или Как мы помогали «Витославлицам» готовиться к юбилею
За сутки до события можно было с уверенностью сказать: всё пропало! Что может быть логичнее и нежеланнее! В конце ноября пошёл снег.
Крутил, приплясывал, швырял холодные горсти в лицо, а особо невезучие иномарки — друг в дружку. Снежок так себе, не чета прошлогодней метели, а всё же ни городские, ни загородные пейзажи ничего фотогеничного из себя не представляли. Моему же коллеге фотогеничность нужна была до зарезу и именно 28 ноября.
На этот день была намечена историческая фотосъёмка. Владимир Иванович должен был запечатлеть панораму музея деревянного зодчества «Витославлицы» с 28-метровой вышки. С той самой точки и высоты, откуда почти 50 лет назад была сделана первая фотосъёмка этой местности.
Стоит добавить, что вышка на том самом месте постоянно, само собой, не стоит, а должна была приехать в обозначенный день в 10 часов утра. И тут — снег: метет, тает, снова метёт.
У болота Дрянь
Верить или не верить в чудеса — дело каждого, а только утром 28-го маленькое чудо всё-таки произошло. Разбежались тучи, высвободив место на небе тонкому двурогому месяцу, разверстые хляби сковал легкий морозец, и мы, погрузившись вместе с аппаратурой в машину Олеси ГАВРИЛОВОЙ, заведующей архитектурно-этнографическим отделом музея, отправились в «Витославлицы».
В десять утра небо над Новгородом только-только светлеет, и в музее под открытым небом непривычно безлюдно. В «Витославлицах» ощутимо морознее, чем в городе, но прибытия машины с вышкой мы ждём в тёплом доме дирекции музея. Вышку заказали, естественно, не только ради нас.
Музейные объекты несмотря на свою кажущуюся внушительность весьма хрупки, дерево, простоявшее под солнцем и ветрами несколько веков, быстро превращается в ничто, если за ним не ухаживать. Поэтому с минуты на минуту должна прибыть ремонтная бригада, чтобы устранять протечки и прочие проблемы памятников старины.
Коротая время, Владимир Иванович разглядывает ту самую панораму, которую ему и придётся повторить. Не то из-за чёрно-белого цвета, не то из-за полувековой давности снимка, но местность узнаётся с трудом.
Единственный знакомый ориентир — маковки Юрьева монастыря. Музейщики, с топографией знакомые лучше, поясняют, где теперь что:
— А вот это — болото Дрянь. Совсем рядом с тем местом, откуда снимали.
— Дрянь?
— Ну, конечно, не мы его так окрестили. Оно ещё в древних летописях Дрянью называется.
На старом снимке — ни дома, ни храма, ни церкви. 1964 год. На территории Витославлиц пока реставрируется первый музейный объект, с лесов которого идёт съемка — это церковь Успения Пресвятой Богородицы из села Курицко, а в умах горожан идёт брожение: да нужен ли он вообще, этот музей?!
Сегодня мало кто вспомнит, но полвека назад находились ярые противники открытого всем ветрам и непогодам музея, а у противников находились аргументы, в частности — такой: не дело это — тащить все памятники старины с родного места к себе в укромный уголок. Не музей это будет, а кладбище церквей.
С тем, что любое строение органичнее смотрится там, где изначально было построено, кто бы спорил. Да только долго ли оно там ещё простоит? Поэтому пока горожане шумели, отец-основатель, то бишь автор проекта «Витославлиц» Леонид Красноречьев с появлением каждого нового объекта на территории музея довольно потирал руки: ещё одну церковь спасли. Сейчас-то ясно, что Леонид Егорович как в воду глядел, но отчего так получилось — об этом ниже. Машина приехала, пора идти к болоту Дрянь.
Фотограф-высотник
Снежок сладко хрустит под сапогами, и мы с музейными работниками Олесей Гавриловой и Людмилой Паршиной слушаем его, переминаясь с ноги на ногу, на том самом месте, где нам наказал стоять Владимир Иванович. Мы, в общем-то, тоже выполняем полезное дело — создаём масштаб. Владимир Иванович меж тем поднимается и поднимается над землей. В конце концов, кто-то из нас не выдерживает и выдыхает:
— Да сколько ж можно? Высота-то какая! Страх!
