Многие знают новгородца Александра ОСОКИНА как фотографа, специализирующегося на религиозной тематике, но лишь его друзья и близкие знакомы с тем фактом, что он — глубоко верующий человек, по-настоящему воцерковлённый. Неслучайно сейчас Александр учится в Новгородском духовном училище в Юрьеве монастыре.
И разговор начался не с беседы о фотоискусстве как таковом, а об отношении к миру и творчеству.
— Прежде всего хочу разграничить два понятия — фотография и духовная жизнь, — объясняет Александр. — Они пересекаются, но сама фотография не оказывает почти никакого влияния на душу. Скорее, внутренняя духовная жизнь влияет на то, что окружающий мир плавно перетекает на фотографию. Каждому человеку при рождении даётся какой-то дар, и каждый посредством его так или иначе раскрывает свой внутренний мир. И я, не стыдясь, говорю: да — талант у меня есть. Я не употребляю много усилий для того, чтобы творить. Но это не мой талант — он от Бога, он мне дан. Соответственно, я — лишь некий исполнитель, лишь пользователь таланта. Не будь его — я был бы никто. Поэтому я не отождествляю талант с самим собой.
Приоритеты в моей жизни таковы: сначала духовное, потом — душевное. Сначала жизнь по Евангелию, потом — работа, творчество, образование и прочее. Точнее, духовная жизнь и есть, на мой взгляд, истинное творчество, образование и служение. Фотография, как и всякий другой талант любого человека, — лишь инструмент, который либо вредит, либо несёт пользу и свет.
— Фотография не мешает религиозной жизни?
— Есть такое представление, что творчество мешает монашескому деланию, духовной жизни. Музыка, книги, картины, фотографии, даже «классиков» могут мешать, но — и это я хочу выделить — на определенных этапах духовной жизни. Например, когда человек уже полностью посвящает себя молитве, и всё лишнее может служить преградой на пути к Богу. Но это путь единиц. В основном творчество развивает и обогащает человека.
No foto!
— Ты имеешь какой-то образ в голове и просто ищешь подходящий сюжет, человека?
— Есть люди, которые занимаются постановкой, художники... Я, быть может, и хотел бы это делать, но такой талант мне не дан. Я просто вижу и выражаю видимое через фотоискусство.
— Кого бы ты мог назвать своим учителем?
— Анализируя свой опыт, я не могу назвать какого-то конкретного человека. Это огромное количество людей и работ, которые я видел. Даже у самых обычных фотолюбителей, когда просматриваю их работы, я изредка нахожу интересные и даже гениальные вещи. Идолов у меня нет, и я как губка впитываю все. Внутри же происходит синтез информации, формируется определенный вкус. Интернет позволяет знакомиться с огромным количеством картин, например, художников Ренессанса. Глядя на них, автоматически обучаешься композиции, светописи и затем сам подсознательно стремишься подражать.
— Вопрос, который особенно актуален для православной фотографии: как тебе удается найти общий язык с людьми, посвящающими свою жизнь Богу? Я имею в виду прежде всего так называемое черное духовенство, монахов. Как удается уговорить их не прятаться от объектива?
— Да, такая проблема есть. В Новгородской епархии мне снимать несложно, потому что сам постоянно нахожусь в гуще церковной жизни: меня все знают, и не видят во мне опасности. Но если я приду в какой-то храм и просто так начну снимать, то прихожане этого не поймут. Чаще всего я снимаю во время архиерейских богослужений, когда сам нахожусь в подряснике, что позволяет мне достаточно свободно передвигаться в храме и фотографировать. Но вот был я недавно в Греции на Афоне и... снимал в основном пейзажи.
Дело в том, что на Афоне есть такое правило — монахов запрещено фотографировать без их разрешения, что постоянно ставило меня в тупик: где ещё я найду такие яркие харизматичные лица? Только я доставал фотоаппарат, как мне говорили: «No foto! No foto!..». Думаю, проблема была в том, что меня там никто не знал. На самом деле многое зависит от того, насколько ты сумел завязать с человеком какие-то отношения, сподвигнуть его не смущаться вида камеры. Проще договориться с человеком творческой профессии. На том же Афоне иконописцы без проблем разрешали мне себя фотографировать, потому что они сами работают с художественными образами.
Необъективный объектив
— Какой у тебя любимый жанр?
— Вначале это были пейзажи, макросъемка, постановочная фотография, даже рекламная фотография. То есть снимки, сделанные от и до качественно в техническом плане. Но после того как я просмотрел огромное количество подобных работ, появилось пресыщение внешней оболочкой. Появилось желание видеть в фотографии повод для размышлений. Поэтому сегодня главными для меня стали репортаж, портрет и жанровый портрет.
— А каково твоё отношение к ню, гламуру?
— Фотографии этих жанров в техническом плане могут быть исполнены оптимально, однако сами по себе эти снимки несут не глубокий смысл, а лишь банальные страсти. Культура, по моему мнению, должна приносить пользу. Фотография должна приносить пользу. Если прикладная, рекламная, заводская, паспортная фотография приносит видимую пользу в бытовой сфере, какую-то пользу должна приносить и художественная фотография. Так уж получается, что художественные образы как ничто другое близко соприкасаются с душевной сферой человека. Они могут принести или вред, или пользу. Страстные образы отлучают душу от Бога как от Источника жизненной силы. Душа питается ими и получает низкокачественное удовольствие. Та же эпоха Возрождения подтвердила эту сентенцию. Достаточно вспомнить мадонн Ренессанса, для написания которых отбирались модели, нередко запятнавшие свою репутацию в понятном образе жизни. Светлые же, добрые, построенные на нравственных ценностях образы созидают душу.
