Сергей ДМИТРИЕВ: «Я не зря родился новгородцем...»
Большое видится на расстоянии: Россия, родина, судьба
Есть два, казалось бы, противоположных пути: одни, родившись в городе на Волхове, стремятся в столицы, другие же, происхождением нездешние, находят себя как раз тут, на древней новгородской земле. Каким путём шагает по жизни Сергей Николаевич Дмитриев, новгородский москвич, поэт и писатель, главный редактор издательства «Вече»? Может, третьим каким-то. Или, в конце концов, просто своим.
— Я, — говорит он, — в Москву не стремился. Семейная история: отец был руководителем крупной строительной организации, его настойчиво звали в министерство. Это был 1977 год, я успел закончить первый курс пединститута, в итоге вузовский диплом получал уже в Москве. А потом произошла удивительная вещь: устроился на полставки в издательство «Молодая гвардия». На 60 рублей в месяц.
— Почему — удивительная?
— Потому что — «Молодая гвардия»! Мне повезло. Я прошел уникальную школу в самом интересном издательстве Советского Союза. Курировал известную серию «ЖЗЛ». В 1990-е издательство, увы, стало крениться набок. И тогда мы с друзьями, нас было трое, создали частное издательство «Вече». Начали с пяти книг в год, сейчас выпускаем тысячу. За прошедшие годы «Вече» выпустило уже около 140 миллионов книг. По одной на каждого жителя России! Общий годовой тираж всех издательств страны — около 450 миллионов. Это мало. В советское время печаталось по шесть книг на каждого жителя. Но что хорошо — почти половину всей книжной продукции составляют учебники.
— В наше время нелегко поддерживать корабль литературы на плаву.
— Конечно. Мы выживаем за счет разнообразия. При этом издаем качественную литературу — классику, книги по истории. У нас — 70 серий: «100 великих романов», «Сибириада», всего не перечислить. Печатаем проверенную временем приключенческую и историческую литературу — Александра Дюма, Жюля Верна, Валентина Пикуля...
О нашем времени красноречиво говорит статистика: подсчитано, что в среднем россиянин тратит на чтение книг восемь минут в день, а на просмотр телевизора — четыре с половиной часа. Как победить ТВ и Интернет — это уже задача не издательская, а цивилизационная.
— Сегодня часто можно слышать рассуждения о клиповости мировосприятия у современной молодежи. Из той же оперы — экзамены в тестовом режиме. Кстати, вроде уже и чиновники поговаривают об отмене ЕГЭ.
— Это ничего не даст. Никто же не отменит Интернет.
— А электронный формат книги вас как издателя не пугает?
— Нет, эти страхи как раз прошли. Наоборот, стараемся развивать и это направление. «Вече» подготовило уже три тысячи электронных книг. По сути, это современный мировой тренд: электронная книга воспринимается как реклама, побуждение к чтению настоящей книги, пахнущей типографской краской.
— Жизнь не линейна, она развивается по спирали.
— Меня удивило, когда я узнал, что в Америке стало больше издаваться поэзии. Что такое рэп? Вспомним наших футуристов, Маяковского, хулиганившего в канареечном пиджаке.
— Вы полагаете, что нужно уметь пользоваться новым форматом?
— Именно так. Тяга к поэтическому слову существует несмотря ни на что. Зайдите на стихи.ру. Пятьсот или шестьсот тысяч поэтов, представляете? Другое дело, что многим из них не хватает образования и культуры. Я встречался с новгородскими школьниками. Ребята, кто пишет стихи? Поднимаются две руки. Если в классе из тридцати учеников двое тянутся к поэзии, это нормально, это даже хорошо. Все в порядке.
— Как все-таки поддержать этот импульс?
— Убежден, что популяризация литературы нуждается в государственной поддержке. Сегодня серьезную подпитку имеет театр. Ты еще ничего не сделал, а тебе на постановку спектакля уже даны десятки миллионов. В развитие книгоиздательства таких вложений нет. У нас даже льгот никаких нет. В Англии НДС для этого бизнеса равен нулю, у нас — 10%. Аренда помещений стоит одинаково — что для книжного магазина, что для гастронома. Вот и результат: в нашей стране две с половиной тысячи книжных магазинов, в советское время в границах РСФСР их было десять тысяч.
— Сергей Николаевич, хочется спросить вас о личном творчестве. В последние годы у вас вышли книги, посвященные Грибоедову и Короленко. Чем вызван интерес именно к ним?
— По-разному. Начну с того, что несколько лет назад я довольно случайно попал в Иран. Моим друзьям пришла в голову идея поохотиться на кабанов, и меня зазвали. Раз уже приехали, то побывали, конечно, и в столице — Тегеране. В этом городе погиб Александр Сергеевич Грибоедов. Мне очень хотелось найти этот дом, но было слишком мало времени. Вернувшись в Москву, я стал копать тему, искать материалы про Грибоедова. Пишут как об авторе «Горя от ума», о чем угодно, только не о том, что это был выдающийся дипломат. Когда он вернулся с Туркманчайским миром* в Петербург, в его честь пушки стреляли двести раз. Царь лично встречал Александра Сергеевича во дворце. Величайший триумф! После Грибоедов получил назначение послом в Иран.
