Новгородские музыканты стали лауреатами конкурса Golden Trophy, проходившего летом этого года в Нью-Йорке.
Известного новгородского пианиста Михаила КОРНОУХОВА, его жену, тоже пианистку и педагога Елену ШУМИЛОВУ, и дочь Соню я знаю давно. С удовольствием слушал сольные выступления Михаила и его концерты с Новгородским камерным оркестром. Маленькую Сонечку впервые увидел несколько лет назад в зрительном зале. Она, словно белокурый ангелочек, жадно ловила звуки музыки, и когда после концерта взрослые отмечали начало филармонического сезона, маленькая девочка просто спала в кресле, свернувшись в клубочек, как котенок. Прекрасный мир музыки вошел в жизнь Сони естественным образом, и вскоре она начала регулярно получать призы на различных конкурсах.
Закон диалектики
Можно ли играть на одном инструменте втроем да еще в шесть рук? Оказывается, можно, если этот инструмент — рояль и на нем исполняет музыку нашего великого композитора-земляка Сергея Рахманинова известная музыкальная новгородская семья — Михаил Корноухов, Елена Шумилова и их 12-летняя дочь Соня.
Рахманиновский шестиручный шедевр, написанный композитором для своих знакомых — трех сестер Скалон, прозвучал на юбилейном концерте в университетском Центре творческой интеллигенции имени Сороки. «Не трудно играть втроем?» — спрашиваю у музыкантов. И слышу в ответ: «Очень трудно, гораздо труднее, чем играть solo. Мы все такие разные, а играть надо как единый организм. Но зато интересно попробовать, да и музыка замечательная».
На протяжении многих лет бывая в разных концертных залах Великого Новгорода — от больших филармонических до камерных помещений музыкальных школ и Рахманиновского центра, отмечая совершенно разные исполнительские манеры, репертуарные пристрастия и прочее, про себя подумал: «Вот она диалектика — духовное единство индивидуальностей».
Наверное, не случаен очередной успех Михаила Корноухова, преподавателя колледжа искусств имени Рахманинова, доцента кафедры музыки НовГУ, кандидата педагогических наук, и его дочери Сони на международном DVD-конкурсе Music Golden Trophy-2009, проходившем летом в Нью-Йорке. По условиям конкурса, в котором участвовало полсотни музыкантов из разных стран, жюри рассматривало только записи программ на цифровых носителях, лишенные какой-либо редакторской правки и монтажа, непосредственно с видеокамер.
— Я поздно взошел на стезю конкурсов, — начинает рассказывать о себе пианист. — И свой первый из них я до сих пор вспоминаю с огромным удовольствием. Соне тогда было всего девять месяцев, мы с женой работали по очереди. Один сидит с дочкой, другой преподает в колледже искусств. Поехав в Кострому на Всероссийский конкурс пианистов-педагогов, я прежде всего отдохнул и выспался, получив одноместный номер в гостинице. А играть для меня всегда было радостно.
— Этот конкурс имел значение в карьерном плане?
— Я получил первую премию — это одно. Но главное, что член жюри, московский профессор Эдуард Абдуллин, ученик Бошняковича, представителя знаменитой игумновско-нейгаузовской фортепианной школы, предложил мне учиться у него. Так я закончил аспирантуру и защитил кандидатскую диссертацию, а сейчас под руководством Эдуарда Абдуллина работаю над докторской. Кроме того, после Костромы я стал солистом Новгородской филармонии, объездил с концертами практически всю область, города Северо-Запада, играл в Белоруссии, Эстонии, Финляндии.
Игра на время
— Мои педагоги, которым всем я безгранично благодарен, учили меня, что когда музыкант находится на сцене, он забирает у слушателей время, — продолжает Михаил Корноухов. — Надо играть так, чтобы они об этом не пожалели. Поэтому я играю с полной отдачей, как последний раз в жизни. Без этого, на мой взгляд, нет исполнительства.