Вообще, фотография, несмотря на свой основной инструмент — объектив, нередко грешит на объективность. Она может ошибаться и даже обманывать. Например, я не раз замечал, что люди с восторгом комментировали портреты людей, которые в реальности совсем не походили на таких, каких описывали зрители. То есть фотографический, да и вообще, наверное, любой художественный образ, живёт отдельно от реального прототипа.
И еще хочу сказать — по сравнению с молитвой влияние на душу даже самого высокого искусства, как мне кажется, ничтожно мало в плане пользы как для этой жизни, так и для будущей. Только Бог может «трансформировать» и душевную, и физическую природу человека из уродливой греховной формы в прекрасную богочеловеческую. Искусство может привлечь к Богу, но сам процесс преображения происходит только через добровольную обращённость к Богу в молитве и церковных таинствах.
— Людей в фотографии с такой точкой зрения, рискну предположить, очень немного. У тебя есть единомышленники?
— Есть. Например, сейчас в Москве готовится очередная выставка православных фотографов «Православная Русь». Кстати, я не люблю такие высокопарные эпитеты: он, дескать, православный фотограф. На самом деле любого верующего можно назвать православным фотографом, если он взял в руки фотоаппарат.
• Совет профессионала
Впереди — художественный образ
Прежде всего мне бы хотелось порекомендовать фотографам развивать чувство вкуса и предоставить технике исполнять свои технические обязанности. Хорошо, конечно, изучить правила экспозиции, законы композиции и так далее. Но доказывать с пеной у рта, что интересная в художественном плане фотография из-за «пересвета» становится совершенно никчёмной, мне кажется, лишнее. Если есть возможность работать в автоматическом режиме, я не мучаюсь с тем, как мне выстроить экспозицию, и предоставляю решение технических задач «на совесть» электроники, при этом я концентрируюсь только на самом объекте съёмки, на оптимальном кадрировании, на выборе момента срабатывания затвора. Думаю, главное в фотографии — не ставить техническую сторону дела впереди художественного образа, не подменять главное второстепенным. Это что касается именно художественной фотографии.
Процесс обучения фотоискусству происходит непрерывно. Каждым фотографом в его фотографической жизни периодически делаются некие открытия, ключевые опорные моменты, по которым он шагает, набираясь опыта. Так, познакомившись с творчеством нескольких художников, я обратил внимание на технику, по которой холодные цвета используются в темных, а теплые цвета в светлых, особенно важных частях фоторисунка.
Главный совет: просматривать как можно больше фотографий мастеров, думать и размышлять над образами, «вживаться» в атмосферу фотографии, вдохновляться и активно, но с умом, жать кнопку затвора своего фотоаппарата.
• История одного снимка
Карули
Александр ОСОКИН: «Этим летом мне удалось посетить полуостров Афон в Греции, примечательный тем, что он издревле привлекает к себе православных всего мира для ведения монашеской жизни под покровом Пресвятой Богородицы.
История же следующая. Солнце стояло в зените, когда я сидел на камнях около одного магазинчика в афонском порту Дафни. Очень хотелось с кем-нибудь поговорить на духовные темы, однако где там: большинство афонских представителей говорят только на греческом. Хотел было пофотографировать монахов, но вдохновение стало улетучиваться, когда я вспомнил, что здесь не очень-то приветствуется фотосъёмка без благословения. В итоге начал молиться.
На память пришёл отрывок из одной книги, рассказывающий о ситуации, очень похожей на мою. В той истории также в порту Дафни сидел один священник и хотел получить пользу в беседе с опытным монахом. Он случайно (а случайного ничего не бывает) познакомился с аскетичного вида пожилым человеком. Тот пригласил батюшку на чай в скит Карули, после чего сфотографировался с ним на память. Название скита Карули происходит от греческого слова «карули»: катушки, с помощью которой и по сей день монахи переправляют в корзине самые необходимые в быту принадлежности и продукты через глубокую пропасть. Карули — самое аскетичное и опасное место на Афоне, где, проходя по вбитым в скалу цепям, по неосторожности можно свалиться с громадной высоты. Но это место также и особенно благодатно. Здесь несли подвиги поста и молитвы многие святые.
Размышляя обо всем этом, я увидел, как к одному стоявшему недалеко монаху подошёл другой, и начал общаться с ним на русском языке. Я воспользовался ситуацией и познакомился с беседовавшими. Оказалось, что один из монахов как раз карулец. Совершенно невзначай он пригласил меня на чай в свою «убогую» хижину. Приглашение было принято с радостью, особенно в контексте вышеописанных размышлений. Я поблагодарил Бога за Его заботу и через день направился в гости к новому знакомому. Радости же не было предела, когда мне предложили, за неимением места в келье, переночевать в пещерном храме. В этой церкви правили службу многие поколения карульцев и, простояв в псалмопении и молитвах всю ночь, расходились в слезах умиления по кельям, забывая даже о приёме пищи.
Ну и, конечно же, приятно удивило желание монаха сделать его фотопортрет».
Томас ТОММИНГАС
Фотографии из личного архива Александра ОСОКИНА
