А также — полуденги, четверетцы и полушки
Иван ВОЛКОВ, директор по научной работе Столичного археологического бюро, является автором новейшего издания о монетах Великого Новгорода.
Под обложкой первого выпуска книги «Клады монет Великого Новгорода XV в.» уместились аж три средневековых клада.
Мы с ним встретились на Ярославовом Дворище, весьма располагающем к интервью.
— Примерно здесь всё и происходило, — сказал Иван Владимирович, когда мы устроились на лавочке в теньке. — Я имею в виду историю, положившую конец литью слитков в 1447 году, дело их «ливца», Фёдора по прозвищу Жеребец. Вызвали его на вече, подпоили, а затем стали «сочити», то есть — допрашивать. Спрашивали: по чьему заказу, мол, фальшивые слитки делал? Фальшивомонетчик XV века указал на трёх весьма влиятельных людей, судьба которых была предрешена. Однако протрезвев, Фёдор покаялся, что лил не только на этих троих, а «на весь Новгород». Его самого это, конечно, не спасло, но «весь Новгород» казнить, разумеется, не стали…
— Получается, Фёдор поспособствовал разумной реформе?
— Мы же не про её инициатора сейчас говорим. Реформа тогда уже, судя по всему, назрела, недалеко было и до бунта. Наказав Жеребца, можно сказать, выпустили пар.
— Потом перешли полностью на монеты и зажили честно. Вы согласны с членом-корреспондентом РАН Петром Григорьевичем Гайдуковым, что мизерное количество фальшивых «новгородок» — заслуга демократии и конкуренции?
— Видимо, да. Иного объяснения у меня нет, хотя я пока не анализировал статистику. Но фальшивок действительно был мизер, это по кладам чётко прослеживается.
— А после того как в ходу стали, так сказать, «общефедеральные» деньги?
— Когда Московское княжество стало «Великим княжеством всея Руси», то есть после присоединения Новгорода и Твери, «непрямых монет», фальшивок, здесь появилось, как говорится, вагон и маленькая тележка! Что злоумышленники делали? Отрезали по кусочку от серебряных денежек, плавили эти обрезки и чеканили из «дополнительного серебра» новые монеты.
К концу правления Василия III фальшивки составляли до 10% всего обращения, а обрезанные монеты — гораздо больше половины всех обращавшихся платёжных средств. Опять же это видно по кладам того периода: правильных денег там — примерно десятая часть.
В Тверском музее хранится замечательный в своём роде клад обрезков монет: человек нарезал и приготовил к переплавке и дальнейшей чеканке, только не успел… Вы представьте, что сейчас каждая десятая купюра у вас в кошельке — фальшивая. Ужас! Обрезали, как в летописи сообщается, «мало не в полы». Что и стало важнейшей причиной «реформы Елены Глинской» в середине 1530-х годов.
— Вы с Петром Григорьевичем очень правильно поступили, что передали именно Новгородскому музею-заповеднику шесть кладов, находившихся в Институте археологии РАН и в Столичном археологическом бюро.
— В Новгороде — прекрасный музей, обладающий огромным научным потенциалом. Должен сказать, что к пополнению его коллекции причастны не только археологи. Вот, например, один из этих шести кладов поступил в САБ от группы коллекционеров во главе с моим добрым другом Андреем Моряковым — исследователем и нумизматом. Специально для того, чтобы далее он хранился в новгородском собрании. Он по образованию — математик, по роду деятельности — предприниматель, по увлечению — исследователь-нумизмат. Кстати, его сын очень просится к нам на раскоп. Пока рановато, ему только двенадцать, но похоже, что действительно придёт. Не исключаю, что «всерьёз и надолго».
— А вы как пришли?
— Школьником я прочёл книгу Германа Алексеевича Фёдорова-Давыдова «Монеты рассказывают». Научно-популярное издание. Книга вне времени: богатый фактический материал, прекрасный литературный язык…
— «Денежный вопрос».
— То есть?
— В кавычках.
— Не забудьте поставить. Профессиональная нумизматика — не очень-то денежное ремесло. Как и вся археология, частью которой она является. Если, конечно, относиться к своей профессии адекватно. В девятом классе я уже твёрдо знал, что пойду учиться на археолога. Пошёл в МГУ, и тут мне сильно повезло с учителями. Очень!!! Фёдоров-Давыдов — да-да, автор той самой замечательной книжки. Алла Сергеевна Мельникова — крупнейший специалист по нумизматике царского периода. Валентин Лаврентьевич Янин — он был моим научным руководителем, когда я защищал диплом. В Государственном историческом музее, а я проработал там 15 лет, судьба свела меня с Василием Васильевичем Уздениковым. Фронтовик, бортинженер бомбардировочной авиации, полковник в отставке. И всю жизнь — страстный коллекционер. Выйдя на пенсию, он подумал: «А почему бы не создать новый каталог монет «от Петра до Николая»? Взял — и создал! И это до сих пор — одна из базовых книг. Самого автора сразу пригласили в ГИМ.
