Ридли Скотт представил авторскую визуализацию Ветхого Завета. Достаточно ли этого для хорошего кино?
В основе фильма «Исход: цари и боги» Ридли Скотта ветхозаветная известная всем и каждому история о пророке Моисее — о его чудесном избавлении от казни в младенчестве, многотрудной жизни и неожиданном обретении Бога, приводящем к тому, что Моисей освобождает еврейский народ из египетского плена.
Не иначе как увлечённая новыми подходами и вариациями, команда Скотта позволила себе большой шаг в сторону от оригинала. Посмотрев пеплум «Исход», мы убедились, что изучать Ветхий Завет по киноновинке не стоит ни в коем случае, а вот порадовать глаз и пощекотать нервы за два с половиной часа зрителю удастся не единожды.
Елена КУЗЬМИНА (Е.К.): — Честно сказать, я еще до похода в кинотеатр с большим подозрением отнеслась к новому фильму Ридли Скотта. Какое кино о Моисее, легендарном персонаже, может сделать человек, снявший фильм «Чужой» про инопланетного фантастического монстра? Да и другие его фильмы — «Гангстер», «Падение «Черного ястреба», «Ганнибал» — показывают, что Скотт — любитель экшна, эффектной картинки, когда герои попадают в очень серьёзные передряги и заставляют зрителя получить эмоциональную встряску. Даже «Гладиатор» и «Царство небесное» из этого ряда: история в них — декорация, на фоне которой герои воюют, влюбляются, плетут интриги. Ну просто с ума сойти! Голову, по большому счету, можно использовать только для пережёвывания чипсов или попкорна.
Мария КЛАПАТНЮК (М.К.): — Всё так, но «Исход», я надеюсь, хоть немного пошатнул твои стойкие убеждения. Я вот думаю, это новый виток развития кинематографа или просто совпадение? Прошлой весной мы дружно размышляли, с чего это вдруг Даррен Аронофски взялся за Ноя, и удивлялись смелому обращению режиссёра к ветхозаветному потопу, и тут на тебе — целый Моисей! Любопытно, что по выходу «Ноя» большинство критиков говорили, что фильм слабоват по множеству причин, и загибали пальцы. Теперь говорят, что Моисей слабее Ноя, а тот, вроде бы, был не так и плох. Что ж, остаётся ждать новую жертву, которая реабилитирует Моисея. А я уже сейчас замечу: даже если бы в «Исходе» не было абсолютно ничего, кроме шикарной панорамы жизни древних цивилизаций, я бы и то не назвала этот фильм посредственным. Но команда постаралась, и зрителю есть над чем подумать, не находишь?
Е.К.: — Вот и я тоже думала, зачем Скотт снял этот фильм? Для себя? Понятно, старику — 77 лет, пришло время размышлять о вечном. Или для кого? Для евреев? Мол, надо жить дружно. Или вообще для всего человечества? Уж как-то слишком банально.
М.К.: — А ведь за тему великого Исхода Скотт взялся не первым. В 50-е годы «Десять заповедей», выйдя на экраны, наделали немало шума. Шумели тоже во многом благодаря спецэффектам. Конечно, не таким эффектным как нынче, оно и понятно…
Е.К.: — У Скотта весьма упрощенная, а местами сомнительная история жизни Моисея в начале Исхода. Мне кажется, если бы режиссер сделал по-настоящему историческое кино, что очень сложно, то подумать действительно было бы о чем. А он пошел по простому пути: сделал исторический блокбастер. Экранизировал 10 казней египетских — очень выигрышных на видео: нашествие жаб, мух, саранчи, превращение вод Нила в кровь, град с куриное яйцо... Моисей — легендарный персонаж. Был он, нет — никто не знает. Учёные спорят не одно столетие об этом. С именем Моисея связано немало различных предположений — есть где развернуться. Одна история его любви к жене Сепфоре чего стоит. У Скотта она показана весьма пунктирно: встретились, поговорили, влюбились, поженились. Этакая образцовая семья. А я, например, читала, что якобы после Исхода Моисей собрал армию и истребил мадианитян, народ своей жены. А еще, оказывается, есть теория, согласно которой у Мойши была еще одна супруга. И его сестра Мариам и брат Аарон упрекали за то, что она — эфиопка по национальности. Вот где психологизм зарыт, борьба веры, долга и чувств. Ты в курсе, что Ридли Скотт сейчас продюсирует новый фильм «Царь Давид»? А о чем «Исход» заставил задуматься тебя?
