или Как найти сигнальные молекулы ясного ума
Игорь Моисеевич КВЕТНОЙ — заслуженный деятель науки Российской Федерации, профессор, доктор медицинских наук, известный российский учёный-медик. Много лет он занят исследованиями в молекулярной медицине. В область его интересов входит разработка панелей сигнальных молекул в качестве маркеров для персонифицированной диагностики социально значимых заболеваний.
Студентам медицинских вузов в лекциях суть метода он объясняет выражением «раз плюнуть», причём сделать это нужно буквально. Достаточно взять образец слюны человека, чтобы определить у него, например, наличие сердечно-сосудистой патологии.
Игорь Кветной руководит Центром молекулярной биомедицины Санкт-Петербургского института фтизиопульмонологии. Он – автор множества монографий и статей. Не так давно учёный побывал в Великом Новгороде, где в рамках книжной ярмарки представил своё новое литературное произведение, написанное им в соавторстве с академиком Михаилом Пальцевым, «Путешествие по миру медицины: от древних времен до наших дней». Эта книга в эпистолярном жанре адресована не узким специалистам, а всем, кто хочет узнать об истории врачевания, почему возникают болезни, о создании лекарств. Собственно, о том, возможно ли вовремя распознавать болезни, предотвращать их, а также помочь людям сохранять ясный ум до глубокой старости, «НВ» побеседовали с Игорем Кветным.
— Игорь Моисеевич, а как вам удаётся поддерживать работоспособность, чтобы одновременно и наукой заниматься, и её популяризовать?
— Меня часто об этом спрашивают. Моя ежедневная работа достаточно напряженная — это научные исследования, лекции, совещания, консилиумы, консультации, встречи с аспирантами и докторантами и многое другое. Я руковожу крупным научным центром. Читаю авторские и регулярные курсы молекулярной патологии и нейроиммуноэндокринологии студентам медицинского факультета Санкт-Петербургского государственного университета, часто приглашаюсь визитирующим профессором в другие вузы России и зарубежные университеты. До событий, связанных со спецоперацией на Украине, у меня ежегодно было по 9–10 лекций за рубежом. Поэтому книги в основном пишу поздно ночью, когда домашние уже спят. К слову, скоро у нас с академиком Пальцевым выйдет новая книга «Волшебный оркестр жизни». Она о том, что благодаря биомолекулам и их дирижёру — гипоталамусу, находящемуся в мозге, мы вообще существуем, мыслим, у нас рождаются дети. Я стараюсь не ставить себе жёстких ограничений, надо жить и работать в удовольствие.
— И пить, и курить?
— Если хороший табак, хорошее вино, то почему бы и нет? Главное – разумная мера. Не последнюю роль в работоспособности играет генетика. Но рецепта «правильной» жизни назвать невозможно. У каждого он разный.
— Молекулярная патология знает ответ на вопрос: как остаться активным, чтобы память не подводила и интеллект не снижался?
— Старческое слабоумие — тяжелейшая патология центральной нервной системы. Про болезнь Альцгеймера слышали все, но немногие в курсе, что, по статистике, каждый третий человек старше 70 лет страдает в той или иной степени этой болезнью, после 80 — каждый второй. Если симптомы нарушения когнитивных функций появляются в 95 лет, то вряд ли он доживёт до 100 лет. А если первые симптомы обнаруживаются у человека старше 50 лет, а именно так чаще всего и бывает, то до наступления летального исхода проходит около 12—15 лет. И самое печальное, что все эти годы он себе не принадлежит — не может себя обслуживать, не понимает, где он находится. За ним нужен долговременный уход, патронаж медсестёр, в результате родственникам приходится бросать работу, чтобы за ним присматривать. На сегодняшний день в мире болезнью Альцгеймера страдают примерно 40 миллионов человек. И по прогнозам ВОЗ, количество людей с ней будет прогрессивно увеличиваться. Это не только медицинская проблема, это проблема социально-экономическая и даже политическая.
— Лекарство от болезни Альцгеймера придумано?
— Есть разные наработки, но эффективного пока нет. Ведь чтобы разработать эффективное лекарство, надо понять механизм развития заболевания и как его диагностировать. Именно этим направлением в том числе и занимаются сотрудники моего Центра.
— Но для определения слабоумия существуют специальные тесты. Да оно часто видно и неспециалистам, мол, впал человек в маразм.
— Когда не получается нарисовать циферблат и стрелки на нём, сложить в уме два двузначных числа и так далее, то это же результат чего-то. Слабоумие возникает не только в силу молекулярных изменений. К нему может привести, например, выраженный атеросклероз сонных артерий, когда происходит нарушение питания (гипоксия) некоторых отделов мозга, в частности, гиппокампа — когнитивного органа. И если бы был разработан наиэффективнейший способ лечения болезни Альцгеймера, то в этом случае он ни к чему не приведёт пациентов с сосудистой деменцией.
