А также почему у НовГУ на неделе семь Пятниц и столько же Троиц
Этим летом Старорусская археологическая экспедиция стала ещё и Новгородской. Не по названию — так по делу. Причём неотложному: надо же к началу осени завершить работы на раскопе Троицкий-17. В связи со строительством Национального историко-археологического центра имени В.Л. Янина. Отсюда — общий сбор для МГУ, Института археологии РАН, музея-заповедника и НовГУ. Но ставить на паузу свой любимый Пятницкий раскоп нашим университетским рушанам, конечно, не хотелось. Вот и сражаются на два фронта.
С обоих из них есть боевые трофеи в камеральной лаборатории Центра археологических исследований НовГУ. Иногда в прямом смысле — боевые. Наконечник копья или стрела — это что по-вашему?
Трофеи археологи делят, считай, по-братски: примерно поровну между лабораториями НовГУ и МГУ (на Знаменском подворье). Братские узы в истории закреплены ещё и географически: в «столичную» лабораторию везут находки с северной части Троицкого раскопа, а в новгородскую — с южного. Впрочем, по большому счёту делить им нечего: всё самое ценное и интересное со временем перекочует в музей. В недалёком будущем — в фондохранилище янинского центра.
— Сергей Евгеньевич, как вы, «средневековый рушанин», чувствуете себя в ту же эпоху на новгородской земле? — вопрос директору ЦАИ Сергею ТОРОПОВУ.
— Как археолог я не всегда был «средневековым рушанином», — улыбается он. — Если серьёзно, то, с научной точки зрения, проводить прямые аналогии не вполне корректно. Ведь Троицкий раскоп — он и в самом Новгороде стоит особняком. Здесь жили семьи новгородских посадников. Хотя некоторую элитарность мы отмечаем и на двух усадьбах раскопа в Руссе. И точно так же по находкам можно судить, какое из семейств в определённый период имело больше силы и влияния. Можно было бы сказать, что масштабы исследований в Новгороде и Руссе несравнимы, но очевидно, что новгородский культурный слой богаче. Исходя из количества и интенсивности находок, Новгород — столица, а Русса — его пригород. Прошу современных рушан на меня не обижаться.
Сенсаций ни на Троицком, ни на Пятницком раскопах этим летом пока не случилось. Ну, так, чтобы весь научный мир ахнул. Но интересные, яркие находки есть.
Например, токарный резец. В Новгороде токарный станок по дереву был известен уже в X веке. Как говорится, приятно вспомнить. Или цилиндрический навесной замок. Кажется, только шифра не хватает. Изящный деревянный крест — из чего бы вы думали? Самшит! Из него же в старину часто изготавливали деревянные гребни. Фрагменты стеклянных браслетов — может, и ширпотреб, но, заметьте, по моде XIII века. Пряслица из пирофиллита, напоминающего шифер, — тоже довольно частая находка. Эти грузики для веретена встречаются в поселениях Древней Руси в ранних слоях — по XIII век. Но потом пришли татаро-монголы и всё испортили. То есть всю нашу экономическую интеграцию с Украиной, где находились мастерские. Хотя самой Украины тогда ещё не было. Опять-таки приятно вспомнить.
Общее количество индивидуальных находок нынешнего сезона на Троицком раскопе приближается к трём тысячам. И это ещё без учёта предметов из кожи и текстиля — их просто огромное количество. Пятницкий раскоп тягаться с ним, конечно, не может. Но он старается дать ассиметричный ответ. Возникает ощущение, будто жители Руссы и в древние времена посматривали на своих более успешных и зажиточных соседей по Ильменю не без ревности. Вот, пожалуйста — как только на Троицком раскопе нашли шикарное навершие деревянного посоха, украшенное искусной резьбой, Пятницкий раскоп ответил красивым резным ковшом.
Берестяные грамоты с Троицкого раскопа даже при самом предварительном рассмотрении порадовали «приветами» от старых знакомых, например от Жирослава. И от новых, кстати, тоже. Так, академик РАН, главный специалист по письмам на бересте Алексей ГИППИУС выявил в одной из найденных грамот такого персонажа, как Хромой жук. Прекрасно! Что было делать Пятницкому раскопу? Он делегировал на «конкурс» ябедника. Этот господин фигурирует в грамоте № 59 — именно столько на данный момент найдено в Руссе, где раскопки ведутся с 1960-х годов. И, по всей видимости, это правильный ябедник — тот, кто рассматривает жалобы, а не сочиняет всякие там кляузы. Что тут ещё скажешь? Вот приедет Алексей Алексеевич, а он во всяком новом учебном году читает лекции в Великом Новгороде, и сам всё разъяснит.
— Каждый должен заниматься своим делом, — говорит директор Центра археологических исследований.
Между прочим, я застал его склонившимся над той самой «ябедой» № 59. Нет, Сергей Евгеньевич не переквалифицировался в лингвисты. Скорее уж — в реставраторы. При этом старается себя так не называть. Но корпеть над полосками из бересты любит. Говорит, в своё время имел счастливую возможность спросить совета у таких мастеров оживлять прошлое, как Владимир Иванович Поветкин и Эмма Константиновна Кубло.
Каждый раскоп, по словам Торопова, подобен заводу. И сами по себе находки — лишь начало разнообразного и сложного технологического процесса. Надо же всё это сохранить для науки и потомков. Что главное в той же берестяной грамоте? Наверное, каждый скажет, что это — содержание. А оно бывает без формы? Время идёт, наука на месте не стоит. Допустим, в какой-то момент при новых возможностях может произойти осмысление чего-либо по-новому же. Теперь смотрите: каждый из нас что-нибудь когда-нибудь склеивал. Надёжно, накрепко, навсегда. Склеивают, конечно же, и грамоты (вплоть до трещинок), порою достающиеся археологам по кусочкам. Они такие не потому, что плохо археологи копали.
— А мы с вами разве любим, когда кто-нибудь заглядывает через плечо? Как были людьми палеолита, так ими и остались. Если нас поместить в те условия, то многие наверняка быстренько адаптируются.
Возможно, многие уже там. И настойчиво зовут остальных. Но это точно не тема для камеральной лаборатории. Хотя принцип обратимости здесь реально существует. По крайней мере, при реставрации берестяных грамот. При необходимости их можно вернуть в исходное состояние, удалив использовавшиеся пропитки и клей.
Теги: НовГУ, археология, экспедиции, история
