Как называть человека, способного превратить обыкновенный камень в произведение искусства? Разумеется, волшебником. Однако после первых минут общения с новгородцем Михаилом КАРПУЛЕВИЧЕМ, молодым мастером, работающим в технике резьбы по камню, на ум приходят совсем другие ассоциации. Каменный человек. Михаил скуп на слова и эмоции, на вопросы старается отвечать односложно. Может быть, резчик по камню и должен быть именно таким?
— Камнем я занимаюсь только тогда, когда действительно этого хочу, — рассказывает Михаил. — Могу 12 часов сидеть над работой. А иногда вообще не прикасаюсь к ней, ведь происходит всё дома, и руководства надо мной нет. Резьба по камню — профессия у меня очень даже творческая: не так важно, что получится в конечном результате, я занимаюсь этим ради самого процесса.
По мнению мастера, работа ради результата — общая беда современного творчества.
От цивилизации не уйдёшь
В своём занятии Михаил Карпулевич вполне осознанно занял позицию «свободного художника»: отсутствие профессионального образования его не смущает и не останавливает. В 22 года, ориентируясь на опыт нескольких старших коллег, он сумел стать участником нескольких крупных выставок, сделал персональную экспозицию. Наш резчик по камню известен и в новгородских арт-салонах: многие с удовольствием покупают его работы.
— Так получилось, что, ещё учась в школе, я увидел работы своего товарища, заинтересовался ими и просто попробовал, — поясняет мастер. — А уж дальше — дело интереса. Вообще, любой человек может научиться чему угодно, а вот чтобы продолжать дело нужно терпение.
Рассказывая о своей профессии, мастер то и дело употребляет слово «просто»: «просто» начал, «просто» попробовал, «просто» получилось. Однако насколько простое ремесло выбрал для себя Карпулевич, становится понятно лишь после посещения его дома.
Преобладающий цвет в жилище Михаила — белёсо-розовый. Сам мастер с улыбкой говорит, что это особое дизайнерское решение, хотя на самом деле вся комната покрыта тонким слоем каменной пыли. На рабочем месте её слой заметно толще. На других поверхностях бережно прикрытые бумагами лежат уже законченные работы. В углу — небольшой книжный стеллаж. От тяжести увесистых книг полки его сильно прогнулись.
— Я с детства интересовался искусством фрески. А когда начал заниматься резьбой по камню, пришлось еще внимательнее изучать византийское и русское искусство. Именно оттуда и брал сюжеты для будущих работ, — рассказывает Михаил.
Мой собеседник вскользь упоминает об изучении множества старинных книг, о знакомстве со скандинавской, египетской, индийской и кельтской мифологией. Также случайно выясняется, что Карпулевич знает старославянский язык, множество житий святых, сюжеты из которых используются в работах.
— Иногда мне кажется, что об искусстве резьбы по камню нужно начинать писать самому, — рассуждает мастер. — Мои работы называют «геммами» — это драгоценные или полудрагоценные отполированные камни с резными надписями или изображениями. Слово, конечно, красивое, но имеет дальнее отношение к тому, что я делаю. Русская традиция резьбы по камню уходит своими корнями к византийским камеям, технике выпуклой резьбы в противовес резьбе углублённой — инталиям. Камеи, в свою очередь, произошли от античных гемм. Я же называю свои работы просто «резные камни». Может быть, менее красиво, но зато более точно.
Далеко не сразу становится понятно, что же в квартире Михаила всё-таки не так. Оказывается, в ней нет ни одного атрибута современного человека: домашнего кинотеатра, компьютера, подставки, забитой дисками. Зато есть вещи совершенно необычные: коллекция стеклянных бутылочек, собранная в канавах родного города и на блошиных рынках Петербурга, патефон и множество старых пластинок 30—50-х годов.
На вопрос об осознанном уходе от цивилизации собеседник отвечает, посмеиваясь и иронизируя:
— Как можно уйти от цивилизации, живя в ней? Несмотря на обилие вокруг необычных вещей с нашим временем меня связывает всё, и в первую очередь — квитанции по квартплате. Да и вообще, я современный человек, вот только Интернета и компьютера в моей жизни нет. Просто потому, что мне они не нужны.
