Между Новгородской республикой и Московским государством
На днях в Великом Новгороде открыли памятник создателю книг о прошлом Руси Дмитрию Балашову. Почитатели его таланта собрались в благоухающем сиренью сквере недалеко от стен храма Фёдора Стратилата. Среди тех, кто особенно ждал этого события, — новгородский писатель Виктор СМИРНОВ, который только что завершил свой роман «Колокол и держава». Виктор Григорьевич доверил мне прочесть рукопись, а затем мы побеседовали о новой книге и о том, как рождается историческая проза.
— События романа разворачиваются в последней трети XV века и охватывают более 30 лет, — рассказывает писатель. — Это время становления русского государства, очень важный для России и Новгорода период. Он до сих пор недооценен, хотя является одним из ключевых в национальной истории. Ведь именно после завоевания новгородских земель (я настаиваю на том, что это было завоевание, которое сопровождалось кровопролитными битвами, разорением и мучительной осадой Новгорода), когда Московское государство увеличилось территориально почти в два раза, и возникла Россия. Не случайно это новое имя страны впервые прозвучало в официальном документе здесь, в Великом Новгороде.
В те годы проходили очень сложные процессы. С одной стороны, у новгородцев нарастало стремление к русскому миру, росло национальное сознание, важную роль в котором играла церковь. Но были и центробежные силы, стремившиеся сохранить привычный уклад жизни и политическую независимость.
Кстати, советская историческая наука всегда утверждала, что объединению препятствовало только «реакционное боярство», а простой народ дружно кричал: «К Москве хотим!». На самом деле именно бояре первыми стали переходить на сторону Москвы, пытаясь спасти себя и свою собственность. Основная масса новгородцев дорожила своими вольностями и демократическими традициями. Республиканская система действовала у нас более трех столетий и вполне доказала свою эффективность. Так что зря русских людей на Западе изображают слепыми приверженцами деспотии.
— То есть современным демократам есть чему поучиться у наших предков?
— Абсолютно верно! Нашей забюрократизированной, чиновничьей стране есть что позаимствовать у вечевой республики. Я хотел показать, что новгородская демократия — не миф, не аристократический клуб, в который входило 300 золотых поясов. В Великом Новгороде существовала глубокая корневая система низовой власти, за которую держался народ. Там были реальные средства, и люди принимали реальные решения. Что касается знаменитого Новгородского веча, то его напрасно изображают толпой крикунов. Ничего подобного! Решения вече, как правило, принимались демократическим путем и выполнялись неукоснительно.
— Покорение Новгорода — трагедия для города и вечевой республики, но в то же время благо для государства.
— В общенациональном смысле покорение Новгорода сыграло огромную роль. Не случайно вскоре рухнуло татаро-монгольское иго, а Европа, которая прежде надменно посматривала на тёмную Московию, вдруг увидела на своих границах мощное государство во главе с очень сильным, волевым и прагматичным лидером — Иваном III.
— Он стал одним из персонажей Вашего романа. Как Вы относитесь к нему?
— Не устаю повторять, что мы недооцениваем роль этого человека в национальной истории. Сколько было шума вокруг памятника Ивану Грозному, а у Ивана III нет даже мемориальной доски, хотя этот человек, по сути, построил современную Россию! Правда, на памятнике Тысячелетию России он увековечен дважды. Если для его внука, Ивана Грозного, власть была самоцелью, то для Ивана III — средством. Цель же его — строительство могучего государства.
— Ваша книга многослойная, и одна из её тем — проникновение в Новгород ереси.
— В любом художественном произведении, как мне кажется, должно сойтись две темы — два облака, чтобы сверкнула молния. Второе облако у меня — ересь жидовствующих. Не случайно падение республики и ересь жидовствующих совпали по времени. Фактически все серьезные катаклизмы, в том числе политические, начинаются с утраты веры. Кризис веры приводит к кризису власти. Почему рухнул Советский Союз? Потому что народ потерял веру в коммунистическую идею.
— Надо сказать, образ человека, который принес ересь на новгородскую землю, у Вас получился интересным и неоднозначным.
— Мне не хотелось изображать Захарию Скару каким-то демоном, но в то же время в нем есть много загадочного. Это был ученый, астролог, врач, мастер политической интриги, приверженец мистической каббалы. Такой незаурядный человек мог поколебать веру впавших в ересь новгородских священников.
— Центральный персонаж романа — переводчик Дмитрий Герасимов. Насколько он реален?
— Да, это реальная историческая личность. Новгородец по рождению, человек возрожденческого масштаба, путешественник, дипломат, полиглот. Но главное, что меня в нем привлекало, это то, что, находясь в самой гуще порой очень страшных событий, он сохранил оптимизм, веру в людей, чувство юмора.
