Актёра Дмитрия ЗОЛОТУХИНА зрители знают прежде всего по роли Петра I, которую он исполнил в дилогии «Юность Петра» и «В начале славных дел», а также в сериале «Россия молодая». Он пропал с экранов почти на 20 лет, а потом вернулся, чтобы сыграть в фильме «Экипаж». В Великий Новгород Дмитрий Золотухин приехал в составе жюри кинофестиваля «Вече» и нашёл время, чтобы поделиться с корреспондентом «НВ» своими впечатлениями о городе и о современном кинематографе.
— Дмитрий Львович, вы ведь не первый раз в Новгороде?
— Да, второй большой ролью у меня в жизни после Петра I был Василий Буслаев. Одноименный фильм снимали в Новгороде. Мы сейчас сидим с вами напротив Ярославова Дворища, где располагалась съемочная площадка. Конечно, мне пришлось проникнуться этой историей — я читал новгородские былины и поэму Сергея Наровчатова, которая стала основой для сценария. После этого я тоже не раз приезжал в Новгород. У меня с вашим городом связано очень много воспоминаний и впечатлений.
— Поделитесь?
— Я боюсь, что не смогу четко выразить свои ощущения. Мне несколько раз казалось, что это — зачарованный город, что здесь присутствует какая-то временная петля или нечто подобное. Новгород менее материальный, чем вся наша приземленная жизнь, он словно бы наполовину находится в другом измерении. Я иногда гулял по городу — он же не очень большой, гулял часа по полтора и одних и тех же людей встречал раз по пять в разных местах. Ведь так не может быть? Как будто это место заколдовано, и они странным образом перемещаются по кругу. Сегодня я тоже был у стен кремля, и меня удивило, что трава во рву по цвету такая же, как в конце весны или в начале лета. И каждые пятнадцать-двадцать минут радикально менялась погода: то чистое небо и солнце, то вдруг, в одно мгновение, набегают тучи, начинается дождь. Всё происходило с такой скоростью, к которой я не привык.
— А есть у вас в запасе какая-нибудь история, связанная с фильмом «Василий Буслаев», который тут снимался?
— Я не могу ручаться за документальность своего рассказа, поскольку я знаю эту удивительную историю со слов своей знакомой. Было это, по-моему, в Америке, где она работала по договору в лечебном учреждении, занималась с больными. Там лежал русский мальчик, с раком крови, кажется. Он уже почти ничего не ел и не вставал. Она начала с ним разговаривать и выяснила, что его семья была из Новгорода. И она ему говорит: «А ты знаешь, что на этой земле жил Василий Буслаев, былинный богатырь, что это — земля сильных людей?». Спросила, видел ли он фильм «Василий Буслаев», мальчик покачал головой, и она ему предложила посмотреть. Она рассказывала, что каким-то образом ей удалось получить копию фильма, самолетом из Москвы с кем-то передали. Ребенку поставили этот фильм, и на следующий день он сам попросил поесть, в первый раз за очень долгое время, и постепенно начал восстанавливаться. Сейчас он живет в Новгороде, у него — семья. Я его никогда не видел, но тогда, помню, меня поразила эта история. Косвенным образом вот эта особенная новгородская аура спасла человеку жизнь. У меня нет оснований не верить знакомой, которая мне это рассказала: она очень искренний человек и сама говорила об этом едва ли не со слезами на глазах. И я предполагаю, что такие чудеса действительно могут быть.
— Вы сами пересматривали уже готовый фильм?
— Конечно. Я вообще этот фильм люблю, хотя вижу все его изъяны, вижу нестыковки, не всегда удачные костюмы. Например, по сюжету у нас было такое место — разбойничий остров. Какие-то разбойники похитили русичей и держали там пленниками, чтобы продать в рабство. Надо обратить внимание, как выглядят эти разбойники. Фильм снимали во времена СССР, а это значило, что нам никого нельзя было обижать с точки зрения национальности или вероисповедания. Показать татар — нельзя, кавказцев — нельзя. Поэтому разбойники были живописно-неопределенные, какие-то косматые, в шкурах. Но несмотря на все недочеты, получилось, я считаю, хорошее кино.
— В этот раз вы оказались в Великом Новгороде благодаря кинофестивалю «Вече»...
— Да, меня пригласили в жюри, и вот я здесь. Почти все картины из конкурсной программы я видел заранее, когда они только вышли на экран, а то, что не видел, посмотрел здесь. Программа очень добротная, тщательно отобранная. Практически все фильмы достойны пристального зрительского внимания. Я был очень рад увидеть на первом показе фильма «На Париж!» полный зал. Неделю назад я был в кинотеатре на фильме «Оно-2», и я сидел в зрительном зале один. Даже если бы я решил кому-то мешать, мешать было бы некому. Полный зал — это сегодня редкое явление, и очень здорово было его видеть. Значит, хорошо поработали все: и организаторы, и информационная поддержка.
