или Как Дмитрий Быков давал однозначные ответы на однозначные вопросы
Творческая встреча с прозаиком, поэтом, журналистом, лектором Дмитрием БЫКОВЫМ, прошедшая в театре для детей и молодежи «Малый» в Великом Новгороде 14 января, началась почти ровно в семь вечера, закончилась почти ровно в девять и разделилась на две почти одинаковые по продолжительности части. Сначала главный герой вечера читал, по собственному определению, «стишки», потом отвечал на вопросы пришедших на встречу новгородцев. По признанию гостя, говорить с залом ему интереснее, чем читать со сцены. Слушателям, судя по частому смеху и аплодисментам, понравилось и то и другое.
О «Бесогоне» Никиты Михалкова
— Бог меня хранит — у меня нет телевизора. Я примерно понимаю, что это, и не смотрю.
Об Олимпиаде под нейтральным флагом
— Я бы не поехал на Олимпиаду. Выступать под нейтральным флагом — это неприлично. Я так говорю не потому, что я патриот, а потому что я разделяю ответственность с этой страной и с этим флагом. Санкции и меня касаются. Если я не ем определенного сыра, то почему я должен ехать и выступать под известным флагом.
Все русские, так или иначе, несут ответственность за это. Например, нас сейчас меньше переводят. Я мог бы жить переводами, но не могу. Живу на доходы от преподавания, журналистики и издания в России. Это очень важно — всегда разделять ответственность. А то как патриотизм проявить, так все первые, а как пропустить Олимпиаду — уже нельзя. Россия очень много пропустила за последние 25 лет. Думаю, она перетопталась бы, пропустив и Олимпиаду.
О выборах Президента России
— Иду я на выборы или нет, никого не должно трогать. Это личный выбор. Мы сейчас живем в таких обстоятельствах, что ни одно решение не является моральным, правильным, поэтому предлагать себя в качестве образчика не могу. Каково будет мое настроение, так и поступлю. А вы поступайте сообразно вашему настроению. Если бы я знал все советы на все случаи жизни, то «Бесогон» вел бы я.
О том, кем Дмитрию Быкову так и не удалось стать
— Я сочиняю обычно с гитарой — так проще. Но играю до сих пор очень плохо. И может, никогда и не научусь. Знаю три аккорда, но не умею их правильно чередовать. И всегда начинаю что-то хаотичное проделывать левой рукой. Однажды Ким, услышав, как я пою его песню, в ужасе убежал с криками: «Таких нот там нет! Таких нот вообще нет!».
О цели выступления в Совете Федерации
— Я не ставил цели. Туда иногда зовут лекторов. Я два раза отказывался, потому что не понимал — зачем. Мне объяснили. Им хотелось понять, что нужно сделать сейчас в педагогике. Я сказал. Ни пользы, ни вреда это принести не может. Никаких действий это не вызовет. Чисто просветительская вещь. А рассказать им про то, что дети не нуждаются в пропаганде, мне казалось важным. И неопасным.
О том, какое произведение Стругацких могло быть главным сейчас
— Всё большее значение приобретает «Град обреченный», который был написан с очень серьёзным опережением. И кое-что из «Отягощённых злом».
О толстых книгах, которые перестанут читать
— Это ложная посылка. Как с известной репликой, что скоро ничего не будет, а будет одно телевидение. Кино не отменило театра, клип не отменил кинематографа, а переписка в Интернете, твит не отменили осмысленного, концептуального высказывания. Конечно, некоторое количество читателей класса Дианы Шурыгиной будут испытывать большие трудности от чтения больших объемов текста. Но не нужно на них равняться.
Литература — это удовольствие для немногих. Часто спрашивают: как ребенка заставить читать? Не надо заставлять его читать! Что вы с ведром черной икры носитесь за потребителем: «Съешь еще икриночку!». Нам больше достанется. Не хочешь читать — не читай! Значит, это твой потолок, и ты что-нибудь другое можешь — прекрасно выпиливать из дерева, талантливо лепить, стать прекрасным водопроводчиком... После такого многие дети начинают читать.
Люди любят короткие тексты, но еще больше они любят длинные романы. Человек уважает себя, читая длинные романы. В Штатах выходят толстенные книги. Там чем толще роман, тем больше шансов, что он станет бестселлером. А вообще я убеждаюсь, что всё-таки читают хорошо написанную книгу. Коротка она или длинна, не принципиально.
О Малыше и Карлсоне
— «Карлсон, который живет на крыше» — это любовный роман, из которого можно сделать очень важный вывод. Любят не того, кто хороший друг, а того, кто позволяет о себе заботиться, нуждается в опеке, кто вызывает с вашей стороны жертвенные поступки. Любят тех, с кем можно нравиться себе! А Малыш с Карлсоном очень нравятся себе, потому что на фоне Карлсона Малыш очень чистый и добрый. Правильная, настоящая девушка должна вести себя как Карлсон. Потому что вести себя как Малыш — это самый надежный способ быть посланным немедленно.
О Дмитрии Лихачёве и интеллигентах
— После смерти Лихачёва мне не хочется говорить о нём ничего плохого. При жизни я его не очень любил. Лихачёв требовал от интеллигента прежде всего скромности, а интеллигент в России и так слишком скромный. Ему в рожу плюют, а он: «Спасибо! Благодарю вас!». Гениальное определение интеллигенту дал Окуджава. «Это человек, который жаждет знаний, хочет принести их на алтарь Отечества и умеет дать в морду, когда это необходимо».
О детях и родителях
— Плох тот ребенок, который не любит своих родителей. Залог психического здоровья, успешной карьеры — это хорошее отношение детей к нам и наше к детям. Раньше считалось, что гений всегда имеет проблемы с родителями, одноклассниками. С одноклассниками — да, а вот с родителями — нет.
О молодёжи, которая уезжает за хорошим образованием в столицы
— Конечно, мне это не нравится. Считаю, где родился, там и пригодился. Москва — сомнительное место для централизации. И Питер тоже. Но мне кажется, что институт вообще не очень нужен. Нужно получать профессию и делать свое дело. Российское высшее образование сегодня — это издевательство над самой идеей образования (аплодисменты). Читайте, общайтесь, работайте... Высшее образование — это отсрочка от жизни. Видели вы где-нибудь сегодня прилежного студента?
Вот технарям сложнее. Но никто не отменял заграничного образования. В Гарвард, Принстон, Оксфорд берут очень охотно. Особенно талантливых. И это совершенно не проблема. Кто хочет, находит способы, кто не хочет, находит отмазки. Хотя физика — физмат, мехмат — в России пока еще остается. Потому что некоторым образом связана с оборонкой.
О том, кого хотелось бы перечитать в трудную минуту
— Чехова называют депрессивным, но в депрессии читаешь именно Чехова. Он резонирует. А вообще в такие минуты мне хочется действовать, преодолеть трудности.
Фото Алексея Малоземова