Хотя, конечно, на концертах всякое бывает: и неудачи, и курьезы. Могу рассказать один, случившийся еще в начале моей творческой карьеры в Новосибирске, в конце восьмидесятых годов. Тогда были распространены так называемые «шефские» концерты на предприятиях. Мне предстояло играть в сборном концерте в актовом зале новосибирского центрального универмага. Встретили нашу «бригаду» работники торговли очень радушно: «После прошлого концерта мы не могли работать целый день — так переживали о музыке...». Наконец наступило время моего выступления. Я играл замечательный этюд-картину Рахманинова ми-бемоль минор, героико-трагедийную музыку, причем довольно популярную и весьма эффектную. И вдруг где-то в середине пьесы я слышу буквально в метре от себя хорошо поставленную, четкую речь: «...За истекший период... плановые показатели... итоги социалистического соревнования... возьмем повышенные обязательства», то есть совершенно типичный для советского времени текст. Я с ужасом понял: портьера у рояля прикрывала не стену — в одном зале происходят одновременно и концерт для рядовых сотрудников универмага, и планерка для завсекциями, и подобное скорее напоминает театр абсурда. Несколько секунд ушли на выбор оптимального варианта — или исполнять потише, дабы не мешать планерке, или играть, как написано у Рахманинова, и дать возможность публике насладиться гениальной музыкой... В общем, в конце концов все прошло успешно, и были даже получены 15 рублей — приличный по тем временам гонорар.
— А полное удовлетворение от собственной игры когда-нибудь получали?
— Всего один раз. Причем это было не на каком-то конкурсе, а на государственном экзамене в консерватории по камерному ансамблю — я играл сонату Шостаковича. Приятно, когда есть какой-то отклик у слушателей после концерта. Ко мне до сих пор нередко подходят люди, вспоминают, благодарят, делятся своими впечатлениями, хотя я в филармонии не работаю уже несколько лет. Но самое трогательное было на защите моей кандидатской диссертации в Москве. В конце процедуры защиты встал один профессор, член диссертационного совета, и сказал, что был недавно в Новгороде в качестве члена жюри конкурса школьных хоров и решил узнать, кто такой Корноухов. И тут пошли такие теплые слова, что я подумал: «Вот она, слава!» — и едва сдержал эмоции.
— Мы стараемся не разделять концерты по критерию ответственности, — уточняет Елена Шумилова. — Для нас важнее другие факторы. Например, состояние инструмента, от которого во многом зависит уровень исполнения. Но, конечно, бывают концерты, где чувствуешь свою особую ответственность. Например, когда мы выступали на международном Рахманиновском фестивале в Тамбове, где очень ревностно относятся ко всему, что касается памяти великого русского композитора. Или в северной столице, где мы играли в Доме композиторов некоторые произведения петербургских авторов в их присутствии. Или игра в составе российско-финского оркестра под управлением зарубежного дирижера. И тем приятнее не только теплый прием у публики, но и грамоты, благодарственные письма из Тамбова, Санкт- Петербурга, финских городов Турку и Лоймаа, эстонской Нарвы.
— Когда Соня стала заниматься музыкой?
— О, это практически невозможно точно определить, — отвечает отец семейства. — Вы знаете, Лена, будучи беременной, играла на юбилейном концерте музыкальной школы имени Аренского, и символично, что спустя всего несколько лет Соня стала ученицей этой школы. Конечно, поскольку с Соней некому было сидеть, мы были вынуждены таскать ее и в филармонию, и на репетиции, и на уроки. Так что музыкальная бацилла, мне кажется, уже тогда проникла в ее душу. А потом мы отдали ее к замечательному детскому педагогу Анне Квинт. В педагогическом арсенале этого преподавателя и различные музыкальные игры, и импровизация на инструментах по системе Орфа, и кукольный музыкальный театр, и литературно-музыкальный салон в Детском музейном центре в кремле, и активная мотивация на посещение филармонических концертов, и организация поездок в Мариинский театр, и многое-многое другое. И таким образом обучение музыке не ограничивается только уроками за инструментом, горячими сторонниками чего мы с Еленой Николаевной, кстати, являемся. Даже обычные концерты класса, регулярно проводимые в школе имени Аренского, подобны целым спектаклям: тут и рассказ о музыке, и музыкальные загадки, и чтение детьми собственных стихов, и сладкие призы.
