Что общего было у новгородского слесаря с Львом Толстым
На прошлой неделе в здании Дворянского собрания в рамках традиционной акции «Культурный четверг» состоялись литературные чтения в нетрадиционном для такого мероприятия формате.
Героем вечера стал Лев Николаевич Толстой. Конечно, по случаю своего 185-летия. Что же касается формата, так новгородцы, вместо того чтобы заслушивать научные доклады о Льве Николаевиче, прочли его небольшие рассказы.
Переписка с гением
Впрочем, как таковым чтениям предшествовал необходимый ликбез.
— Мало кому известно, что имя Толстого тесно связано с Новгородской землей, — открыла вечер Екатерина КИТАЕВА, сотрудник музея-заповедника. — Впервые он оказался здесь в 1879 году, когда приехал к тёще в Крестецкий уезд... Конечно, мы знаем «Войну и мир», «Анну Каренину», но многие не знают ничего о философии толстовства, о том, что он говорил о постоянной необходимости работать над собой, о непротивлении злу насилием. А ведь в конце XIX века в Новгороде были люди, которые этими идеями прониклись. Более того, уроженцем именно нашего города был один из известнейших толстовцев Владимир Молочников.
Владимир Айфалович не был ни учителем, ни врачом, ни чиновником. По своей профессии от интеллигенции он был крайне далёк. Вот что он писал о себе сам: «Родился я в маленьком русском городке в бедной еврейской семье, в которой оставался до 6-летнего возраста. Затем меня перевезли в Петербург, где мой старый отец умер в больнице, оставив молодую, красивую жену — мою мать. После этого мать оставила меня почти на произвол судьбы. Внушенное окружающими еврейство, с его материальными верованиями, держалось во мне по привычке, но все же настолько крепко, что я не поддавался уговорам принять православие, к которому я испытывал внушенное мне отвращение. Священники в ризах, иконы — все это казалось мне сплошным идолопоклонством.
Но позднее, когда мне было около 22 лет, я прочел послесловие к «Крейцеровой сонате» и подумал: «Так вот что такое христианство!» и согласился с уговорами друзей и дал согласие на крещение. Главы «Анны Карениной», где описывается, как Левин обрел простую мужицкую веру, тоже содействовали этому. Не стану описывать подробностей совершенного надо мной обряда; потом только, год спустя, мне рассказали, как, подойдя к лежащей иконе, которую крестный отец — подрядчик — предназначил мне, я, потрогав ее, сказал: «Не было Бога, да и это не Бог».
В 1906 году между простым новгородским слесарем и великим писателем завязалась переписка. Толстой написал Молочникову более 40 писем, в которых называл его «Милый друг Владимир» или «Брат Владимир». Что уж говорить о том, под каким впечатлением от гения был Молочников.
В итоге он стал толстовцем и принялся вслед за учителем проповедовать непротивление злу насилием. Сейчас его назвали бы пацифистом и предложили альтернативную службу, а в начале ХХ века — арестовали. Толстой написал в его защиту статью «По поводу заключения В.А. Молочникова».
Первый музей
К слову, сам Лев Николаевич всегда подчеркивал: «Я Толстой, но не толстовец». Что он этим хотел сказать: что толстовцы не совсем верно его понимали? Бог весть, но свою помощь толстовцам он всегда старался оказывать. Владимиру Айфаловичу она, впрочем, мало помогла.
Жизнь его была сплошной цепью арестов и бесконечного утверждения возможности мира без насилия. Какая государственная власть может поверить в эти идеи? К счастью ли или к несчастью — никакая. Арестовывали Владимира Айфаловича в царской России, арестовывали и в СССР.
Новгородский музей лишь 20 лет назад получил закрытые материалы о его судьбе. Однако данные о том, как эта судьба закончилась, разнятся. Вроде бы скончался он в 1934 году от туберкулеза, а может, просто сгинул неизвестно где.
Так имя Владимира Молочникова было забыто, хотя вплоть до оккупации Новгорода на улице Чудинцева, а тогда ещё улице Толстого, работал первый в России частный музей имени Льва Николаевича. Устроителем этого музея был, безусловно, не кто иной, как Молочников. Вход туда был бесплатным для всех горожан.
Что-то новенькое
Вечер в Дворянском собрании продолжился, как и было обещано чтением рассказов Толстого: смешного — «Филиппок», грустного — «Лев и собачка», поучительного — «Девочка-мышь». Такой формат уже знаком новгородцам по чтениям, посвященным юбилею Владимира Маяковского «А мы могли бы», которые организовала сотрудница Новгородского музея-заповедника Екатерина РУСИНА совместно с центром развития культуры «Решение».
Оба мероприятия, конечно, не собрали небывалого количества зрителей, но, что примечательно, собрали они совсем других людей, а не тех, кто ходит на Хлебниковские, Русаковские и прочие чтения традиционного формата. И, возможно, именно литературные чтения Дворянского собрания, которые теперь единолично продолжит проводить Новгородский музей, могут стать тем новым событием в литературной жизни Новгорода, которое горожан заинтересует, как заинтересовали когда-то необычные слэмы.
Есть только маленькое но. Эти чтения не должны стоить 150 рублей, как было в четверг. А должны стоить столько же, сколько стоил вход в первый частный музей имени Льва Толстого в Новгороде.
Л.Н. Толстой — В.А. Молочникову
21 декабря 1909 года, Ясная Поляна
Всё про вас знаю, дорогой брат Владимир, и всей душой живу с вами… Не писал, потому что был болен, потом думал, что всё передаст вам Белинький (общий знакомый. — Авт.), а вчера решил писать, да так засуетили меня (сам засуетился), что руки не дошли.
Ничего не могу сказать вам укрепляющего, поддерживающего, кроме того, что всё то, что с избытком может и должно укрепить, поддержать вас, в вас живо и не скрыто, и явно, и только случайно задержано чем-то. Помогай вам Бог не ждать, не нуждаться в помощи от людей и не сетовать на них (жену, так называемых друзей), а переноситься в них, понимать их так, чтобы не нужно было прощать.
Повторяю то, что просил передать Белинького, что мне, что вы, вероятно, знаете, будет радость, если вы найдете что-нибудь такое, чем могу помочь вам, и скажете мне. Я же прошу: пишите и о внешнем, и о внутреннем своем душевном состоянии.
Лев Толстой
Фото Александра КОЧЕВНИКА