— О чём же рассказывают монеты?
— Они обо всей экономической стороне жизни средневековых людей рассказывают. Но есть такая деталь: почти никогда анализ кладов не говорит нам о своих конкретных владельцах. Ведь автобиографии вместе с деньгами они не припрятывали. Например, в Москве, на территории, где сейчас парк «Зарядье», мы в 2015 году нашли крупнейший клад XVII века, второй в России — без малого 35 тысяч монет, хранившихся в трёх красивых сосудах. Три года пытались привязать находку к конкретному домовладению, но — безуспешно.
Бывают, конечно, всевозможные забавные эпизоды, сопутствующие поискам. Вот новгородские археологи подняли со дна Волхова монету — пуло и рака примерно того же размера. «Это у нас не раки такие маленькие, а пула большие!» — прокомментировал автор подводных исследований Айвар Степанов. А помните, в прошлом году возле «Интуриста» нашли клад? Вот как дело было. Подходит к начальнику раскопа парень, оператор металлодетектора, показывает «нечто»: «Какая-то ерунда непонятная… Вроде грязный горшок, а звенит». «О, да это фляжка! — говорит начальник. — А отколупни-ка немножко грязи у горлышка». Парень отколупнул — упала денежка. Это эпизоды, как бы сказать, для внутреннего пользования, что ли.
— Работая над книгой, вы пришли к выводу, что в Новгороде существовало пять монетных дворов. То есть у каждого из концов — Загородского, Неревского, Людина, Славенского и Плотницкого — был свой «печатный станок»?
— После 1447 года, получается, что так. Но уже в конце 1560-х годов произошла, как бы это сейчас сказали, «оптимизация». На лицевой стороне новгородских монет появляются буквы «с», «о» и «д». В разных комбинациях, но только эти. А монетные дворы объединяются в один. Предположительно, «покровителем» денег стал епископ — вполне себе европейская практика того времени — и названные буквы обозначали «дом Софии». Но, подчеркну, это пока только гипотеза: здесь нужно в первую очередь изучить письменные источники.
— Люди прятали клады, чтобы ценности банально не пострадали — от пожара, например. Будь у вас «лишние деньги», каким образом вы их постарались бы сохранить?
— Вся моя нумизматическая практика учит традиционализму. Перевёл бы в золото, да и спрятал бы. По крайней мере, так надёжнее на случай внезапного обесценивания. Сильно смахивает на пожар.
— Шутка?
— Как угодно. Что за разница, как я поступлю с тем, чего у меня нет? Хотя... Ещё в XIX веке считалось, что археология — удел богатых. Слова графини Уваровой. Имелось в виду, что организация раскопок для частного лица — очень затратное дело.
— Зачем организовывать? Взял металлоискатель и пошёл.
— Я же про науку. Только законы относительно «поисковиков» должны быть адекватными и исполняемыми. На мой взгляд, у англичан сделано толково. Человек может искать где хочет, за исключением выявленных и поставленных на учёт археологических памятников. Но что найдёт, должен показать местному музею, органам охраны культурного наследия. Если музею это интересно, он имеет право покупки, причём по рыночной цене. Место ценной находки осмотрят археологи. Если обнаружат, что это памятник, он будет поставлен на учёт. И уже тогда всем желающим бродить с прибором там нельзя. Уголовная ответственность, не 5000 штрафа. Чем пытаться переформатировать человека, не лучше ли постараться обратить на пользу его увлечения? В нумизматике много людей, не заканчивавших истфак, что не мешает им быть авторитетными специалистами — они и на последней конференции в Великом Новгороде выступали.
Настоящего нумизмата отличает и роднит с профессионалами одна вещь: древние деньги — это не ради денег, это для души.
— Мне кажется, неплохой заголовок.
— Вы находите? Только тогда уж не «деньги», а «денги». Допетровские, подальше от нашего меркантильного времени. И, как нумизматы говорят, «Желаем много денег! А также — полуденег, четверетц и полушек!». У Петра Григорьевича есть книга с таким названием, посвящённая монетам XIV–XVII веков.
