Плохих народов нет. Но без пощады я вам скажу, хозяев не виня: у каждого народа — свои гады
Евгений ЕВТУШЕНКО в гостях у нас не впервые. На концерте в 2011 году он, помнится, пошутил: «Не прошло и 78 лет, как я приехал в Великий Новгород».
Между первым и вторым визитами прошло около трёх лет, но мы успели соскучиться. Кроме того, в этот раз Евтушенко презентовал свою новую книгу «Я пришёл в XXI век».
Последний из плеяды поэтов-шестидесятников по-прежнему собирает полные залы. Люди приходят послушать человека-легенду, человека-эпоху. Последнее у Евтушенко, как ни крути, не отнять, хотя имя его за последние годы обросло не только славословиями, но и скандалами: был или не был сотрудником КГБ? Отчего поссорился с Бродским? Почему занимал ту или иную позицию? Впрочем, как сказал другой известный поэт, «мы меняем души, не тела». Ранее известный как борец за демократию, сегодня Евтушенко признаётся: я — центрист. И в принципе имеет на это право.
20-минутная пресс-конференция поэта перед концертом как нельзя лучше иллюстрирует его же собственный тезис: поэт в России больше, чем поэт. Новгородские журналисты спрашивали Евгения Александровича не только и не столько о литературе, сколько о политике, образовании, нравственности. Порой он сам задавал нам вопросы, поясняя:
— Я люблю экзаменовать журналистов, потому что я тоже начинал с работы в газете, интервью с футбольными тренерами печатал и однажды был поделом наказан. Мне и самому журналисты задавали глупые вопросы. А недавно молодая американская девушка из хорошей семьи сказала: «Мне так понравился ваш фильм, и я поняла, что хотя Россия и воевала на стороне Германии, некоторые русские были хорошие».
— Это американская публика так считает?
— Отчего же? Я не сказал «публика», я сказал «одна американская девушка». А что вы хотите? Если один наш мальчик написал в сочинении, что первым отправился в космос какой-то американец. Сейчас идёт поветрие той опасной простоты, которая хуже воровства. Будучи так опрощены в отношении к своей национальной культуре, мы обворовываем сами себя.
— Вы только в последние годы это стали замечать?
— Я стал это замечать с развитием Интернета, хотя это парадоксально. Ведь если его использовать по назначению, можно кучу книг без чемодана перевозить! Это же невероятная помощь, должна развиваться читательская культура, а все наоборот получается. Когда ходишь по библиотекам, лабораториям студенческим, у нас и в Америке, то заглянешь через плечо к читающему и видишь одно: ребята здоровенные, баскетбольного роста играют в игры для десятилетних детей.
— А вам есть разница, какую книгу читать? Электронную или бумажную?
— Эффект один и тот же.
— А как же запах? Шуршание страниц?
— Верно, всё это нам дорого, но пусть у нового поколения будут другие привычки, лишь бы читали. Лишь бы, заходя в хранилища напечатанных книг, они испытывали уважение и преклонение. Что такое культура? Это прежде всего уважение к своему прошлому...
Помню, как меня исключили из школы, из восьмого класса. Сталинское время, 1948 год. Это была 607-я школа неисправимых, как я её называл, в Марьиной Роще, из неё потом много членов академий вышло. Меня заподозрили в краже и поджоге всех классных журналов. У меня там было несколько двоек, так что по логике решили, что это сделал я. А у нас очень хороший директор был, я с ним дружил потом, Исаак Борисович Пирятинский, и вот он просил меня покаяться. А я отказался. Я сказал, что мог бы поджечь, если были мне несправедливые отметки поставили, но все эти двойки были поставлены справедливо. Потому что тогда как раз к нам приехала сборная Югославии играть против нас, и я две ночи подряд, меняясь с друзьями, стоял в очереди за билетами. Так что наказали меня справедливо. Меня вышвырнули из школы. Но это мне пригодилось, потому что я поехал в геолого-разведочную экспедицию, где и узнал первую любовь от солдатской вдовы, чей муж погиб под Москвой и которая была старше меня. Мне-то тогда не было и 16, но я преувеличил свой возраст, потому что по советским законом это преступление... А она была очень религиозной женщиной, когда узнала обо всём, долго молилась. Через неё я понял, что человек должен жить с чувством греха. У неё оно было, причём совсем не ханжеское. Спустя много лет я написал стихи об этом и подумал: а вдруг она до сих пор жива? Ей было 28 лет, она были сильная, молодая, жила одна на заимке, была пасечницей. И я подумал, что вдруг она на этой заимке всю жизнь отмаливала свой грех, на самом деле и не существующий. Телевизора у неё, скорее всего, нет, а радио, наверное, висит на стене. Тогда я пошёл на радио и договорился, чтобы моё стихотворение с этой историей передавали несколько раз в день. Возможно, она меня и услышала.
