или Что движет сегодня ярмаркой тщеславия?
Вместе с очередной выставочной волной к берегам Центра современного искусства прибило «Частную коллекцию» Екатерины РОЖДЕСТВЕНСКОЙ. Ту самую, что часто называют визитной карточкой автора.
Частная коллекция — это галерея портретов российского бомонда как персонажей классических полотен.
Старт проекту был дан в конце 90-х годов, а сейчас в архиве Рождественской такое количество звёздных портретов, что хватило бы осветить небольшой небосклон. Автор навскидку называет пять тысяч. И всё самые-самые яркие. «Наш генофонд», — даёт рекомендации сама Рождественская. А потом честно уточняет: вся коллекция — театр для взрослых, в котором актёры рядятся, играют в того, кем хотят быть, и отлично проводят время на потребу публики. Да и рассказывая о своей работе, Рождественская делает упор вовсе не на искусство, а скорее на собственный интерес.
— Екатерина Робертовна, о вас говорят как о художнике, фотографе, переводчике, дизайнере. Кем себя ощущаете?
— Пожалуй, фотографом. Я же этим делом занимаюсь 15 лет в сознательном и зрелом возрасте. Хотя и продолжаю осваивать новые профессии. Вот прямо сейчас нахожусь в оформительском процессе. Уже в конце мая в Москве открывается РобКафе. Название от имени «Роберт». В мае еду в Париж на выставку моды. В общем, я свою жизнь делаю интересной.
— Возвращаясь к проекту «Частная коллекция». Вы одна из первых взяли на вооружение идею переодеть современников в героев классических полотен?
— Я придумала это ещё в 1998 году. Теперь уже можно говорить «в конце прошлого века».
— И тем не менее даже в Новгороде я назову как минимум двух фотографов, которые сейчас делают примерно то же самое.
— Сейчас очень многие так делают.
— И как вы на это реагируете?
— Я себя сейчас чувствую аксакалом. Хотя первое время пыталась зарегистрировать своё авторское право. Но это невозможно сделать, идею нельзя запатентовать. Отдельное фото, скажем, Людмилы Гурченко в образе, можно попробовать, но ведь воруют идею.
— Это обижает?
— Нет. Ну воруют, и бог с ними. Если у людей нет своих идей…
— «Частную коллекцию» называют вашей визитной карточкой. Потому что любимый проект?
— Потому что это очень увлекательно. Для того чтобы работа состоялась, необходимо, чтобы человек пришёл ко мне в студию. Его надо одеть, нанести грим. Более того, предварительный процесс общения намного более интересен, чем конечный результат. Именно поэтому я очень дорожу проектом. Потом, общаясь с человеком на протяжении нескольких лет, видишь, как он становится другим или остаётся прежним.
— В вашем объективе только ваши друзья или прежде всего известные люди?
— Я изначально решила фотографировать известных людей, то есть мне нужны имя и фамилия. Конечно, многих я знала, к тому же отец оставил мне «в наследство» своих друзей. А вот с молодыми, которые появились из ниоткуда, было сложнее. Я же работаю в «Караване», а это рейтинги. Читатели должны знать людей, которые печатаются в их любимом журнале. Иногда ко мне в студию приходят абсолютно неизвестные мне, но популярные люди. Кто-то один раз, и больше не хочется общаться. А кто-то из года в год, и становится приятелем. Разочарований в работе полно и очарований тоже. Вот, к примеру, Владимир Познер. Я была уверена, что это солнечный человек с вечной улыбкой на лице. Четыре раза он соглашался приехать ко мне, поработать. Звонил и говорил, что буквально находится в пути. А потом оказывалось, что он даже и не выдвигался в направлении студии. Это такое вот разочарование жизни. Вообще интересно смотреть, как всё меняется. Потому что медные трубы — это такая штука...
— Вы имеете в виду испытание звёздностью?
— Да. И на это я часто смотрю с опаской, потому что мне это не очень понятно. А иногда наблюдаю, как мультфильм — с улыбкой. Некоторые мои гости в студию просто вплывают, а бывает, что непонятно, кто из них звезда, потому что вокруг «звёздная пыль»: визажисты, гримеры, охрана. Звёзды сегодня загораются очень быстро. Короткие сериалы делают людей известными моментально. Конечно, я не успеваю всё это отследить, потому что редко смотрю телевизор. Вот Настя Заворотнюк. Это не случай «звёздной болезни», но хороший пример того, как быстро человек обретает популярность. До 40 лет она тихо работала в театре, а потом снялась в «Прекрасной няне»...