— Владимир Иванович, вам страшно? — машем руками и кричим в небеса.
— Что?
— Вам страшно?!
— Нет! Я уже вижу солнце, посмотрите — весь город горит!
Мы солнца не видим, оно ещё полностью скрыто за стенами монастыря, но город перед нами сверкает тысячью своих золотых стёкол, преломляя и направляя в самый космос сияющее утро.
Надо всей этой скованной наступающей зимой красотой вышка с Владимиром Ивановичем выписывает замысловатые кренделя: влево-вправо, влево-вправо. Ветер, ощутимый и на земле, на высоте и подавно чувствует полное своё раздолье, раскачивая фотокорреспондента во все стороны. В этот момент как-то раз и навсегда перестаёшь жалеть, что не видишь ни солнца, ни Ильменя, не чувствуешь высоты птичьего полёта. В конце концов, любовь к прекрасному при таких-то погодных условиях может и испариться.
Храмы счёт любят
Согласно планам Леонида Красноречьева в «Витославлицах» должно быть 80 строений. Да только будет ли? Сегодня на территории музея, занимающего, к слову, 33 га, находятся 34 объекта деревянного зодчества, четыре из них — в складированном состоянии. Но формирование музея продолжается, проводится архитектурное исследование Новгородской области, для того чтобы выявить неизвестные ещё объекты и проверить, сохранились ли те, недостающие до 80-ти, выявленные в свое время Красноречьевым.
— А многие из них без музейного надзора не сохранились, — комментирует Людмила ПАРШИНА, старший научный сотрудник музея. — И теперь, конечно, никому в голову не придет спорить, нужно ли было создавать «Витославлицы». И ясно, почему Леонид Егорович так радовался каждому новому объекту. Потому что здесь их в прямом смысле этого слова спасали для истории.
Спасёнными оказались церковь Успения из деревни Никулино 1599 года постройки, часовня из деревни Гарь 1698 года, церковь Николы из деревни Тухоля 1688 года, уже упомянутая церковь Успения из села Курицко 1595 года и многие, многие другие объекты.
Церковь Успения, стоящая по правую руку от нас, является частью поозёрного сектора музея. Внушительный, согласно планам, сегодня этот сектор представлен только тремя объектами, кроме уже упомянутого храма, есть ещё два рыбацких амбара. Впрочем, в относительно скором времени сектор прирастёт ещё и рыбацкой избой, о покупке которой музей сейчас договаривается с её владельцем.
— Избу из деревни Лукинщина мы планируем перевезти в следующем году. Это выявленный памятник с обременением, то есть хозяину будет сложно как-то иначе распорядиться своим домом, — рассказывает Олеся Гаврилова. — Дом был построен в начале XX века, и жилая часть сохранилась очень хорошо, новоделом будет только двор. Для того чтобы сформировать поозёрный сектор музея, нам надо спешить, ведь сейчас в Поозерье идёт практически полная перестройка. Земля хорошая, многие хотят построить там дом или дачу. Ещё каких-нибудь 15 лет, и произойдет полное обновление региона. Так что если мы поозёрным сектором не займемся сейчас, то уже и никогда не займёмся.
Последний из плотников
Как только съёмки завершились, к работе приступает ремонтная бригада, в музей уже прибывшая. И пока мы идём обратно в дирекцию, выясняется, что бригада — это ещё один повод для серьёзного разговора.
— У нас огромная проблема — уходит плотницкое мастерство, — сообщает Олеся Гаврилова. — В училище этой специальности больше не учат, поэтому профессиональных бригад, которые умеют работать с деревом, почти не осталось. Система с тендерами привела к тому, что их выигрывают люди, которые понятия не имеют, как работать с деревянными объектами, они реставрировали до этого лишь каменные постройки. И это не только наша проблема, с ней сталкиваются музеи деревянного зодчества и в Европе. На недавнем российско-финляндском форуме мы завязали хорошие контакты с нашими финскими коллегами, и выяснилось, что им тоже приходится потрудиться, прежде чем они найдут знающих специалистов.
Безусловно, архитектурный надзор не допустит того, чтобы непрофессионалы погубили памятник, но и времени на их обучение придётся потратить гораздо больше, чем планировалось. Впрочем, не всё так плохо, как может показаться на первый взгляд, потому что сегодня в штате музея есть человек, о котором музейные сотрудники чуть не с придыханием говорят:
— Мы бережём его как зеницу ока!
