О книге «Золотая клинопись фонарей в Фонтанке»
На майских праздниках довелось побывать на Финском заливе, в Зеленогорске и знаменитом поселке Комарово (не на недельку, как поет Игорь Скляр, но точно до 2-го). Погода, правда, выдалась отвратительная, но даже метель не смогла испортить хорошее впечатление от тех мест.
Точнее сказать, понравился курортный Зеленогорск. А вот Комарово — известный в СССР дачный массив ленинградской научной и творческой интеллигенции — сейчас выглядит не идеально. Здесь на улочках соседствуют шикарные особняки за высокими заборами, владельцы которых не имеют никакого отношения ни к науке, ни к искусству (просто купили землю в курортном месте), с разваливающимися дощатыми домиками послевоенной постройки без удобств, многие из которых давно уже необитаемы, но на которых и по сей день написано, что они принадлежат Литфонду.
Некоторые из дач, правда, и сейчас снимают в летний сезон питерские писатели и поэты. Вот и у «будки» Анны Ахматовой очередной арендатор. Но в целом домик такой же, как был в 60-е, когда в нем постоянно проживала поэтесса.
До поселка даже из Питера добираться далековато. Но, тем не менее, на знаменитом Комаровском кладбище у могилы Анны Андреевны всегда лежат живые цветы и горят свечи. Значит, и в наши дни ее поэзия находит отклик...
Вернувшись из Зеленогорска, перелистала старый томик стихов Ахматовой. И решила узнать, издаются ли сейчас ее сборники. И была приятно удивлена. Выпускаются не только в бумажном варианте, но и аудиокнигами. Есть и литературоведческие новинки. Например, Дмитрий Быков представляет свои лекции о поэтессе и ее окружении.
Но особо хочется выделить книгу «Золотая клинопись фонарей в Фонтанке». Она написана старшим научным сотрудником Санкт-Петербургского Музея Анны Ахматовой в Фонтанном доме Татьяной Поздняковой и директором Ниной Поповой.
Казалось бы, о жизни поэта давно уже все известно. Но сотрудникам музея удалось восстановить еще одну страницу ее биографии.
В книге — сплетения судеб Анны Ахматовой и Владимира Шилейко, самого странного из всех ее мужей, выдающегося востоковеда, поэта, переводчика, знавшего, по одной версии, 40 языков, по другой — 62. А также сплетения времен: далекого прошлого, теряющегося в глубине даже не веков — тысячелетий, и двадцатого столетия, Ассирии и России. И еще — таинственные связи между эпосом «Гильгамеш», который перевел Владимир Шилейко, и стихами Ахматовой, ее «Поэмой без героя», пьесой «Энума элиш. Пролог, или Сон во сне».
«...Он занимался — в целом мире, кажется, один — сумиро-аккадским языком, переводил стихотворную повесть «Гильгамеш», сравнительно с которой Библия и Гомер — недавние события», — так писал о Шилейко Виктор Шкловский.
Татьяна Позднякова рассказывает о жизни Ахматовой и Шилейко в 1918 году. О том, что жили очень бедно:
— Ахматова позже вспоминала, что на двоих были одна шинель и одна папироса. Владимир Казимирович ночи напролет разбирал покрытые клинописью шумерские глиняные таблички, которые лежали у них в вазочке на столе, как печенье. Настоящего печенья в обескровленном революцией Петрограде было не сыскать. Впрочем, Владимир Шилейко вряд ли замечал это. Он был кофеманом, этот напиток нередко заменял ему завтрак, обед и ужин. И свое жилище они называли «Шумерийской кофейней». Сложнее было не замечать то, что происходило вокруг, когда расстреливали прямо на улицах. Как можно было защититься от ужаса, не сойти с ума? Только бегством в заповедное пространство культуры. Ахматова жила с Шилейко — будто проходила послушание в монастыре. Она целыми днями записывала тексты, созданные 46 веков назад, которые он диктовал ей, расшифровывая клинопись прямо «с листа». Так рождался перевод древнего эпоса «Гильгамеш».
По словам Нины Поповой, разрабатывая тему, сотрудники музея хотели проследить, как аукнулось в творчестве Ахматовой это погружение в ассиро-вавилонскую глубину, как отразилось в ее творчестве тридцатых и шестидесятых годов, особенно в драме «Энума элиш. Пролог, или Сон во сне», написанной Ахматовой в годы Великой Отечественной войны в Ташкенте, в эвакуации, а затем сожженной. Описанные в ней события как раз и происходят в пространстве Фонтанного дома, который был для Ахматовой отчасти «Элизиумом теней».
— Когда мы говорим о пьесе «Энума элиш», мы, конечно, не исчерпываем ее только обращением к ассиро-вавилонскому эпосу. Здесь можно говорить и о боярыне Морозовой, из жития которой Ахматова берет материал, и о Жанне д’Арк... Мы не знаем последовательности текста «Энума элиш», мы не знаем композиции, а может, и не нужно было этой композиции Ахматовой... Эта пьеса во многом предвосхищает и Беккета, и Ионеско, и Кафку, — считает Татьяна Позднякова.
И последнее. Книга «Золотая клинопись фонарей в Фонтанке» не только написана интересно, но еще и оформлена оригинально: на полях даны переводы Шилейко и стихи Ахматовой, которые местами перекликаются...
Фото из открытых источников
