О буднях в красной зоне рассказывает врач-реаниматолог областной инфекционной больницы
Пообщаться с врачом Натальей ЗИМИНОЙ мы договорились в пятницу утром. Ещё накануне стало понятно, что разговор пройдёт «на бегу»: надолго отрывать от работы реаниматолога Новгородской областной инфекционной больницы не то что неприлично — преступно. Горячее время в инфекционке началось в апреле прошлого года. С тех пор и жизнь Натальи Анатольевны превратилась в цейтнот и постоянное стремление «успеть».
Время интервью переносилось четыре раза — обязанности не позволяли улучить хотя бы четверти часа на разговоры. Наконец вечером субботы, после полного рабочего дня, врач смогла сделать перерыв на короткий диалог. Это ли не лучший ответ на вопрос, каково приходится медикам в нынешнее время?
— Наталья Анатольевна, ваша работа в красной зоне началась с началом эпидемии?
— Да, я перешла из Новгородской областной взрослой больницы в инфекционную, в отделение реанимации и интенсивной терапии для того, чтобы помогать ковидным пациентам. Уже в апреле прошлого года работа у нас стала очень напряжённой. Трудимся ненормированно, так как поток пациентов — большой.
— Цейтнот и работа на износ стали привычными, или к таким условиям привыкнуть невозможно?
— В самом начале это было непривычно. Сейчас наш труд постепенно превращается в будни: мы уже не так бурно реагируем на вызовы, которые бросает нам время. Как можно лучше и точнее выполняем свою работу, действуем по отлаженным схемам. Знаем, как поступать в том или ином случае, что делать с больными. По всем тяжёлым вопросам обращаемся за консультацией к главному врачу. Это очень отзывчивый и грамотный специалист, помогает в любой ситуации днём и ночью. У нас небольшая больница, но очень дружный коллектив: замечательные инфекционисты, с которыми мы выработали единый алгоритм, и с его помощью стараемся оптимизировать нашу работу. А она, повторюсь, тяжёлая и неординарная.
— Ваш фронт работ — это…
— Я занимаюсь наиболее тяжёлыми больными с дыхательной недостаточностью. Мои задачи: компенсировать больных с коронавирусом, чаще всего — с двусторонней пневмонией, обеспечить процессы жизнедеятельности, а затем вернуть людей к нормальной, прежней жизни, восстановить их работоспособность.
— Из чего складывается ваш рабочий день?
— Начало рабочего дня — восемь часов утра. Обычно мы приезжаем пораньше. С половины седьмого или семи делаю обход, планирую работу. А далее начинается карусель: посещение пациентов с главврачом, разработка тактики ведения пациентов, всевозможные медицинские манипуляции, проведение консилиумов, акцентированное внимание на более сложных больных, тесный контакт с коллегами. Рабочий день запросто может длиться и сутки, а после суток остаёшься на новый день.
— У вас такое бывало?
— Это — обычный ритм. К тому же мы всегда спешим помочь коллегам, никогда друг друга не бросаем. Без преувеличения, остаёмся на связи все 24 часа в сутки. Но сами прекрасно знаем, что такое усталость, и стараемся дополнительно беспокоить друг друга только в крайних случаях.
— Ваши будни — это красная зона. Те самые комбинезоны, дезинфекции?
— Да, строгое соблюдение санитарно-эпидемического режима: мы постоянно в комбинезонах, средствах индивидуальной защиты. Но вместе с тем мы же — обычные люди: чтобы пообщаться, обсудить какие-то моменты, выходим в чистую зону, потом снова возвращаемся.
— Каждый выздоровевший пациент — маленькая победа? Или чувство радости, поставленное на поток, атрофируется?
— Мне кажется, что это ощущение никогда тебя не покинет. Перевод больного из реанимационного отделения — настоящий праздник. Уверена, что для любого из медиков это — победа в битве. Каждому новому переведённому из реанимации в палату больному, поставленному на ноги, а уж тем более выписанному, мы с инфекционистами и главврачом радуемся как первому.
— Ваши пациенты — это люди старшего возраста?
— Если весной, в первую волну, была тенденция к тяжёлому течению болезни среди людей старшего возраста, то сейчас коронавирус молодеет. К тому же на развитие инфекции влияют сопутствующие патологии. В возрасте от 30 лет и более нам знакомы абсолютно разные случаи. Одно могу сказать с уверенностью: во вторую волну молодые люди стали больше болеть. И нередко тяжело.
— У вас есть возможность на личном опыте сравнивать первую и вторую волны эпидемии. Что ещё изменилось?
— Вторую врачи встретили более подготовленными: есть опыт, отработаны алгоритмы, нет паники. Но пациентов стало больше, к тому же они стали тяжелее — это факт.
«Мы, конечно, не железные, и человеческие ресурсы не безграничны. Потому очень надеемся, что в марте эпидемиологическая ситуация стабилизируется. А пока будем работать: на запасе прочности и сжав зубы».
— В начале пандемии часть россиян попросту не верили в болезнь и её неприятные особенности. Есть такие и сейчас. По вашим ощущениям, сегодняшние больные доверяют себя врачам?
— Мои пациенты поступают в критическом состоянии, поэтому вначале речи о каком-то диалоге не идёт. Но потом они возвращаются, говорят спасибо. И всегда это очень приятно. Это то самое дорогое, что можно получить в ответ на работу.
— Как вы относитесь к вакцинированию от коронавируса?
— Я уже переболела ковидом, поэтому пока нахожусь в листе ожидания. Коллеги из моего отделения прививаются: кто-то сделал первую прививку, кто-то — уже обе. К этой возможности все относятся с пониманием и положительно.
— Как протекала ваша болезнь?
— Я заразилась ещё в первую волну, и не могу сказать, что переболела легко. Вирус атаковал меня в тот момент, когда в организме накопилась усталость от бессонных ночей и волнений за моих пациентов. Я перенесла болезнь в среднетяжёлой форме, на это потребовалось несколько недель.
— Не было после болезни мысли всё бросить, дать себе отдых?
— Как и после любой болезни, были усталость, сильная слабость, желание побыть одной. Но пришлось быстро восстанавливать себя и возвращаться к работе, потому что никто, кроме нас, не будет и не сможет этим заниматься. Каждый медик это прекрасно понимает. Поэтому приходится крепиться, держаться друг за друга. Сегодня мы должны быть вместе, иначе просто не сможем победить болезнь.
