В деревне Новое Рахино знают безотказное средство от депрессии
«Очень творческая семья», — в Крестецком музее советовали заглянуть к Марине Егоровой и Алексею Галичкину.
Им бы очень пошло колесо. Где-нибудь перед домом. Как символ жизни, движущейся по кругу, а их жизни — в особенности.
Про таких, как Марина, говорят: крутится будто белка в колесе. И дома — хозяйка, и на работе — в музейной избе ямщика Никитича. Ещё и заведует сельским ДК. Алексей же — хозяин самому колесу. Какую хочешь старину из дерева сотворит.
Кстати, на днях ждали заказчика из Якутии. Да, полсвета не крюк — так захотелось человеку необычных декораций. Как раз колёс. Как у телеги. Сейчас это модно. Люстры делают такие, стены украшают.
А что сделано, то уже пристроено. И у самого мастера в этот день колесом в доме — только пирог. Тоже ведь круглый. «У нас всегда так, — говорят, — мы часто принимаем гостей».
— Берите, берите, — предлагает Марина, — дочка с подружкой испекли. Помощницы.
Само собой, что к пирогу — чай, а к чаю — разговор.
В память о деде
Вместе они аж с третьего класса. Это их так удачно за одну парту усадили. Теперь уже старший сын Даниил — человек взрослый. Дочь Диана и младший Тимофей — школьники.
А чего фамилии-то разные? История такая. Дед Марины — герой Великой Отечественной. В память о нём она сохраняет девичью фамилию — Егорова. Когда родился первенец, тут без вопросов — зарегистрировали на фамилию мужа — Галичкин. Когда же появился на свет Тимофей, то Алексей сам принял решение, записав его на фамилию жены.
— Папа прослезился, как узнал, — вспоминает Марина. — Он тогда уже был тяжело болен. Для него было очень важно, что род продолжится.
Новое Рахино — при большой дороге. Марина с Алексеем поселились в сторонке от трассы, и она их особо не беспокоит. С дома этого всё и закрутилось.
Как вам, Антон Павлович?
— Как построишься, если моя зарплата в лесничестве втрое меньше, чем стоит детская коляска? — вспоминает Алексей. — Это было в начале 2000-х. Разобрал я старую раму, посмотрел, как она сделана, ну и стал сам окна «клепать».
Потом бригадиром плотников работал. Да и где только: водителем автобуса, дальнобойщиком. Но ремесло по дереву уже не забрасывал. К Алексею стали обращаться с разными нестандартными просьбами. Одному земляку понадобилась восточная повозка. Купил человек на усадьбу пластикового осла. Поставил, посмотрел. Нет, нужна ещё и арба.
Потом Алексей даже в реставрацию попал, участвовал в восстановлении дома Чехова в подмосковном Мелихове.
— Меня позвали срубить верха. Выяснилось, что надо ещё венец. И ещё… В общем, на год застрял. Иногда и в ночь работали. Свет горит только в нашей комнате, в доме — темень. И вдруг — шаги! Открываю дверь — никого. Потом опять. У нас был товарищ с Востока, так тот уверял, что кого-то видел. «Да ладно, — говорю, — опиши!» И он описал Чехова. Точь-в-точь, как на фотографии. Надеюсь, Антон Павлович не в претензии к нашей работе. Мы старались.
Из уважения к Семёновне
После Мелихова объездил чуть ли не всё Подмосковье. Работал на Патриаршьем подворье в Переделкине («Патриарха видел, как вас»). В Раменском, как меня, видел дочь Аркадия Райкина («Туда ещё часто приезжал «Глухарь» — ну, забыл его фамилию»). И многих других людей «из телевизора».
— Обычные люди, — замечает наш мастер на все руки, — как мы с вами.
А я уже было подумал, куда ему стремиться после таких-то высот.
— Выше, — улыбается Алексей, — только Наталья Семёновна.
Наталья Смирнова — заведующая отделом Крестецкого краеведческого музея. Это с её приходом музей стал продвигать интерактивные проекты. Ямщик Никитич — из их числа. Тут-то и понадобились умения Алексея. Для начала ему пришлось исправлять чужие труды. Беседка-кибитка в музейном дворе так и вовсе рухнула под тяжестью снега.
Семёновна, конечно, молодец — теперь от туристов отбоя нет. И лета нет.
Приезжайте к нам ещё!
— Странно слышать, когда кто-нибудь говорит: «Я — в депрессии», — говорит Марина. — Тут вернёшься в своё Рахино, не знаешь, за что хвататься: и скотину кормить надо, и огород полоть, и дома прибраться. У меня просто времени нет на эту депрессию.
— Вот и я говорю, что странно, — соглашается Алексей (только смотрит на супругу как-то хитро). — Всё потому, что праздников много. С утра надо помолиться, с обеда — народное гулянье. Хотел бы я пожить в те прекрасные тысяча восемьсот лохматые. Один только вопрос: а на что?
— Это мы так шутим, — улыбается Марина. — Лёша у нас и сам празднует, мастер-классы ремесла даёт. Устаём, конечно. Но я люблю свою работу. Люблю, когда передо мною — люди. Особенно, когда вижу удивление в их глазах. Не зря, значит, меня учили.
Она — специалист в области музыкального фольклора. Диплом прилагается.
— Многие имеют очень смутное представление о традициях наших предков, — продолжает Марина. — Люди не знают простых вещей. Например, почему нельзя рисовать масленице лицо. Кстати, детишки обычно образованнее взрослых в таких вопросах. Это радует.
Катунь подождёт
А чем удивить их самих?
Марина:
— Если вдруг всё успокоится — никаких просьб, никому ничего не надо, то я, наверное, удивлюсь. А потом загрущу.
Алексей:
— Я представляю, как захожу в воду и говорю: «Ну, здравствуй, море. Ты мне не снишься?» Столько мест, где хотелось бы побывать. Я про Россию. Байкал, Алтай.
Марина:
— Он уже и родственников сагитировал махнуть на Катунь.
Алексей:
— А ещё он обещал дочке поездку в Астрахань в конце июля. К своим. Опять обманул.
Ничего, говорят, жизнь заканчивается не завтра. Но в «Витославлицы»-то съездим. Очень хочется посмотреть, как там после реставрации. Так что постучим по дереву. Осень — тоже прекрасная пора.
Царское дело
И зима тоже. Отпуск от туризма. Время новых идей. Алексей мечтает о карете. Если музею это будет интересно. Марина — о свободном времени для вышивки. Супруг хвалит:
— Красиво это у неё получается. Умеет.
Сам, кстати, тоже интересуется женскими уменьями. Хочет собрать ткацкий стан, чтобы делать «половники».
— Кто вам сказал, что это — женское ремесло? — спрашивает. — Между прочим, крестецкая строчка пошла от старорахинских мастеров-мужчин! Всегда так было: мы начинаем, а женщины от нас учатся.
Марина качает головой:
— А сам-то у кого собираешься уроки ткачества брать?
— Ну, подзабылось малость, бывает.
Ещё греет мысль, что деревне обещан газ. Значит, не нужно будет отапливаться дровами и можно перестроить сарай в мастерскую. А ещё — что Тимофей стал интересоваться, как это у папы что-то такое получается из деревяшек…