— Радует, что Вы наградили его личным счастьем. Мужчинам интересны битвы, а читательницам — любовные линии, женские судьбы. Например, Елены Волошанки, жены старшего сына Ивана III.
— Да, это тоже яркая личность, разделившая трагическую судьбу других иностранок, которые попали под колеса русской истории. Вспомним хотя бы нашу последнюю императрицу Александру Фёдоровну.
— Говоря о героинях романа, нельзя не вспомнить Марфу Борецкую. Как Вы работали над созданием этого образа?
— О Марфе-посаднице писали многие, начиная с Карамзина. Но лучшее произведение о ней — одноименный роман Дмитрия Балашова. Кстати, его ругали за то, что он идеализировал «реакционную» Марфу. Но на самом деле Балашов старался очеловечить ее образ. Для меня важно, что Марфа Борецкая — настоящая новгородка не только по рождению, но и по жизни. Новгородские женщины чем-то напоминают мне казачек. Они часто играли ключевую роль в жизни города, и новгородский домострой во многом — женский.
Было интересно столкнуть в романе две фигуры такого масштаба, как Марфа-посадница и Иван III. Это люди, устремленные к одной цели и готовые идти до конца.
— Еще один яркий персонаж — сын Марфы Борецкой Дмитрий. Чувствуется Ваша к нему симпатия.
— Мне действительно пришелся к сердцу этот человек. Самый молодой новгородский посадник, красавец, очень богатый (личное состояние у него было побольше, чем у некоторых европейских королей), он всё бросил ради вольного Новгорода. Иван III дал ему титул московского боярина, по сути — индульгенцию. Но Дмитрий от всего отказался и в итоге поплатился головой. В буквальном смысле.
— В романе ещё много интересных персонажей, но особенно хотелось бы расспросить Вас об архитекторе Аристотеле Фиораванти.
— Да, это тоже крупная личность, оставившая заметный след в нашей истории. Предполагаю, что именно Аристотель спроектировал наш кремль в том виде, в котором он сейчас существует.
— Не могу не вспомнить один из трагичных эпизодов романа — разгром Ганзейского двора в Новгороде.
— Эта тема серьезная и актуальная, связанная с историей взаимоотношений нашего государства и Европы. С одной стороны, мы видим эгоистичное отношение европейских стран к России, с другой — реальные интересы, которые всегда связывали наши страны. Эта ситуация сейчас зеркально повторяется. А тот разгром был одной из самых грубых ошибок Ивана III. Плохо, когда у лидера личная неприязнь берёт верх над государственным интересом. Видимо, он хотел добить Новгород, а итогом стал огромный экономический ущерб для всей страны.
— Садясь за исторический роман, нужно обладать огромным количеством знаний в разных сферах. Вам приходилось дополнительно «подсматривать» какие-то детали в музее?
— Я бы не осмелился взяться за эту книгу, если бы много лет не занимался новгородской историей. Конечно, необходимо обращаться к музейным коллекциям, серьёзным научным трудам. Только не нужно искусственно воспроизводить историческую фактуру, все должно быть естественно и органично. Но уж если ты взялся описывать, скажем, Шелонскую битву, надо досконально изучить военную тактику и вооружение того времени.
— В романе есть несколько эпизодов, где новгородцы соревнуются в искусстве отборной брани. Где Вы, Виктор Григорьевич, набирались таких слов?
— Новгородцы всегда были большими мастерами по части красноречия (смеется). Многое сохранилось в фольклоре. И тут надо сказать спасибо новгородским филологам, к чьим трудам я часто обращаюсь.
— Вы как-то рассказывали, что Балашов так погружался в тему, что почти реально ощущал себя в другом времени. Например, оказывался на боярском пиру. У Вас происходило подобное?
— Это писательская кухня, и у каждого автора есть свои секреты «телепортации» в прошлое. Мне помогает сам Новгород, понимание того, что эти события происходили именно здесь, на этих улицах, под этим небом...
— Когда же мы увидим Вашу книгу?
— Думаю, она выйдет в свет осенью этого года. Роман откроет новую серию московского издательства «Вече», посвященную переломным периодам российской истории.
— Традиционный вопрос: над чем Вы сейчас работаете?
— На Новгородском областном телевидении мы готовим цикл программ под названием «Живая история». Это рассказ об исторических и природных достопримечательностях Новгородской области. Что касается литературных планов, то меня в последнее время все больше тянет в эпоху Смутного времени. Этим романом хотелось бы завершить трилогию о самых драматичных страницах новгородской истории.
Ольга ЛАВРОВА
Алексей МАЛЬЧУК (фото)