Заметим, в свои 12 лет Соня стала призером десяти российских и международных конкурсов, занесена во Всероссийскую энциклопедию «Одаренные дети России», получает Рахманиновскую стипендию. Тем не менее она снисходительно говорит о своих лауреатских регалиях и считает, что нельзя ограничивать себя только музыкой.
Есть светлые перспективы
— Кстати, а что дает вам музыка?
Елена Шумилова: — Я благодарна в равной степени как моим учителям, так и ученикам. Первые дали мне возможность стать музыкантом. А со вторыми не скучно, что самое главное. Я помогаю им стать лучше. Счастлива, когда это хоть немного получается.
Михаил Корноухов: — Музыка, как никакая другая профессия, позволяет человеку раскрыться в самых разнообразных фор- мах и проявлениях. Елена Николаевна, в свое время выступавшая не только в России, но и в Армении, Германии, Эстонии, Финляндии, Латвии, Белоруссии, теперь — известный педагог-музыкант. Только в этом учебном году трое ее учениц успешно выступили на российских конкурсах. Четвертая студентка, Ксения Никитина, поступила в Петербургскую консерваторию, что также является немалым достижением. Я пока стараюсь совмещать самые различные виды музыкальной деятельности. Не так давно мною проведен значительный организационный проект «Музыкальное просветительство в XXI веке», который был отмечен грантом Президента России. Педагогическую работу совмещаю с научной, участвую в различных российских и международных конференциях, пишу статьи в сборники, работаю над докторской диссертацией по проблемам интерпретации музыки, выступаю в концертах, хотя и не так часто, как раньше. Ну а у Сони все еще впереди, и это замечательно.
Вместо эпилога
Думается, что у классической музыки в Великом Новгороде есть светлые перспективы. Та же Соня Корноухова этим летом занималась и отдыхала в творческой школе «Молодые дарования России» в Сочи, а осенью примет участие в международном музыкальном фестивале «Арт-ноябрь» в Москве. Студенты Елены Шумиловой стали лауреатами многих международных конкурсов в Петербурге, Марселе и финском Турку.
Бывают семьи, где дети не разделяют увлечение родителей, идут своим путем, и он тоже бывает успешным. А вот в семье Михаила Корноухова образовалась музыкальная династия, которая наверняка еще много раз порадует новгородских слушателей.
Закон диалектики
Можно ли играть на одном инструменте втроем да еще в шесть рук? Оказывается, можно, если этот инструмент — рояль и на нем исполняет музыку нашего великого композитора-земляка Сергея Рахманинова известная музыкальная новгородская семья — Михаил Корноухов, Елена Шумилова и их 12-летняя дочь Соня.
Рахманиновский шестиручный шедевр, написанный композитором для своих знакомых — трех сестер Скалон, прозвучал на юбилейном концерте в университетском Центре творческой интеллигенции имени Сороки. «Не трудно играть втроем?» — спрашиваю у музыкантов. И слышу в ответ: «Очень трудно, гораздо труднее, чем играть solo. Мы все такие разные, а играть надо как единый организм. Но зато интересно попробовать, да и музыка замечательная».
На протяжении многих лет бывая в разных концертных залах Великого Новгорода — от больших филармонических до камерных помещений музыкальных школ и Рахманиновского центра, отмечая совершенно разные исполнительские манеры, репертуарные пристрастия и прочее, про себя подумал: «Вот она диалектика — духовное единство индивидуальностей».
Наверное, не случаен очередной успех Михаила Корноухова, преподавателя колледжа искусств имени Рахманинова, доцента кафедры музыки НовГУ, кандидата педагогических наук, и его дочери Сони на международном DVD-конкурсе Music Golden Trophy-2009, проходившем летом в Нью-Йорке. По условиям конкурса, в котором участвовало полсотни музыкантов из разных стран, жюри рассматривало только записи программ на цифровых носителях, лишенные какой-либо редакторской правки и монтажа, непосредственно с видеокамер.
