{mosimage}В выставочном зале областного Дома народного творчества открылась выставка графики петербургского художника-иллюстратора Николая ДОМАШЕНКО, приуроченная к 200-летию со дня рождения Н.В. Гоголя. Несмотря на то, что в активе графика немало работ, иллюстрирующих произведения таких писателей, как А.С. Пушкин, О’Генри, братья Стругацкие, сибиряк с украинской фамилией на протяжении всей жизни сохраняет поэтико-романтическое отношение именно к творчеству Гоголя. Чем же привлекают художника произведения великого мистика русской литературы?
— Николай Иванович, ваши первые иллюстрации к произведениям Гоголя «Вий», «Пропавшая грамота», «Ночь перед Рождеством» появились ещё в 1971 году. С тех пор вы не расстаётесь с гоголевской темой. С чего началось увлечение именно этим классиком?
— Отчасти, видимо, это передалось мне на генетическом уровне от предков, которые долгое время жили на Украине. В Сибирь они переселились лишь в начале ХХ века, сумев сохранить и родной язык, и традиции. А вот творчество Гоголя открыла мне мой педагог по рисованию Елена Николаевна Левина, когда ещё ребёнком я ходил в Дом пионеров. Во время занятий она читала нам произведения многих классиков, а мы сочиняли на эти прочитанные отрывки картины. Был в числе цитируемых нам и Николай Васильевич.
— Живописность стиля Гоголя, действующего словом, как художник кистью, отмечали многие его коллеги и критики. Набоков, например, писал, что «можно взять карандаш и кисть и иллюстрировать каждую фразу «Мертвых душ», по две, по три картинки на страницу». Такое яркое описание писателем своих героев облегчает работу иллюстратора?
— Конечно. Тем более что Гоголь ещё и очень гиперболизированный писатель. В его текстах преувеличений хоть отбавляй. Но все они очень органично вписываются в канву произведений. Взять ту же «Шинель», отрывок, где автор описывает, как «длинные тени мелькают по стенам и мостовой и чуть не достигают головами Полицейского моста». Если сопоставить место, где стоят фонари, в свете которых и мелькают тени, и вспомнить, где, собственно, находится мост, а это очень далеко, понимаешь, что на самом деле этого не может быть. Так же, как не могут собраться в каком-нибудь небольшом сельском местечке миллион людей. А графика очень подвижна, поэтому способна ярко передать подобные метаморфозы.
— Несмотря на то, что вы иллюстрируете Гоголя уже около сорока лет, в вашей коллекции нет иллюстраций к «Мёртвым душам»...
— На самом деле я еще много его произведений не иллюстрировал, потому что Гоголь необъятен. Проиллюстрировав одну книгу за несколько лет, ты творчески себя выплёскиваешь полностью. Поэтому для следующей работы нужно время. До «Мёртвых душ», думаю, я ещё не дошёл. Поэтому в основном беру произведения из раннего периода его творчества, выявившего Николая Васильевича как яркого писателя, которого сразу оценил Пушкин. Это «Вечера на хуторе близ Диканьки», «Петербургские повести»... Постоянно их перечитываю. После подобного изучения иллюстрации сами витают в воздухе.
— В произведениях Гоголя много мистики, чертовщины. При работе над иллюстрациями к его произведениям с вами никогда не происходило никаких странных вещей?
— Знаете, я всегда с юмором отношусь к подобным вещам. Ведь весь этот фантастический мир, который описывает Гоголь, корнями своими уходит в народные верования. Ведь и в народных сказках живут ведьмы и чудища. А Гоголь просто перенёс их в нашу жизнь, перемешав с современными героями. Хотя вот супруге моей раньше казалось, что у меня в мастерской живут черти. Всё ей слышались какие-то странные шорохи, звуки. Кстати, моя бывшая мастерская располагалась в Столярном переулке в доме Зверкова, который упоминается в «Записках сумасшедшего». Так что, может быть, это не случайно. А так — нет, ничего странного. По ночам Николай Васильевич мне не снится.
— Кстати о сумасшествии. Ещё при жизни писателя критики и друзья, признававшие его бесспорный литературный талант, совершенно по-разному оценивали его как личность, нередко считая ненормальным. Какое мнение у вас на этот счёт: был ли Гоголь сумасшедшим?
— Я думаю, нет. Все творческие люди немного отличаются от обычных. У них очень развито воображение. И Гоголь, естественно, — не исключение. Не стоит забывать, что он ведь был очень верующим человеком, совершал паломничества. И мне кажется, Гоголь ещё не до конца раскрыт. Хотя после смерти с ним происходили фантасмагории похлеще тех, которые он сочинял: Гоголя перезахоранивали, пропавшая с его могилы надгробная плита неожиданным образом появилась на могиле Булгакова...