Почти пещера
И всё же главный акцент в необычном интерьере квартиры Карпулевича сделан, разумеется, на камни. На тумбочке и за столом, рядом с кроватью и под ней лежит самый обыкновенный сланец-известняк — камень с берегов озера Ильмень. Именно там мастер и пополняет свои запасы: после живого взаимодействия с природой, многовековой обработки водой камень становится гораздо более интересным, чем просто из карьера.
— Известняк в сознании большинства людей — это белый, крошащийся камень, но это не совсем так, — улыбается Михаил. — Конечно, он очень мягкий, поэтому и для работы подходит идеально, но в руках не рассыпается. Как раз из-за мягкости много камня испорчено тяжёлой техникой, иногда работающей на Ильмене.
Мастер признаётся, что для работы с камнем нужно не только терпение, но ещё и физическая сила: пригнать машину на берег, спуститься по крутому откосу, набрать полцентнера материала, загрузить в машину, привезти в город, выгрузить, разложить по комнате. А в результате, по словам камнереза, использован будет не такой уж большой процент:
— Невозможно объяснить, какой камень подойдёт для работы, а какой — нет. Это только дело вкуса и нрава. Звучит громко, но на деле камни можно оценивать, как людей. Нос, рот, глаза есть у всех, вроде бы все одинаковые, но один человек нравится, а другой — почему-то нет. Точно так же и тут.
Ещё один материал, необходимый для работ Михаила, — это дерево, так что и «брёвен» в его квартире-мастерской тоже достаточно.
— Когда работа с камнем завершена, он закрепляется на дереве, — рассказывает и одновременно показывает Михаил. — Так что подбор подходящей доски — не менее важная часть ремесла.
Иногда автор помещает свои работы на обыкновенную оструганную доску, а иногда фоном может служить и старинная древесина, хранящая царапины и морщины нескольких веков.
— Я общаюсь с археологами, так что ненужные древние доски, к примеру морёный дуб с Троицкого раскопа, оказываются в моём распоряжении, — рассказывает Карпулевич. — Правда, скоро его докопают, а дерева в городе больше нет, придётся решать вопрос с поиском материалов для ремесла.
Обыграть камень
Удивительно, но, с энтузиазмом рассказывая о коллекции грампластинок, о музыкальных пристрастиях и последних приобретениях в коллекцию бутылочек, на вопросы, касающиеся основного увлечения — резьбы по камню, Михаил отвечает осторожно:
— Чтобы понять, как и что делается, лучше всего самому попробовать, а передать словами то, что чувствуют руки, нельзя. В моём деле нет специальных названий для инструментов, да и в продаже их почти нет, так что я в основном пользуюсь самодельными.
Интересно, что Михаил вполне осознанно предпочитает обыкновенный сланец с берега озера драгоценным камням, объясняя это очень просто:
— Янтарь и сам по себе интересный, красивый камень, стоит только его повесить на шнурочек. А вот сделать из камня, по которому все ходят ногами, что-то яркое, привлекающее внимание, гораздо сложнее. Для меня значимы абсолютно все работы, но больше всего ценны те, которые я дарю — даришь ведь только самое хорошее. Между тем всем хочется получить подарок побыстрее, а ведь процесс резьбы длительный, некоторые вещи я делаю несколько недель подряд. Опять же и материал живой: если что-то отрезал, то на место уже не вернёшь. Хотя непредвиденные сколы не назовёшь браком, всё можно каким-то образом обыграть.
Обыгрывание любых форм, созданных природой, и привело к тому, что работы в коллекции Михаила абсолютно разные: некоторые изображения идеально отшлифованы и заключены в строгую рамку, другие выступают из натурального, не тронутого инструментом каменного пласта. Тематика работ различная, есть много православных и скандинавских крестов-плетёнок, образков со святыми. По мнению автора, в религиозных сюжетах эмоциональная нагрузка намного больше.
— Не могу сказать, что верю в камни, у которых есть своя энергетика, однако иногда бывает, что из внешне хорошего камня ничего не получается. И совершенно непонятно, в чём проблема, — рассказывает Михаил. — Мои работы созданы не совсем по иконописным канонам, это, скорее, вариации на тему. Ощущаю ли я себя творцом? Ощущать можно что угодно, а вот кто я на самом деле — судить не мне.