Этот человек — Александр Лебеденко. Плотник. В каком-то смысле последний из них. Ученик плотников, создававших этот музей, Александр Павлович прошёл с Леонидом Егоровичем множество экспедиций. В следующем году он отметит 35-летие своей работы в музее и 60-летний юбилей. К советам Александра Павловича прислушивается ведущий архитектор музея. Каждую новую ремонтную бригаду, прежде чем она приступит к работе, консультирует тоже он. Работает мастер исключительно топором. И вообще, Александр Павлович — гарант того, что вся работа будет сделана по старинным технологиям.
Биография у Лебеденко — дух захватывает. И сразу же хочется с этим мастером увидеться и поговорить. Но, увы!
— Он никогда не дает интервью, — мягко, но твердо говорит Олеся Гаврилова. — Он просит его оградить от этого. Александр Павлович работает руками, а не языком.
Петруша
За чаем в музее выясняется, что «Витославлицы» — это не только памятники и не только люди. Но ещё и звери. Во-первых, на территории музея можно увидеть таких пернатых, которых в городе и днём с огнём не сыщешь. Во-вторых, пернатые иногда ведут себя из рук вон нагло, что, согласитесь, только веселит.
Скажем, дятел. В одну из зим красавец раздумал добывать себе пропитание, как то следовало ему делать по чину, ибо нашёл гораздо менее энергозатратный способ. Привлекло ленивца сало, предназначенное синицам. Однако, не обладая миниатюрностью оных, дятел, прежде чем утолить свой голод, успевал изрядно засалить брюхо.
Ради справедливости стоит отметить, что от своей общественно полезной работы — врачевания деревьев — птица отказалась не совсем. Но на воре и шапка горит, а на недобросовестном работнике — тем более.
Засаленная грудь дятла, соприкасаясь с корой деревьев, мгновенно приобрела совсем не свойственный ей оттенок. И хитрая пичуга стала напоминать животное. То самое, из отряда парнокопытных.
До недавних пор жил на территории музея и лис Петруша. Выросший в соседстве с прекрасным лис оказался на редкость коммуникабельным товарищем. К прикормившей его полиции Петруша заглядывал на ужин, да и прочих гостей и сотрудников музея нисколько не стеснялся.
— Однажды вообще был анекдот, — вспоминает Петрушу Оксана Гаврилова. — На территории музея снимался рекламный ролик Сбербанка, для антуража много было животных привезено, в том числе и куры. И вот несколько курочек разбежались и остались в музее. А Петруша и рад. На следующее утро, когда мы пришли в музей, смотрим — Петруша никак не может от часовни отойти: и с одной стороны подлезет — никак, и с другой — безрезультатно. Там, оказывается, под часовней, курицы-то и сидели. И в тот же день в «Витославлицы» пришла группа из детского сада, и им наша сотрудница стала рассказывать про Колобка. И вот в самый ответственный момент, когда она спросила у детей: «А от кого колобок не ушел?» и они дружно закричали: «От лисы», случилось фееричное появление Петруши. Он каким-то образом всё-таки достал из-под часовни курицу и с ней наперевес бежал к себе в нору. Восторг детей я описать не берусь! Они долго ещё не могли успокоиться и по дороге домой в автобусе всё обсуждали: раз мы лису видели, значит, и колобок где-то в музее есть.
* * *
Торжества по случаю юбилея «Витославлиц» пройдут летом. Новгородцы смогут увидеть и новый объект — избу-двойню, и юбилейный колокол, деньги на отливку которого сейчас собирают всем миром, и, конечно же, всю историю музея с 1964 по 2014 год.
На втором этаже дирекции музея откроется выставка «От мысли к воплощению», на которой будут представлены фотоматериалы по истории музея, отражающие первые шаги и мысли Леонида Красноречьева. Центральным её звеном станут две фотопанорамы: 1964 года и та, что снимал фотокорреспондент «Новгородских ведомостей» Владимир Богданов. Посмотрев на эти снимки, можно будет оценить, что произошло с «Витославлицами» за 50 лет.
Владимир БОГДАНОВ (фото)