— У вас — богатая фильмография. А в театр вас не тянуло?
— Я работал в театре несколько лет и я из театральной семьи, поэтому с детства видел изнанку этой профессии. Я понимал, что она состоит не только из аплодисментов, популярности и прочего, что есть в ней много сложностей. Театр я так и не полюбил, поработал там три года и ушел.
— Вы долгие годы не снимались в кино, а потом вернулись. Почему?
— Я не вернулся в полной мере, да я к этому и не стремился. Произошло это скорее в связи с личностью режиссера. Я очень тепло отношусь к Николаю Лебедеву, снявшему фильм «Экипаж», как к человеку и уважаю его как профессионала. Он мне сказал: «У меня есть небольшая отрицательная роль, я прямо вижу тебя в ней». Я почитал сценарий. Мой герой сначала был депутатом, но по ходу съемок он превратился в главного акционера авиакомпании. Могу вам сказать, что его поведение в самолете было списано с реального чиновника. В фильме есть такой момент, когда он закуривает, стюардесса говорит, что на борту это запрещено, а он затягивается, смотрит на нее и произносит: «И что, вы меня высадите?». Это всё основано на реальных событиях, но, я думаю, вряд ли зрители догадались, с какого человека списан образ. Он не слишком известен.
— Есть ведь ещё один фильм «Экипаж», он вышел в 1979 году. Переснимать старые фильмы — это сейчас тенденция?
— По моему мнению, новый «Экипаж» никакого отношения не имеет к переупаковке старых брендов. У него совершенно другие сценарий и герои, а сама катастрофа — ну, она и в Африке катастрофа. «Кавказская пленница!», «Джентльмены, удачи!» — да, это попытки заново продать зрителям уже успешные фильмы, но «Экипаж» не из этой серии. Этот фильм — своего рода попытка освоить жанр. Фильм-катастрофа такого масштаба — не наша стихия, не российская. Америка в этом смысле имеет и опыт, и мастерство, у них все блоки такого фильма отработаны, а в России, чтобы сделать такое кино, надо было очень попотеть, потому что всё делалось в первый раз.
— Сейчас в кино работать сложнее, чем в советское время?
— Я не то чтобы глубоко погружен в индустрию. Я на определенный срок вообще уходил из кино, занимался цифровым телевидением. Да, индустрия, конечно, изменилась. Но стоит ли о грустном?
— А что, всё грустно?
— На мой взгляд, да. То, что ценилось в мое время, сейчас — на втором плане. Искусство как таковое не во главе угла, во главе — деньги, и это сказывается на уровне фильмов. Когда мы учились, мы все хотели быть хорошими артистами. Сейчас хотят быть звездами, а это не то же самое. Быть звездой — не значит уметь что-то делать. Звездами сегодня становятся люди, которые знают, как себя правильным образом позиционировать в медиа. Фокус внимания сейчас немного на другом. Возьмем фильм, в котором я дебютировал, — «Юность Петра». Вся Россия работала, чтобы он появился: построен был флот, делали гужевой транспорт, оружие, пошили невероятное количество костюмов. Отношение ко всему было удивительно трепетным. Сейчас есть исторические фильмы, есть достойные. Но тогда присутствовал особый посыл, направленный к молодежи. Это было чрезвычайно важно для режиссера Сергея Герасимова. Поэтому Петр в его фильме — положительная фигура, хотя, если опираться на исторические данные, можно его показать и как монстра. Но поскольку задача была патриотическая, делали так, чтобы герой понравился, чтобы на него смотрели с восхищением. Например, была одна сцена, где Никита Зотов, который воспитал Петра, приносит дурную весть. У Петра — эпилептический припадок, и он в сердцах хватает своего воспитателя, бросает на землю, бьет, а потом, опомнившись, протягивает ему руку, поднимает на ноги, и они вдвоем уходят. Мы проработали эту сцену и пришли показывать Герасимову. Он говорит: «Грандиозно, но в кино мы эту сцену поставить не можем. Если мы покажем, как Петр бьет пожилого человека, который с ним нянчился, мы можем до конца фильма не восстановить симпатию зрителей к этому герою». Сейчас историческое кино изменилось. Но это не значит, что хороших фильмов нет. Всегда будут те, кто сделает работу на совесть, кто будет думать над ней.