— Евгений Александрович, сейчас новгородцы, как и все россияне, находятся в растерянности из-за ситуации с Украиной. У нас там друзья и родственники, с которыми мы не можем найти общий язык...
— Не можете или не пробовали?
— Пробовали, в этом и весь ужас.
— А вы не уставайте. Им трудно понять вас, вам — их, но эта потеря взаимопонимания временная. Конечно, есть люди, с которыми никогда не найдешь общего языка. С детьми тех, кто был замешан в гитлеровских преступлениях, но не понял, что это были преступления, а считает, что это был героизм, и переименовывает сейчас улицы, называя их именами фашистских пособников. Но не забудьте и другую вещь: в украинской земле лежит много украинских солдат, которые погибли рядом с русскими, воюя против фашистов. Я думаю, что не надо ни в какие исторические моменты впадать в национальную истерию. Надо просто пытаться понять, что произошло. То, что мы видим, — это маленький кусочек времени, и неизвестно, как все это будет выглядеть потом, при изучении новых документов и материалов, которые наверняка откроются. В том, что произошло, много неясного и непонятного. Например, я не понимаю, зачем мы поддерживали такого бездарного и трусливого человека, как Янукович, который спровоцировал эти события? Он показал себя как трус, бросил собственный народ. Но, как сказал мне один генерал, не бывает большей лжи, чем та, что стоит за каждой войной. Поэтому не спешите. Я считаю, что по обе стороны мы должны быть терпимы. То, что происходит сейчас между Россией и Украиной, как развод с человеком, с которым долго жил. Это тяжело, но все же надо возвышаться над этим. Пушкин написал в одном маленьком стихотворении великие строчки: «дай вам Бог любимым быть другим». Попробуем перенести их и на политическую ситуацию. Он возвысился над ревностью, над чувством собственности и пожелал любимой женщине быть счастливой. Если у вас есть близкие родственники на Украине и вы знаете, что они не преступники, что они просто заблуждаются, потерпите, может быть, что-то и вы сами не понимаете. На всё нужно время. Сейчас в Америке очень развит туризм во Вьетнам. Едут туда именно те, кто там воевал, разговаривают, встречаются с вьетнамцами. Их ведёт чувство греха. Я сейчас не призываю к всепрощению, я против него, но надо оставлять людям право на ошибку. В чем-то мы ошибаемся, в чем-то — они, в чем-то наши ошибки взаимны. Достоевский был прав, когда говорил, что все виноваты во всем.
— А стихи о ситуации на Украине у вас есть?
— Я про Крым давно писал стихи, посвятил их одному фронтовику, там были строчки «подарил Хрущев по пьяни собратьев наших дорогих». Я давно понимал, что это было сделано несправедливо. И на злобу дня у меня тоже есть стихотворения, например, о майдане, где я показываю, как в корне неверно смотреть на Тараса Шевченко как на врага русского народа. Он не мог быть врагом русского народа. Он был врагом русских помещиков, угнетателей, потому что видел, как муштровали солдат. Конечно, он не мог принять эту Россию, царскую, которую нам сегодня в умиленных тонах рисуют. Да, жалко, что убили царя, это была страшная ошибка революции, как жертве я ему сочувствую, но не как царю. Он был безволен, а безволие у власти не менее опасно для народа, чем когда руководитель опирается только на собственную волю в принятии решений.
— Вы живете и работаете за границей, там наши взаимоотношения с украинцами интересны кому-нибудь?
— Конечно, и там есть люди, которые по-разному к этому относятся. Да, массовая печать занимает вполне определённую сторону, но несмотря на это за границей выходят и очень мудрые статьи, в которых ситуация представляется с разных сторон. Знаете, я был в 96 странах и прошу вас: не впадайте в истерию, думая, что есть хотя бы одна национальность, которую можно полностью ненавидеть. Бог вам не простит. Нет такой национальности. Плохие люди есть везде. Вот их любить я вам не советую.
Фото Владимира БОГДАНОВА