В планах Михаила уже маячит идея новой персональной выставки. Впрочем, о будущем мастер мыслит философски:
— Сейчас среди множества других увлечений резьба по камню — моё главное занятие, а в детстве я и не думал, что буду заниматься этим. Также не известно, продолжу ли своё ремесло в будущем? Ведь я не знаю, что будет завтра.
По мнению мастера, работа ради результата — общая беда современного творчества.
От цивилизации не уйдёшь
В своём занятии Михаил Карпулевич вполне осознанно занял позицию «свободного художника»: отсутствие профессионального образования его не смущает и не останавливает. В 22 года, ориентируясь на опыт нескольких старших коллег, он сумел стать участником нескольких крупных выставок, сделал персональную экспозицию. Наш резчик по камню известен и в новгородских арт-салонах: многие с удовольствием покупают его работы.
— Так получилось, что, ещё учась в школе, я увидел работы своего товарища, заинтересовался ими и просто попробовал, — поясняет мастер. — А уж дальше — дело интереса. Вообще, любой человек может научиться чему угодно, а вот чтобы продолжать дело нужно терпение.
Рассказывая о своей профессии, мастер то и дело употребляет слово «просто»: «просто» начал, «просто» попробовал, «просто» получилось. Однако насколько простое ремесло выбрал для себя Карпулевич, становится понятно лишь после посещения его дома.
Преобладающий цвет в жилище Михаила — белёсо-розовый. Сам мастер с улыбкой говорит, что это особое дизайнерское решение, хотя на самом деле вся комната покрыта тонким слоем каменной пыли. На рабочем месте её слой заметно толще. На других поверхностях бережно прикрытые бумагами лежат уже законченные работы. В углу — небольшой книжный стеллаж. От тяжести увесистых книг полки его сильно прогнулись.
— Я с детства интересовался искусством фрески. А когда начал заниматься резьбой по камню, пришлось еще внимательнее изучать византийское и русское искусство. Именно оттуда и брал сюжеты для будущих работ, — рассказывает Михаил.
Мой собеседник вскользь упоминает об изучении множества старинных книг, о знакомстве со скандинавской, египетской, индийской и кельтской мифологией. Также случайно выясняется, что Карпулевич знает старославянский язык, множество житий святых, сюжеты из которых используются в работах.
— Иногда мне кажется, что об искусстве резьбы по камню нужно начинать писать самому, — рассуждает мастер. — Мои работы называют «геммами» — это драгоценные или полудрагоценные отполированные камни с резными надписями или изображениями. Слово, конечно, красивое, но имеет дальнее отношение к тому, что я делаю. Русская традиция резьбы по камню уходит своими корнями к византийским камеям, технике выпуклой резьбы в противовес резьбе углублённой — инталиям. Камеи, в свою очередь, произошли от античных гемм. Я же называю свои работы просто «резные камни». Может быть, менее красиво, но зато более точно.
Далеко не сразу становится понятно, что же в квартире Михаила всё-таки не так. Оказывается, в ней нет ни одного атрибута современного человека: домашнего кинотеатра, компьютера, подставки, забитой дисками. Зато есть вещи совершенно необычные: коллекция стеклянных бутылочек, собранная в канавах родного города и на блошиных рынках Петербурга, патефон и множество старых пластинок 30—50-х годов.
На вопрос об осознанном уходе от цивилизации собеседник отвечает, посмеиваясь и иронизируя:
— Как можно уйти от цивилизации, живя в ней? Несмотря на обилие вокруг необычных вещей с нашим временем меня связывает всё, и в первую очередь — квитанции по квартплате. Да и вообще, я современный человек, вот только Интернета и компьютера в моей жизни нет. Просто потому, что мне они не нужны.
Почти пещера
И всё же главный акцент в необычном интерьере квартиры Карпулевича сделан, разумеется, на камни. На тумбочке и за столом, рядом с кроватью и под ней лежит самый обыкновенный сланец-известняк — камень с берегов озера Ильмень. Именно там мастер и пополняет свои запасы: после живого взаимодействия с природой, многовековой обработки водой камень становится гораздо более интересным, чем просто из карьера.