— Я поздно взошел на стезю конкурсов, — начинает рассказывать о себе пианист. — И свой первый из них я до сих пор вспоминаю с огромным удовольствием. Соне тогда было всего девять месяцев, мы с женой работали по очереди. Один сидит с дочкой, другой преподает в колледже искусств. Поехав в Кострому на Всероссийский конкурс пианистов-педагогов, я прежде всего отдохнул и выспался, получив одноместный номер в гостинице. А играть для меня всегда было радостно.
— Этот конкурс имел значение в карьерном плане?
— Я получил первую премию — это одно. Но главное, что член жюри, московский профессор Эдуард Абдуллин, ученик Бошняковича, представителя знаменитой игумновско-нейгаузовской фортепианной школы, предложил мне учиться у него. Так я закончил аспирантуру и защитил кандидатскую диссертацию, а сейчас под руководством Эдуарда Абдуллина работаю над докторской. Кроме того, после Костромы я стал солистом Новгородской филармонии, объездил с концертами практически всю область, города Северо-Запада, играл в Белоруссии, Эстонии, Финляндии.
Игра на время
— Мои педагоги, которым всем я безгранично благодарен, учили меня, что когда музыкант находится на сцене, он забирает у слушателей время, — продолжает Михаил Корноухов. — Надо играть так, чтобы они об этом не пожалели. Поэтому я играю с полной отдачей, как последний раз в жизни. Без этого, на мой взгляд, нет исполнительства.
Хотя, конечно, на концертах всякое бывает: и неудачи, и курьезы. Могу рассказать один, случившийся еще в начале моей творческой карьеры в Новосибирске, в конце восьмидесятых годов. Тогда были распространены так называемые «шефские» концерты на предприятиях. Мне предстояло играть в сборном концерте в актовом зале новосибирского центрального универмага. Встретили нашу «бригаду» работники торговли очень радушно: «После прошлого концерта мы не могли работать целый день — так переживали о музыке...». Наконец наступило время моего выступления. Я играл замечательный этюд-картину Рахманинова ми-бемоль минор, героико-трагедийную музыку, причем довольно популярную и весьма эффектную. И вдруг где-то в середине пьесы я слышу буквально в метре от себя хорошо поставленную, четкую речь: «...За истекший период... плановые показатели... итоги социалистического соревнования... возьмем повышенные обязательства», то есть совершенно типичный для советского времени текст. Я с ужасом понял: портьера у рояля прикрывала не стену — в одном зале происходят одновременно и концерт для рядовых сотрудников универмага, и планерка для завсекциями, и подобное скорее напоминает театр абсурда. Несколько секунд ушли на выбор оптимального варианта — или исполнять потише, дабы не мешать планерке, или играть, как написано у Рахманинова, и дать возможность публике насладиться гениальной музыкой... В общем, в конце концов все прошло успешно, и были даже получены 15 рублей — приличный по тем временам гонорар.
— А полное удовлетворение от собственной игры когда-нибудь получали?
— Всего один раз. Причем это было не на каком-то конкурсе, а на государственном экзамене в консерватории по камерному ансамблю — я играл сонату Шостаковича. Приятно, когда есть какой-то отклик у слушателей после концерта. Ко мне до сих пор нередко подходят люди, вспоминают, благодарят, делятся своими впечатлениями, хотя я в филармонии не работаю уже несколько лет. Но самое трогательное было на защите моей кандидатской диссертации в Москве. В конце процедуры защиты встал один профессор, член диссертационного совета, и сказал, что был недавно в Новгороде в качестве члена жюри конкурса школьных хоров и решил узнать, кто такой Корноухов. И тут пошли такие теплые слова, что я подумал: «Вот она, слава!» — и едва сдержал эмоции.
