Поэт в России больше, чем поэт; но меньше, чем человек
30 лет назад не стало Аркадия КУТИЛОВА (1940—1985) — уникального поэта, чья судьба по трагизму не имеет аналогов в наше время. В 19 лет, служа в армии, он послал стихи в «Новый мир» и был восторженно отмечен Александром Твардовским, который даже захотел встретиться с «солдатиком». Но! Кутилов с товарищами в это время раздобыли где-то бидон спирта и напились: трое — до смерти, а Кутилов попал в реанимацию. Спирт оказался антифризом!
В конце 80-х Владимир Лакшин, работавший одно время у Твардовского, вспоминал, что автор «Василия Тёркина» как-то с сожалением рассказал ему об «удивительно талантливом солдатике, насмерть отравившемся антифризом». Но Кутилов выжил... Только русская народная беда не отпускала его далеко. Он пил всё горше и больше.
В автобиографии писал о себе так: «На третьем году службы со мной приключился интоксикационный психоз, и я был комиссован. В подавленном состоянии, потеряв интерес ко всему, я жил в деревне, считая, что жизнь прошла мимо. Самое яркое событие того времени — это момент, когда я впервые серьезно оценил водку. Работал корреспондентом районной газеты, неумеренно пил, распутничал и даже не пытался исправить положение».
Жена ушла. А потом и он ушел. И 17(!) лет скитался по лагерям, спецприемникам и психушкам. Жил на чердаках и в подвалах, ночевал на вокзалах и кладбищах, в колодцах теплотрасс. И писал замечательные, пронзительные стихи:
Марсианин, ты мне родня!
Люди умные там и здесь
Доказали, что нет меня,
Ну а я почему-то есть...
...В июле 1985 года тело Аркадия Кутилова было найдено в одном из скверов Омска с признаками насильственной смерти. «Невостребованный труп» был передан в анатомический театр медицинской академии. Возможно, останки где-то и были потом зарыты. А может быть, скелет поэта стоит в аудитории какого-нибудь мединститута...
Вкладыш к трудовой книжке
Вот я умру, и вдруг оно заплачет,
Шальное племя пьяниц и бродяг....
Я был попом, а это что-то значит!
Я был комсоргом — тоже не пустяк!
Я был мастак с багром носиться в дыме.
Я с топором вгрызался в синий бор.
Я был рыбак, и где-то на Витиме
Мой царь-таймень не пойман до сих пор.
Я был художник фирмы «Тети-мети».
Я под Смоленском пас чужих коров.
Я был корреспондентом в райгазете
И свёл в могилу двух редакторов.
Учил детей и им читал по книжке,
Как стать вождём, диктатором Земли...
И через год чудесные мальчишки
Мою квартиру весело сожгли!
Я был завклубом в маленьком посёлке.
Поставил драму «Адский карнавал»...
И мой герой, со сцены, из двустволки,
Убил парторга. В зале. Наповал.
Бродягой был и укрывался небом.
Банкротом был — не смог себя убить...
Я был... был... был...
И кем я только не был!
Самим собой?..
А как им надо быть?
Самоубийца
...А дама с болонкой
Неспешно и важно
Вошла в ресторанчик «Прибой»...
А мне всё равно
И чуть-чуточку страшно,
И плохо владею собой...
В стаканчике яд,
На тарелке — сорока,
Швейцар — борода помелом...
Похмельная рожа
Системы барокко
Висит над соседним столом.
Как странно:
Не видно предсмертного блеска,
Не слышен ни шорох, ни стон...
Сейчас я умру —
Драматично и дерзко —
Картинно низринусь на стол!
Буфетчица в страхе
Подпрыгнет, как мячик,
Швейцар закричит, как в бою...
«Система барокко»,
Конечно, заплачет,
Припомнив житуху свою...
Наполнится драмой
Воскресное утро,
Как кровью глазищи быка...
Чело мне покроет
Смертельная пудра,
Пожухнет лавсан пиджака...
Теперь уже всё!...
Наступи неизбежно,
Исполнись, вселенская месть!..
Пора!.. Но рука моя
Дрогнула нежно
От жаркого шепота: «Есть!..»
Отставив стакан,
Я гляжу без опаски,
А рядом — хи-хи да ха-ха...
Смешная болонка,
Объевшись колбаски,
Лежит на полу без дыха...
Буфетчица смотрит
Брезгливо и строго,
Швейцар продолжает зевать...
— Порядок! —
Сказал обладатель барокко, —
— Объелась, туды её мать!..
И даже хозяйка
Глядит равнодушно,
Как дворник по кличке Милок
Смешную болонку
По имени Мушка
Куда-то за хвост поволок...
...Я дал себе слово:
До смертного срока
Дыханьем своим дорожить!
И выплеснул яд,
И докушал сороку,
И вышел на улицу — жить!
Монолог убитого
Я в атаку последнюю шел,
Но судьба изменила герою...
Плюс к тому — оказался тяжёл
Тот снаряд, что упал под горою.
Хорошо! И дымком понесло,
И предсмертные слезы просохли...
Плюс к тому — умереть повезло:
Те, кто выжил, в плену передохли.
Плюс к тому — тишина... тишина...
Не слыхать разговора винтовок...
И вползают на грудь ордена,
Давят лапками божьих коровок.