— Известняк в сознании большинства людей — это белый, крошащийся камень, но это не совсем так, — улыбается Михаил. — Конечно, он очень мягкий, поэтому и для работы подходит идеально, но в руках не рассыпается. Как раз из-за мягкости много камня испорчено тяжёлой техникой, иногда работающей на Ильмене.
Мастер признаётся, что для работы с камнем нужно не только терпение, но ещё и физическая сила: пригнать машину на берег, спуститься по крутому откосу, набрать полцентнера материала, загрузить в машину, привезти в город, выгрузить, разложить по комнате. А в результате, по словам камнереза, использован будет не такой уж большой процент:
— Невозможно объяснить, какой камень подойдёт для работы, а какой — нет. Это только дело вкуса и нрава. Звучит громко, но на деле камни можно оценивать, как людей. Нос, рот, глаза есть у всех, вроде бы все одинаковые, но один человек нравится, а другой — почему-то нет. Точно так же и тут.
Ещё один материал, необходимый для работ Михаила, — это дерево, так что и «брёвен» в его квартире-мастерской тоже достаточно.
— Когда работа с камнем завершена, он закрепляется на дереве, — рассказывает и одновременно показывает Михаил. — Так что подбор подходящей доски — не менее важная часть ремесла.
Иногда автор помещает свои работы на обыкновенную оструганную доску, а иногда фоном может служить и старинная древесина, хранящая царапины и морщины нескольких веков.
— Я общаюсь с археологами, так что ненужные древние доски, к примеру морёный дуб с Троицкого раскопа, оказываются в моём распоряжении, — рассказывает Карпулевич. — Правда, скоро его докопают, а дерева в городе больше нет, придётся решать вопрос с поиском материалов для ремесла.
Обыграть камень
Удивительно, но, с энтузиазмом рассказывая о коллекции грампластинок, о музыкальных пристрастиях и последних приобретениях в коллекцию бутылочек, на вопросы, касающиеся основного увлечения — резьбы по камню, Михаил отвечает осторожно:
— Чтобы понять, как и что делается, лучше всего самому попробовать, а передать словами то, что чувствуют руки, нельзя. В моём деле нет специальных названий для инструментов, да и в продаже их почти нет, так что я в основном пользуюсь самодельными.
Интересно, что Михаил вполне осознанно предпочитает обыкновенный сланец с берега озера драгоценным камням, объясняя это очень просто:
— Янтарь и сам по себе интересный, красивый камень, стоит только его повесить на шнурочек. А вот сделать из камня, по которому все ходят ногами, что-то яркое, привлекающее внимание, гораздо сложнее. Для меня значимы абсолютно все работы, но больше всего ценны те, которые я дарю — даришь ведь только самое хорошее. Между тем всем хочется получить подарок побыстрее, а ведь процесс резьбы длительный, некоторые вещи я делаю несколько недель подряд. Опять же и материал живой: если что-то отрезал, то на место уже не вернёшь. Хотя непредвиденные сколы не назовёшь браком, всё можно каким-то образом обыграть.
Обыгрывание любых форм, созданных природой, и привело к тому, что работы в коллекции Михаила абсолютно разные: некоторые изображения идеально отшлифованы и заключены в строгую рамку, другие выступают из натурального, не тронутого инструментом каменного пласта. Тематика работ различная, есть много православных и скандинавских крестов-плетёнок, образков со святыми. По мнению автора, в религиозных сюжетах эмоциональная нагрузка намного больше.
— Не могу сказать, что верю в камни, у которых есть своя энергетика, однако иногда бывает, что из внешне хорошего камня ничего не получается. И совершенно непонятно, в чём проблема, — рассказывает Михаил. — Мои работы созданы не совсем по иконописным канонам, это, скорее, вариации на тему. Ощущаю ли я себя творцом? Ощущать можно что угодно, а вот кто я на самом деле — судить не мне.
В планах Михаила уже маячит идея новой персональной выставки. Впрочем, о будущем мастер мыслит философски:
— Сейчас среди множества других увлечений резьба по камню — моё главное занятие, а в детстве я и не думал, что буду заниматься этим. Также не известно, продолжу ли своё ремесло в будущем? Ведь я не знаю, что будет завтра.
Мария КЛАПАТНЮК