А ненормальными, скорее, выглядят наши современники. Приведу пример. В 1964 году вышло в свет издание «Петербургских повестей» с иллюстрациями известного графика Виталия Горяева. Я долго не мог понять, почему в нем нет «Записок сумасшедшего», а потом выяснилось вот что. В повести действует собачка по кличке Фиделька. А наша страна в те годы, как вы знаете, горячо дружила с Кубой. И чиновники посчитали неуместным публиковать это произведение. По-моему, вот это и есть сумасшествие
— Отчасти, видимо, это передалось мне на генетическом уровне от предков, которые долгое время жили на Украине. В Сибирь они переселились лишь в начале ХХ века, сумев сохранить и родной язык, и традиции. А вот творчество Гоголя открыла мне мой педагог по рисованию Елена Николаевна Левина, когда ещё ребёнком я ходил в Дом пионеров. Во время занятий она читала нам произведения многих классиков, а мы сочиняли на эти прочитанные отрывки картины. Был в числе цитируемых нам и Николай Васильевич.
— Живописность стиля Гоголя, действующего словом, как художник кистью, отмечали многие его коллеги и критики. Набоков, например, писал, что «можно взять карандаш и кисть и иллюстрировать каждую фразу «Мертвых душ», по две, по три картинки на страницу». Такое яркое описание писателем своих героев облегчает работу иллюстратора?
— Конечно. Тем более что Гоголь ещё и очень гиперболизированный писатель. В его текстах преувеличений хоть отбавляй. Но все они очень органично вписываются в канву произведений. Взять ту же «Шинель», отрывок, где автор описывает, как «длинные тени мелькают по стенам и мостовой и чуть не достигают головами Полицейского моста». Если сопоставить место, где стоят фонари, в свете которых и мелькают тени, и вспомнить, где, собственно, находится мост, а это очень далеко, понимаешь, что на самом деле этого не может быть. Так же, как не могут собраться в каком-нибудь небольшом сельском местечке миллион людей. А графика очень подвижна, поэтому способна ярко передать подобные метаморфозы.
— Несмотря на то, что вы иллюстрируете Гоголя уже около сорока лет, в вашей коллекции нет иллюстраций к «Мёртвым душам»...
— На самом деле я еще много его произведений не иллюстрировал, потому что Гоголь необъятен. Проиллюстрировав одну книгу за несколько лет, ты творчески себя выплёскиваешь полностью. Поэтому для следующей работы нужно время. До «Мёртвых душ», думаю, я ещё не дошёл. Поэтому в основном беру произведения из раннего периода его творчества, выявившего Николая Васильевича как яркого писателя, которого сразу оценил Пушкин. Это «Вечера на хуторе близ Диканьки», «Петербургские повести»... Постоянно их перечитываю. После подобного изучения иллюстрации сами витают в воздухе.
— В произведениях Гоголя много мистики, чертовщины. При работе над иллюстрациями к его произведениям с вами никогда не происходило никаких странных вещей?
— Знаете, я всегда с юмором отношусь к подобным вещам. Ведь весь этот фантастический мир, который описывает Гоголь, корнями своими уходит в народные верования. Ведь и в народных сказках живут ведьмы и чудища. А Гоголь просто перенёс их в нашу жизнь, перемешав с современными героями. Хотя вот супруге моей раньше казалось, что у меня в мастерской живут черти. Всё ей слышались какие-то странные шорохи, звуки. Кстати, моя бывшая мастерская располагалась в Столярном переулке в доме Зверкова, который упоминается в «Записках сумасшедшего». Так что, может быть, это не случайно. А так — нет, ничего странного. По ночам Николай Васильевич мне не снится.
— Кстати о сумасшествии. Ещё при жизни писателя критики и друзья, признававшие его бесспорный литературный талант, совершенно по-разному оценивали его как личность, нередко считая ненормальным. Какое мнение у вас на этот счёт: был ли Гоголь сумасшедшим?
— Я думаю, нет. Все творческие люди немного отличаются от обычных. У них очень развито воображение. И Гоголь, естественно, — не исключение. Не стоит забывать, что он ведь был очень верующим человеком, совершал паломничества. И мне кажется, Гоголь ещё не до конца раскрыт. Хотя после смерти с ним происходили фантасмагории похлеще тех, которые он сочинял: Гоголя перезахоранивали, пропавшая с его могилы надгробная плита неожиданным образом появилась на могиле Булгакова...
А ненормальными, скорее, выглядят наши современники. Приведу пример. В 1964 году вышло в свет издание «Петербургских повестей» с иллюстрациями известного графика Виталия Горяева. Я долго не мог понять, почему в нем нет «Записок сумасшедшего», а потом выяснилось вот что. В повести действует собачка по кличке Фиделька. А наша страна в те годы, как вы знаете, горячо дружила с Кубой. И чиновники посчитали неуместным публиковать это произведение. По-моему, вот это и есть сумасшествие
Надежда ВЫЛЕГЖАНИНА
Владимир МАЛЫГИН (фото)
Владимир МАЛЫГИН (фото)
