Для жителя Валдая Николая Егорова ретромобиль как эликсир долголетия
Николай Николаевич в этом году мог бы отметить 165-летие. Если сложить года его и его «Опеля», так и будет. При этом машина чуточку младше.
Встретились с ним случайно. Уж больно приметный «опелёк» стоял на обочине. Хозяин озабоченно смотрел под капот. Откуда ни возьмись — знакомый ему и сведущий в технике человек. Пригодились и московский писатель, и питерский профессор-арабист, и примкнувший к ним журналист — надо же подтолкнуть. Завелась машинка и с бодрым рычанием устремилась с одной из валдайских улиц-горок. Николай Николаевич помахал в окно рукой. Только и успел договориться, что заеду к нему на дачу, в Станки.
Ох и поискали мы с водителем домик с сердечком! Оно на фасаде есть, но не больше же самого дома, которого с дороги категорически не видать.
Кто-то умер...
Хозяин приглашает внутрь, усаживает в кресло. И как бы невзначай сообщает, что на нём сидел Сталин. Я задумался. «А Жданов скончался», — добавил Николай Николаевич. Я задумался, туда ли сел.
Вспомнилось, как по ходу наших поисков кто-то дал примерно такую характеристику: «Дед хороший, но с юморком». «А с чего вы взяли про вождей-то?» — ответы на простые вопросы не всегда бывают короткими. Сам виноват. Что ещё и попросил: «Только как часы». Вот бросились они мне в глаза: старинные, настенные, с маятником. А самих часов нет. Вместо них за дверцей — пожелтевшая «Правда». «Какой с меня обманщик? — дед будто обиделся. — Я же всю жизнь проработал на правительственных дачах!».
Оказывается, рощинский ретромобилист возил важных лиц. И индивидуально, и семейно, и коллективно — с десяток лет водил ещё и экскурсионный автобус. Поэтому рассказчик он своеобразный.
И тут позвонил Никита
«... Звонит Никита и спрашивает: «Как доехала, доченька?». Вообще-то, это был Хрущёв. А доченька ему пожаловалась: так и так, папа, не встретили. А встречать её с поезда должен был некий Коля Егоров, у которого возникла проблема в лице охранника, уснувшего и задержавшего выезд. Но обошлось на тот раз.
«Однажды меня временно отстранили от работы, — вспоминает Николай Николаевич. — К нам на Валдай тогда приехал Косыгин с семейством: дочка, зять, внучка. И вот с этой внучкой вроде как симпатия у нас случилась. Заметили это дело и тут же спровадили меня куда подальше».
«А был случай, когда из-за меня директор пострадал, — увлёкся мой рассказчик. — Встречали мы министра пищевой промышленности. По плану были пикничок на берегу озера, ушица. Я привёз рыбу — полный багажник. Но какую варить уху? Простую? А может, патриархальную? Человек-то непростой, но, с другой стороны, — коммунист. Не угадал. «Я что, поп, по-вашему?!» — разозлился министр. Ну, ужинал он в валдайском ресторане, а директор у нас вскоре был новый.
Мягкая мебель и железная логика
Меня, однако, продолжал волновать вопрос о кресле.
«Да всё просто, — уверяет меня бывший водитель государственного значения. — После смерти Жданова имущество на его даче утилизировали. Видимо, имея на то важные и секретные инструкции. С моей же колокольни — необъяснимая начальственная глупость. Такое шикарное кресло, и сожгут. Отвлёк охранника, а сам — толк ногой кресло в крапиву».
Но ведь не всё, что побывало в крапиве, принадлежало когда-то первым лицам страны. Словом, я продолжал сомневаться.
«А там не было больше кресел. Только диваны».
Придётся поверить. Как и в то, что Егоров мог стать обладателем сталинской трубки. Может, и не одной. Предлагали, говорит. Нынче, скорее что, и взял бы. Тогда вот воздержался.
Машина, а к ней — ребёнок
Так от истории к истории и подрулили мы к машине. Я уже догадывался, что если бы не работа в «зоне особого внимания», то не видать бы Николаю Николаевичу его «ласточки».
«На этой машине на Валдай приехала женщина-офицер из Ленинграда, — рассказывает он. — Дороги были аховые, неудивительно, что сломалась. У нас тут ничем помочь ей не смогли: запчастей, ясное дело, ноль. И ленинградка продала автомобиль нашему «начальнику транспортного цеха». Вот у него я потом этот «Опель» и выпросил — 13 тысяч заплатил. При зарплате в 850 рублей. Это, кстати, хорошие были деньги по тем временам. Залез в долги, конечно. Зато у меня был свой автомобиль. Кажется, я какое-то время был единственным автовладельцем в Валдае. Помню, посадил соседку, она только школу закончила, и братика её. Еду, а кругом — удивление необыкновенное. Мол, такие молодые, а уже на машине, ещё и с ребёнком!».
Сегодня, само собой, удивляются больше машине. Николай Николаевич, выбравшись в город, не торопится. Людям же надо рассмотреть. Стоит остановиться — бегут фотографироваться.
Довоенный «Опель Олимпия» — машина в России сегодня редкая. Выпуск этой модели был начат накануне Берлинской Олимпиады 1936 года. Отсюда и название. Понятно, что автомобиль у Егорова трофейный и что никак не сам он его пригнал из Германии.
Она не продаётся!
— Я ему как-то советовал: продал бы ты её, — говорит Олег БАВЫКИН, тот самый писатель, помогавший завести закапризничавший «Опель». — Старая, недешёвая в обслуживании, бензина много кушает. И слышать не хочет!
Олег Митрофанович — почётный гражданин Валдая, председатель иностранной комиссии Союза писателей России. Николая Николаевича знает с детства: «Помню, как он меня, закутанного в шубу, вёз в Новгород. Печки-то в машине нет. Служебный транспорт использовать в личных целях запрещалось категорически. И отец, а он был директором дома отдыха, обращался к Егорову, а тот выручал».
По справедливости, и теперь других он выручает.
Мы же с моей машиной настроение людям поднимаем. И в парадные дни, и в любой другой. Зимой, правда, давно не езжу. Слежу за ней, техосмотры, всё такое. Суечусь возле неё, а она меня благодарит. Разве я дожил бы до 84 лет?
Вот уж поистине, движение — это жизнь. Осенью прошлого года Егоров всех удивил, выйдя покататься на коньках-роликах. В печать попал, телевидение его сняло. Классный пример для молодёжи. Ну и как бы прикольно немного. Сам возмутитель спокойствия уверяет, что юморить даже не думал. «У нас в Рощине сделали новые тротуары. А народ будто не заметил. Не вижу радости, люди! Ну обул коньки — и поехал!..».