— И стал жертвой геополитики того времени.
— Английская разведка узнала о письме к Грибоедову Николая I. Государь дозволял послу сделать то, что он предлагал. А Грибоедову удалось убедить шаха вступить в войну с Турцией, что сулило Османской империи поражение и потерю Константинополя. Британскую корону расклад не устраивал категорически. В этом — корни заговора, якобы стихийного народного возмущения и резни в русском посольстве. Тела погибших ночью собрали армяне. Впоследствии в Российскую империю было вывезено только тело Грибоедова, останки остальных погибших до сих пор покоятся в армянской церкви в Тегеране. Я писал об этом в наш МИД, мне ответили, что вопрос очень деликатный. По всей видимости, так и есть. Мне ведь удалось отыскать тот самый посольский дом, я потом специально еще раз ездил в Тегеран. Но после того, как я об этом написал, дом снесли.
— У нас тоже случаются подобные вещи, вспомним о сносе дома Ипатьева в Екатеринбурге в бытность Бориса Ельцина секретарем обкома.
— Это была не его воля, вопрос решался на уровне Политбюро. Паломники стали мозолить глаза партийным властям! Кстати, я был в этом году в Екатеринбурге. Странная вещь: на месте гибели царской семьи стоит плохонький крест, а храм построен в стороне. А еще рядом с местом трагедии — улица, которая до сих пор носит имя Свердлова, отдавшего приказ о расстреле.
К сожалению, с памятью о Грибоедове тоже дело обстоит не так, как хотелось бы. В следующем году исполнится 190 лет со дня его смерти и 225 — со дня рождения. Но в Москве, на родине, нет улицы в его честь. Новые станции метро называют черт-те как, а Грибоедовской нет. Надеюсь, это упущение будет исправлено. А пока прорабатываем вопрос о создании небольшого музея на Мясницкой.
— Однако сюжет о пользе странствий.
— У меня — давняя страсть к путешествиям, я объехал более семидесяти стран. Чем больше ты видишь других стран, тем сильнее любишь свою. У меня так. Вся наша литература пронизана темой удаления и приближения. Гоголь говорил, что Россию можно только издалека увидеть и понять. Он восемь лет прожил в Италии. А Тютчев, Достоевский, Тургенев?..
Потом, вы знаете, «Вече» — издательство патриотическое. Так что в Сирию мы не просто так ездили. Возили книги для личного состава российской базы. Это точно самое читающее место в мире! Там не сидят в Интернете. Там нет мобильников, туда даже флешку не провезешь. К нам сразу выстроилась очередь за книгами — человек сто. Там, в Сирии, я вспомнил про нашу советскую мощь, понял, снова поверил, что нас никто и никогда не победит. Это здесь, дома, мы — расслабленные, нередко чем-то недовольные. А там люди жизнью рискуют за братство, за мир, за Россию.
Сейчас собираем книги для Донбасса...
— А чем, на ваш взгляд, современен писатель Владимир Галактионович Короленко?
— Это удивительный человек. Он всех спасал. Евреев от погромов. Белых от красных и красных от белых. Писал письма и Деникину, и Ленину. Что он говорил после выстрела Каплан? «Я Ленина не люблю, но зачем же стрелять в него из нагана?». Ему страшно хотелось, чтобы люди ничего не решали с помощью оружия. Кто он по современным понятиям? Правозащитник?
— Мелковато, пожалуй.
— Миротворец?
— Испорчено одноименным украинским сайтом.
— Кстати говоря, Короленко, уроженца Житомирской области, там, на Украине, не любят. Он не скрывал, что считает украинский язык испорченным вариантом русского. Местечковых националистов на дух не переносил, сам себя считал русским. Короленко несет в себе объединяющее человеческое начало. Этот человек стоял над схваткой. Тем и современен. И для нас в России. У нас же до сих пор есть свои красные и белые.
— Не могу не спросить вас и об издательских проектах, связанных с Великим Новгородом. Не зря же у вас в Москве — «Вече».
— Не зря. У меня есть стихотворение, начинающееся с таких слов: «Я не зря родился новгородцем, став потом случайно москвичом». Всегда с радостью возвращаюсь в город детства. Что касается проектов... Недавно вышла из печати книга «Вольный Новгород» — трилогия нашего земляка писателя Виктора Смирнова. Но мы с Виктором Григорьевичем на этом не остановимся, есть другие творческие замыслы. Надеюсь, издадим хорошую, основательную книгу о Новгороде времен Великой Отечественной. Мало на свете таких мест, где война прошлась бы с такой жестокостью.
Я с Новгородом не прощался. Где бы ни был, он всегда со мной.
____________________
*Туркманчайский договор, заключенный в феврале 1828 года, знаменовал окончание войны России с Ираном 1826–1828 годов на условиях, отвечающих интересам русского государства.
