Их миролюбие не уступает трудолюбию
А ещё они — терпимы к зиме, устойчивы к болезням и, обратите внимание, усидчивы. Хорошая пчела хорошо сидит на рамке. Словом, своими породистыми пчёлами (импортной селекции) Игорь Алексеевич доволен. Они — и себе, и людям.
В тот день, когда «НВ» побывали у него в гостях, Игорь АНАНЬЕВ готовил пчелопакеты. «Заказов — море», — пояснил.
Понятно, что где пасека, там и мёд. Однако профессионалы вовсе не ограничиваются только этим. У Ананьева сейчас основное направление — разведенческое. А мёд — это только 40% в общей структуре производства. Она как бы троична: есть же ещё и воск. Декоративные свечи льёт супруга предпринимателя. Она же отвечает за коммерцию — сбыт. Приоритеты расставляет спрос. И если есть спрос на пчелосемьи, значит, пчеловодство развивается.
Игорь Алексеевич — весь в планах. Совершил выгодное приобретение — бывшую базу лесхоза в деревне Кочериново купил. Старая Русса под боком! Самому удобно, семье удобно — это же его помощники. Лесхозовские постройки, понятно, далеко не новы, но вполне пригодны.
— Возможно, сделаю там цех по откачке мёда, — хозяин кивнул на бывшие гаражи.
Не так давно Игорь Ананьев был чиновником — заместителем главы администрации района. Совмещение ответственного поста с пчеловодством давалось нелегко. Приходилось и в четыре часа утра вставать, чтобы успеть заглянуть на пасеку.
— Думал, уволюсь, будет больше свободного времени, буду на пляж летом ездить. Но в прошлом году один только раз у озера побывал. Если ты концентрируешься на своём деле, то надо же его развивать. Вот объёмы и подросли.
Сейчас у него в хозяйстве — около 400 пчелосемей. Выходит, это — инвестиционный период. Даже если ты не покупаешь пчёл, поскольку сам их разводишь, затраты не маленькие. Что такое 100 ульев? Полмиллиона рублей. Для разведения пчёл хорош пеноулик. Технология пришла к нам из Финляндии, но производство пеноуликов давно освоили в Краснодарском крае. Фишка — сам материал. Пенополистирол — лёгкий и одновременно плотный. Пчела его не точит. Но снаружи на пеноулики приходится надевать «броню» — специальные чехлы. Есть такая птичка — зелёный дятел. Незащищённые ульи он за зиму с удовольствием превратит в хлам.
А как вообще с сохранностью на пасеке? Дело в том, что сотни ульев у дома не поставишь. Это ж каким тогда надо быть помещиком. Приходится возить их с места на место, договариваясь насчёт присмотра. Жалоб от жителей деревень (у пчёлки же жалко) обычно нет. Европейская пчела, она по характеру своему «добрее» нашей. Всё-таки около 100 лет целенаправленной селекции. Нашу же среднерусскую породу сохранить в чистоте не удалось.
Да, а если лес рядом? Мишка не шалит?
— Наведывается, — улыбнулся Игорь Алексеевич. — У меня в одной парфинской деревне случай был: приезжаю, крышки сняты и брошены, пара ульев вообще пропали. В лесу нашёл. Мне как-то очевидец рассказывал про медвежью работу. Как пасечник: снял крышку, достал рамку. Но обычно отбивает охоту электропастух — ядрёный такой, антимедвежий.
Мигрировать пчеловоду со своими пчёлами надо в зависимости от времени цветения растений-медоносов.
— Как вы думаете, какой в наших краях лучший медонос? — спросил предприниматель. — Ива! Для нас она, как для Башкирии — липа. Несколько десятков видов растёт. С середины апреля и до начала июня почти весь взяток с них. Потом вывожу пчелок туда, где в изобилии произрастает крушина. Рядом с Ильменем в подтапливаемых весной местах её много. Потом едем на луга, где есть донник, василёк и прочее разнотравье. Конечно, мы не можем получить такую продуктивность, как на юге, где за сезон берут с улья до 150 килограммов мёда. Но ведь огромные площади, на которых выращиваются гречиха и подсолнух, обрабатываются пестицидами. А наш северный мёд собран с дикоросов. Поэтому мы с полным на то правом позиционируем его как более полезный, целебный.
Мёд — это 40% продукции Ананьева. Розничные цены, по его мнению, сейчас вполне приемлемые для бизнеса — 700–900 рублей за литр. Однако реализовать большое количество мёда проблематично. А хозяйство Игоря Алексеевича производит до 4 тонн. В чём причина некоторой сдержанности потребителя к этому продукту? Невысокие доходы?
— Не совсем так, — ответил он. — В основном мёд покупают не самые высокооплачиваемые люди. Например, пенсионеры охотно его берут. Это идейные люди, у которых существует культура потребления меда. Что со старых времен ещё идёт. У меня есть клиент, который покупает более 100 литров в год. Причём предпочитает мёд в сотах. Это, кстати, перспективное направление.
— А вы — идейный человек?
— Конечно! Мёд кушаю каждый день, сахар — никогда.
— А бизнес как идея у вас откуда?
— Наверное, от тех нескольких ульев, что остались от бабушки. Я не застал её за пчеловодством. Одно время дядя увлёкся, меня сагитировал: давай, попробуй. И я сам поймал два роя. Так и пошло. Само собой, создать большую пасеку с нуля — это почти нереально. Кстати, в советское время и 50 ульев — это уже была огромная пасека. Сейчас 100 семей — ни о чём. Новое понимание масштаба — это же пришло к нам из-за границы. Так вот, масштаб — это очень дорого. А когда постепенно подходишь, по дороге ещё и опыта набираешься. Тут дело такое: не убережёшь пчёлок от болезней, от клеща — в один момент снова окажешься на нуле.
Пчеловодов сегодня довольно много. В одном только Старорусском районе — около 200. Правда, крупных хозяйств — с десяток, не более. Однако вопрос сбыта имеет место быть.
Игорь Ананьев состоит в Союзе пчеловодов-промышленников России. С его слов, прорабатываются варианты экспорта отечественного мёда. Естественно, Европа теперь под большим знаком вопроса. Но есть Китай, есть страны Персидского залива. Между прочим, самое высокое в мире потребление мёда — в Объединённых Арабских Эмиратах и в Саудовской Аравии. Там и собственное пчеловодство имеется. Нефть преображает даже пустыню.
«А нам и в Кочериново неплохо», — мог бы сказать Игорь Алексеевич. Отдельно не сказал. Да и так видно.
Теги: Новгородская область, АПК, пчеловодство