— Мы стараемся не разделять концерты по критерию ответственности, — уточняет Елена Шумилова. — Для нас важнее другие факторы. Например, состояние инструмента, от которого во многом зависит уровень исполнения. Но, конечно, бывают концерты, где чувствуешь свою особую ответственность. Например, когда мы выступали на международном Рахманиновском фестивале в Тамбове, где очень ревностно относятся ко всему, что касается памяти великого русского композитора. Или в северной столице, где мы играли в Доме композиторов некоторые произведения петербургских авторов в их присутствии. Или игра в составе российско-финского оркестра под управлением зарубежного дирижера. И тем приятнее не только теплый прием у публики, но и грамоты, благодарственные письма из Тамбова, Санкт- Петербурга, финских городов Турку и Лоймаа, эстонской Нарвы.
— Когда Соня стала заниматься музыкой?
— О, это практически невозможно точно определить, — отвечает отец семейства. — Вы знаете, Лена, будучи беременной, играла на юбилейном концерте музыкальной школы имени Аренского, и символично, что спустя всего несколько лет Соня стала ученицей этой школы. Конечно, поскольку с Соней некому было сидеть, мы были вынуждены таскать ее и в филармонию, и на репетиции, и на уроки. Так что музыкальная бацилла, мне кажется, уже тогда проникла в ее душу. А потом мы отдали ее к замечательному детскому педагогу Анне Квинт. В педагогическом арсенале этого преподавателя и различные музыкальные игры, и импровизация на инструментах по системе Орфа, и кукольный музыкальный театр, и литературно-музыкальный салон в Детском музейном центре в кремле, и активная мотивация на посещение филармонических концертов, и организация поездок в Мариинский театр, и многое-многое другое. И таким образом обучение музыке не ограничивается только уроками за инструментом, горячими сторонниками чего мы с Еленой Николаевной, кстати, являемся. Даже обычные концерты класса, регулярно проводимые в школе имени Аренского, подобны целым спектаклям: тут и рассказ о музыке, и музыкальные загадки, и чтение детьми собственных стихов, и сладкие призы.
Заметим, в свои 12 лет Соня стала призером десяти российских и международных конкурсов, занесена во Всероссийскую энциклопедию «Одаренные дети России», получает Рахманиновскую стипендию. Тем не менее она снисходительно говорит о своих лауреатских регалиях и считает, что нельзя ограничивать себя только музыкой.
Есть светлые перспективы
— Кстати, а что дает вам музыка?
Елена Шумилова: — Я благодарна в равной степени как моим учителям, так и ученикам. Первые дали мне возможность стать музыкантом. А со вторыми не скучно, что самое главное. Я помогаю им стать лучше. Счастлива, когда это хоть немного получается.
Михаил Корноухов: — Музыка, как никакая другая профессия, позволяет человеку раскрыться в самых разнообразных фор- мах и проявлениях. Елена Николаевна, в свое время выступавшая не только в России, но и в Армении, Германии, Эстонии, Финляндии, Латвии, Белоруссии, теперь — известный педагог-музыкант. Только в этом учебном году трое ее учениц успешно выступили на российских конкурсах. Четвертая студентка, Ксения Никитина, поступила в Петербургскую консерваторию, что также является немалым достижением. Я пока стараюсь совмещать самые различные виды музыкальной деятельности. Не так давно мною проведен значительный организационный проект «Музыкальное просветительство в XXI веке», который был отмечен грантом Президента России. Педагогическую работу совмещаю с научной, участвую в различных российских и международных конференциях, пишу статьи в сборники, работаю над докторской диссертацией по проблемам интерпретации музыки, выступаю в концертах, хотя и не так часто, как раньше. Ну а у Сони все еще впереди, и это замечательно.
Вместо эпилога
Думается, что у классической музыки в Великом Новгороде есть светлые перспективы. Та же Соня Корноухова этим летом занималась и отдыхала в творческой школе «Молодые дарования России» в Сочи, а осенью примет участие в международном музыкальном фестивале «Арт-ноябрь» в Москве. Студенты Елены Шумиловой стали лауреатами многих международных конкурсов в Петербурге, Марселе и финском Турку.
Бывают семьи, где дети не разделяют увлечение родителей, идут своим путем, и он тоже бывает успешным. А вот в семье Михаила Корноухова образовалась музыкальная династия, которая наверняка еще много раз порадует новгородских слушателей.
Владимир БОГДАНОВ
