восстановлены обрушившиеся от обстрелов своды, реставрированы фасады и устроена новая луковичная глава, более соответствующая формам средневековой архитектуры.
Волга, Волга...
В 1354–1355 годах напротив тогда ещё деревянной Спасской церкви специально для иконы Знамения новгородцы возвели новый каменный храм. Почитание чудотворного образа Знамения с годами только возрастало, икона стала символом и святыней Новгорода. Церковь стала тесна для пышных архиерейских служб и торжественных крестных ходов, и в 1682 году на её месте заложили новое сооружение. В построенном за шесть лет соборе практически нет черт новгородской архитектуры. Вероятно, заказчик строительства, новгородский митрополит Корнилий, пригласил зодчих из Поволжья. В конце XVII — начале XVIII веков вокруг собора построили жилые и хозяйственные корпуса, здание богадельни, высокую шатровую колокольню и святые ворота. В 1702 году артель костромских живописцев за немалую по тем временам сумму в 600 рублей украсила храм росписями. Особым богатством отличалось убранство собора — росписи, резной золочёный иконостас, серебряные оклады икон местного ряда и, конечно, украшения Знаменской иконы. В 1850 году «усердием граждан Новгорода» для неё была изготовлена новая золотая риза, весившая более 5 килограммов, украшенная бриллиантами, изумрудами и сапфирами.
После революции, во время компании по изъятию церковного имущества для голодающих Поволжья, ценности Знаменского собора привлекли особое внимание большевиков. 27 апреля 1922 года были конфискованы 23 серебряные ризы, десятки серебряных чаш, оклады евангелий, дары верующих, висевшие при Знаменской иконе. Забрали и золотой оклад, который по своей ценности «мог перекрыть не только все остальные ценности Знаменского собора, но едва ли и не всего города». Присутствовавший при конфискации ценностей сотрудник музея Сергей Смирнов позднее вспоминал: «непонятно, почему эту процедуру изъятия не провели более осторожным и деликатным способом? Почему сдирали на глазах прихожан оклады с икон, складывали их грудами на пол, а потом на подводе везли по улице? Всё это было не нужно, грубо и оскорбительно. Навсегда запомнилось мне, как после окончания всей этой тягостной процедуры, когда ушли члены комиссии, уехали подводы с церковным добром, настоятель собора протоиерей П. Беляев уселся на приступочку под ободранным иконостасом и горько заплакал».
За забором направо
В 1920 году «в ограду Знаменского собора» был переведён «арестный дом», для которого был отведен корпус, «находящийся за забором направо». Остальные здания находились в распоряжении верующих. После ремонта в 1925 году «арестный дом» был открыт для «ночлежников». Помещение «с бесплатным кипятком, казённым освещением и отоплением» было рассчитано на 40 мужчин и 15 женщин. Плата за ночлег составляла 5 копеек. Скоро за ночлежкой закрепилось название «Гопка».
Главными её обитателями были высланные преступники, иногда даже убийцы. «Здесь вы можете встретить представителей всех профессий по воровской квалификации: ширмачи — карманные воры, завсегдатаи базаров, толкучек и многолюдных мест скопления, воздушники, вздерщики, городушники, домушники и много иных воровских профессий». Расставаться со своим «ремеслом» эта публика не спешила, с лёгкостью меняя ночлежный дом на исправительный (так тогда называли тюрьму).
После 11 вечера, когда возвращались с промысла постояльцы, «Гопка» оживлялась: «Грубые, плоские шутки, сопровождаемые матерщиной, оглашают низкие своды бывшей богадельни». Женский контингент в основном составляли «проститутки, высланные из других городов за преступления». Тяжело приходилось немногим несчастным, оказавшимся в этом злачном месте в силу обстоятельств. Были там и подростки, и женщины с детьми. На время останавливались «беженки болгарского белого террора» и «кочующие румыны».
Прилегающие улицы стали небезопасными, и горсовет упорядочил «Гопку», постановив, что дом предназначен исключительно для ночлега. Приём был открыт с 20 до 24 часов летом и с 17 до 24 — зимой. Было запрещено распитие спиртных напитков, азартные игры, «совместный ночлег мужчин и женщин», а также «шум, ругательства, драки, порча инвентаря и стен, стирка белья, приготовление горячей пищи». Плата за ночлег устанавливалась в 10 копеек. Виновные в нарушении правил подвергались предупреждению, денежному штрафу в 25 рублей или принудительным работам до двух недель.
В те годы Новгород считался подходящим местом для отправки «преступного элемента» из других губерний, в особенности из Ленинграда. Жилищно-благоустроительная подсекция горсовета ходатайствовала даже через губисполком перед областными властями «о прекращении высылки подобных лиц».
Илья ХОХЛОВ
Вячеслав ВОЛХОНСКИЙ
научные сотрудники НГОМЗ