М.К.: — Ну, Лена… Поток представленной тобой информации буквально выбил меня из колеи. Чего ты так взъелась? Снимался фильм, как мне кажется, для получения адреналина от процесса и гонорара в итоге. Думаю, и то и другое случилось в лучшем виде — но не будем о банальностях. Не уверена, что кассовые фильмы исторического или, боже упаси, религиозного плана всерьёз задумываются для того, чтобы, придя домой, зритель пересмотрел систему своих жизненных координат. С другой стороны, спорить готова, что во время казней египетских бег лёгкого холодка по коже ощущали большинство сидящих в зале. А что ещё нужно? Тебе было интересно? Да! Красиво — конечно! Ты два с половиной часа просидела в кресле, и я не помню, чтобы роптала на затянутость и скуку. Значит, Ридли Скотт — умница. Кстати, если бы после всего этого ты сказала бы мне, что в тебе произошла глобальная метаморфоза, вроде той, что случилась с Моисеем на знаменательной для него горе, я бы не сказала, что режиссер — гений, зато решила бы, что ты чересчур восприимчивый товарищ. Но это уже другая история.
А задумалась я вот над чем: чей же бесконечный пофигизм, сценаристов или наших переводчиков, привели к тому, что египтяне и евреи, общаясь друг с другом, позволяют себе фразочки типа: «Не будь идиотом, Рамзес!»... Я, конечно, не требую детальных соответствий, да и где ты их сейчас найдёшь, но такое вот пренебрежение к речи героев выглядит тем более дёшево на фоне проработанных деталей костюмов, интерьерных решений, оригинальных планов, эпичных сцен. В общем, обидно!
Ну и ещё из вопиющего, но попахивающего вкусовщиной: откуда они взяли такого Бога? Что за упёртый, десятилетний пацан, который только и делает, что бесит Моисея? Творческий кризис команды? Попытка соригинальничать? Что бы это ни было, но на ум приходит банальнейшее и общеизвестное «устами младенца глаголет истина», а вслед за общеизвестным и оскомина от него. По мне, так «парень с нашего двора» вместо Бога — одно из самых слабых мест «Исхода». И опять же этот детский, неубедительный голосок дублёра. Брр…
Е.К.: — Нет, Мария, не самое. Продолжаю въедаться. Или взъедаться. Насчет диалогов согласна. Но в фильме — еще масса слабостей, о которых полезно знать. Это для тех, кто, не дай бог, решил изучать историю по Ридли Скотту. Так что спасибо режиссеру: он заставил меня порыться в статьях, посвященных описываемой им эпохе. Наибольшее внимание привлекает отзыв египтолога Виктора Солкина, который буквально камня на камне не оставил от «Исхода» в своем блоге. Фильм, по его словам, был запрещен к показу в Египте. «Это очень ущербная национально-религиозная агитка, в которой все подчинено простому тезису: «Мойша — гениальный человек, а его «современник» фараон Рамзес II — отъевшийся примитивный глупец и тиран», — пишет Солкин.
По его словам, например, битва египтян с хеттами при сирийском городе Кадеше произошла на пятом году самостоятельного правления Рамзеса II, а не при жизни его отца Сети. Рамзес выезжает биться с хеттами в головном уборе великой царской жены, более уместном на голове его матери Туйи, которую играет Сигурни Уивер. А строящиеся и уже построенные пирамиды должны бы располагаться в некрополе, а не на территории города. Короче, Солкин нашел в «Исходе» много ляпов. Хотя сцену битвы с хеттами я оценила — снято с разных точек: и сверху, и снизу, и сбоку. Зря я прочитала Солкина, весь кайф сломал.
М.К.: — Ну вот опять, Лена! Запреты кино нынче уж слишком в моде, значит, неплохое кино, как ни крути! Хвалю твою любознательность, но абсолютно не одобряю снобистский подход. Понятное дело, что египтолог осмеёт «Исход», военный историк найдёт, что сказать обо всех наших киноновинках на тему Великой Отечественной, а духовный сан с неудовольствием выскажется о «Левиафане». Это логично! На то они и специалисты. Но мне-то, массовому зрителю, от выисканных нескладушек что? Ровным счётом ничего! Зато, когда мои знакомые скажут, что хотели бы посмотреть неплохой пеплум, я с чистой совестью посоветую им «Исход». И думаю, никто не прогадает.
Название — наименьшая из проблем этого фильма. Эпопея претендует на то, чтобы стать экшн-фильмом, попыткой глубоко проникнуть в образы персонажей, теологической медитацией, и терпит поражение на всех фронтах. Компьютерная графика в фильме вызывает восхищение — дворцы, воинства, жабы, потоки воды и саранча, — и порой начинает казаться, что именно она является главным рациональным обоснованием существования фильма. Однако зрителя постоянно преследует ощущение, что создателям «Исхода» так и не удалось интегрировать спецэффекты в разворачивающуюся драму и что они представляют собой скорее зрелищные интерлюдии.
The Atlantic, США
Мария КЛАПАТНЮК,
Елена КУЗЬМИНА