Пока точная причина деменции ставится только на основании посмертного вскрытия. Известно, что продукты нарушения обмена двух белков: β-амилоида и тау-протеина откладываются в виде сенильных бляшек в гиппокампе и других отделах центральной нервной системы, что затрудняет проведение нервного импульса. Технологически можно и при жизни человека провести трепанацию черепа, взять биопсию головного мозга и провести иммуногистохимический анализ, чтобы подтвердить или исключить диагноз. Однако в реальности сложно представить ситуацию, когда пациент приходит к неврологу с жалобами на память — забывает, где припарковал машину, закрыл ли на ключ входную дверь и так далее, — а врач ему предлагает сделать трепанацию черепа. Человек не себя сумасшедшим посчитает, а скорее доктора. Поэтому задача перед учёными заключается в том, как взять доступную для исследования биологическую ткань или жидкость на анализ, чтобы не подвергать пациента серьёзной операции. Даже ориентироваться на венозную кровь — не совсем рационально. У старого человека, как правило, её взять трудно. И наш Центр сейчас как раз разрабатывает панель маркеров болезни Альцгеймера на основании исследования молекул, содержащихся в слюне и в буккальном (щечном) эпителии.
— А дальше что?
— Любое знание предваряет следующее знание. Если мы сумеем обнаружить набор молекул, нарушение синтеза которых приводит к дистрофии гиппокампа, — то их можно рассматривать и как мишени для воздействия. Следующий этап за фармакологами, они должны разработать так называемые таргетные (прицельные) препараты, чтобы или прервать накопление аномальных белков, или хотя бы замедлить данный процесс.
— Можно ли профилактировать болезнь Альцгеймера?
— Я сомневаюсь, что изучение иностранных языков, чтение наизусть стихотворений способны предотвратить развитие этого заболевания. Среди моих знакомых есть люди, которые много в жизни читали, занимались научной деятельностью, но всё равно заболели.
— Что такое медицина?
— Медицина — это и наука, и искусство, и опыт — то, что молодые люди впитывают в себя во время учёбы в университетах. Только так можно приобрести уникальные знания и приёмы, которые часто не учитываются в современных стандартах лечения. По современным юридическим требованиям, врачу нельзя отойти от стандарта лечения, утвержденного Минздравом РФ и другими регламентирующими организациями, не дай Бог, пациент умрёт, и к нему придут с прокурорской проверкой. Но, например, ни в одном стандарте, ни в учебнике по хирургии не указано, что для того чтобы остановить почечное кровотечение, на почку надо натянуть — чтобы вы думали — презерватив! А именно так в мои студенческие годы наш любимый преподаватель Георгий Львович Ратнер, профессор, блестящий хирург, заведующий кафедрой факультетской хирургии Куйбышевского медицинского института, где я учился, спас жизнь руководителя одной из социалистических стран. Глава того государства путешествовал пароходом по Волге. И у него случился разрыв кисты почки, камень застрял в почечной лоханке, и развилось профузное кровотечение. Надо было удалять почку либо для её сохранения как-то остановить это массивное кровотечение. Перевязка почечной артерии ничего бы не дала, ткань почки так устроена, что при нарушении капсулы «сочится» вся ткань, и надо либо удалять орган, либо его тампонировать на 1–2 часа, чтобы кровь в мельчайших капиллярах свернулась и кровотечение остановилось. Что было делать хирургу? Я присутствовал на той операции и помню, как он кричал персоналу и нам, студентам: «Ребята, у кого есть презерватив? Нету? Какие вы мужики?». Послал медсестру в свой кабинет, она принесла презерватив, его окунули для стерилизации в раствор сулемы, и Ратнер натянул его на почку. Кровотечение остановилось. Потом после операции он собрал нас в кабинете и устало говорил: «Надо всё запоминать в жизни. Я фронт прошёл. И меня в дивизионном медсанбате учили, как при ранении живота надевать эту штуку на почку». Ему потом за спасение главы дружественной страны орден Ленина вручили.
— Чтобы рассказать про нюансы врачебного дела, вы и написали книгу «Путешествие по миру медицины»?
— С одной стороны, постичь профессию врача очень сложно, с другой — это не так интересно и заманчиво, как иногда кажется. Я, бывает, жалею, что не стал искусствоведом. Ещё школьником я хотел написать роман про выдающегося художника Фёдора Васильева, автора знаменитой картины «Мокрый луг». Живописец умер молодым в 23 года от чахотки, но успел создать около 500 картин. В 7-м классе я отправил свой очерк «Мокрый луг» в газету «Пионерская правда» и за него от редакции получил авторучку «Союз». До сих пор помню слова благодарности: «Желаем молодому автору Кветному Игорю из Куйбышева литературных успехов». Моя мама до последних своих дней гордилась этой наградой. А я стал врачом!