— Вам удаётся угадывать, насколько большой получится звезда из пришедших к вам стартующих?
— Это очень сложно. Я очень долго отказывалась от работы с Димой Биланом. Мне Айзеншпис (Юрий Айзеншпис, музыкальный продюсер. — Ред.) его всё время подсовывал. Но я говорила: «Давай ты его раскрути, а я потом уже сниму!». Потому что это не тот проект, где я должна раскручивать. Но потом, когда Билан спел на Евровидении и стал звездой — всё встало на свои места.
— Насколько легко модели идут на эксперимент с собой, соглашаются с вашими трактовками. Может быть, сами предлагают картину, героем которой хотят стать?
— Иногда есть пожелания, но в 90% случаев предлагаю я. Я не думаю, что это очень важно — психологическое совпадение моего героя и персонажа картины, в которого он преобразится. Это всё ярмарка тщеславия. Очень откровенная. И мне очень нравится играть в эту игру. Как девочке наряжать их, переодевать. Это всё несерьезно. Я получаю удовольствие. Они получают удовольствие. Вот и всё.
— Но иногда всё-таки получаются серьёзные работы. К примеру, Людмила Гурченко, она же «Любительница абсента»?
— Гурченко была шикарнейшая актриса.
— Кстати, вы какое направление живописи предпочитаете? Классику или что-то более современное?
— Всё, что угодно, но только не кубизм. В кубизм очень сложно попасть. Хотя Владимир Машков очень хотел быть «Чёрным квадратом» Малевича. Но не вписался.
— Я знаю, что аксессуары и антураж для своих работ вы подыскиваете в антикварных магазинах?
— Да, и в Великом Новгороде успела посетить все три торговые точки. Больше всего мне понравилось знамя «Победителю соцсоревнований» с потрясающей вышивкой 20-х годов. Думаю, Новгород запомнится именно этим приобретением. В магазинах я не ищу что-то особенное, покупаю, что нравится, а потом все эти вещи работают в фотографии. У меня дома барахолка очень порядочная уже собралась, не антикварный магазин, а именно барахолка. Потому что я не золото, бриллианты снимаю, а сломанные чайники, какую-то посуду. Ведь чем хороши фотографии — можно рассмотреть детали: винтик, ржавчину, патину. Если понимаешь, что это настоящее, доверия сразу больше. В кино с этим проще — вполне сойдёт папье-маше. Поэтому все свои гонорары я трачу на покупку старых винтажных вещей. Я уже настолько привыкла этим заниматься, что стала специалистом. Процесс подготовки деталей меня действительно занимает. И вообще, я себя пробую во всех возможных профессиях не потому, что не получается, а потому что всё интересно. Не все знают, что я была ландшафтным дизайнером.
— Ну и каково ваше впечатление как дизайнера от Новгорода?
— Знаете у меня за плечами всего сутки знакомства, а этого мало. После заселения в гостиницу вышла и пошла гулять вдоль Волхова — в Антонове стоят просто шикарные дома, и в них люди живут. Вокруг церкви! Я точно знаю, что Великий Новгород должен быть красивым, удобным, ухоженным. Новгород в стекле и бетоне — это отвратительно. Ценно то, что исторически достоверно. Вот театр, который стоит напротив Антонова, — это, как мне кажется, позор. Он не должен существовать рядом с кремлём. Потому что самое прекрасное в городе — это история. Если истории нет, тебе всё равно где жить. По возможности, на старости, лет через 40–50, я хочу уехать куда-нибудь из Москвы в провинцию, чтобы просто там жить. В Москве во всех отношениях очень сложно. Там нечего есть: помидоры хрустят как яблоки; там негде дышать, негде гулять. Здесь есть. Это всё я говорю не потому, что приехала к вам, это мои чувства. Моя фотовыставка переезжает из города в город в течение лет восьми. Я же сопровождаю её только в те города, которые мне нравятся.
Владимир БОГДАНОВ (фото)
