Деревня моей мечты

Пенсионер Владимир Коробочкин не даёт родным Нивкам поддаться энтропии

Председатель ТОСа (территориального общественного самоуправления) Владимир Васильевич КОРОБОЧКИН, не теряя времени, сразу пригласил меня прогуляться по его деревне. То, что она именно его, — правда стопроцентная. В Нивках он родился, в школу пошёл, а когда в армии ему выпал шанс продолжить карьеру в комитете государственной безопасности (КГБ), то заманчивым предложением не соблазнился, вернулся обратно в родную деревню.

Неугомонный Владимир Васильевич

Сорок четыре года он проработал в сельском хозяйстве, на пенсию его провожали с должности начальника управления районной администрации, вырастил и воспитал пятерых детей — все с высшим образованием, за них он с супругой не краснеет. На выходные к ним часто приезжают внучата.

Свои силы и время Владимир Васильевич тратит не только на то, чтобы свой дом с приусадебным участком содержать в образцово-показательном порядке, но и чтобы Нивки сохраняли ухоженность. Впрочем, при наличии заброшенных хозяевами изб и строений делать это бывает нелегко. И всё же Коробочкин, обладающий неугасаемым задором, умением работать руками, навыками руководителя, унынию не поддаётся. Противостоит хаосу. Случись у кого какая бытовая беда в деревне, допустим, в поле единственная добротная лопата сломалась, за помощью к нему обращаются — починит, выручит.

— Сколько лет я в Нивках — негласный староста, и не скажу, — говорит Владимир Васильевич, — Сколько себя помню, люди ко мне шли, если надо что-то отремонтировать. Для меня ничего не изменилось, когда я руководителем ТОСа стал. Огороды начнутся, так вообще свободной минуты не будет.

Сидя на лавочке, общения с Коробочкиным не получилось бы. Устоять на одном месте он не может в принципе. А ему осенью 70 лет исполнится. Худощавый, сутулый, кажется, что ноги у него не поспевают за остальным телом. Останавливаясь у какого-то примечательного деревенского объекта, Владимир Васильевич рассказывал историю с его личными воспоминаниями. И всякий раз для лучшего восприятия он дополнял их своими эмоционально-выразительными движениями.

— О-о, этому дому больше 150 лет. В нём моё детство прошло. На первом этаже располагался Дом культуры. Вон, видите, пристроечка, — пенсионер шустро направился к двухэтажному дощатому строению без окон, чтобы указать на серую будочку, — там киноустановка хранилась. Помню, как нам, детям, окошечко открывали, чтобы мы могли фильмы смотреть. А на втором этаже были библиотека и сельсовет.

Тон речи Владимира Васильевича с экскурсионного поменялся на ностальгический с оттенком понятной печали. Были когда-то Нивки центральной усадьбой совхоза. На его территории в 1970-х годах, когда страна пребывала в оптимистичном социализме, было 29 деревень, а сейчас от них, по словам Коробочкина, всего три и уцелело. Деятельность совхоза тоже стала преданием.

— Спрашиваете, отчего так вышло? — вздохнул человек, у которого вся жизнь была связана с сельским хозяйством. — А у меня давно ответ на этот вопрос имеется. В совхозе поголовье крупного рогатого скота до 1700 голов доходило. А сейчас — ничего. Я пример фермера Василия Кирилловича привожу, фамилию его запамятовал. Когда совхозы начали распадаться, он встал во главе одного КФХ. Тогда техники, скота — во было! — Коробочкин широко развёл руки. — Был он тружеником из тружеников: и трактористом, комбайнёром, но даже такой не сумел выжить. Некуда ему было свою продукцию сдавать, потому что рынок дешёвыми немецкими, австралийскими военными запасами был заполнен. Однажды чуть не плакал: договорился он с кем-то, что купят мясо его КФХ по определённой цене. Скот забил, а те приехали и говорят, дескать, тощий. Потребовали цену снизить. А куда ему деваться? Июнь, жара — мясо негде хранить, потому и был вынужден согласиться. Надо было границы закрывать и кормить народ своей продукцией.

Сила ТОСа

Сейчас в Нивках из очагов цивилизации — Дом культуры, отделение почты с графиком работы через день и частный магазинчик. Постоянный доход населению даёт сбор клюквы.

В настоящее время в районе действуют два сельских поселения: Белебёлковское и Селеевское, а Поддорское, к которому относились Нивки, упразднили года три назад. По мнению председателя ТОСа, это было не очень удачным решением. «Образовалась яма на дороге, и я теперь должен просить помощь у районной администрации. Как-то несолидно из-за такой проблемы её беспокоить», — пояснил он.

Так за разговорами мы подошли к детской игровой площадке, которая особо выделялась на жухлом фоне ранней весны сочными красно-желто-зелёными красками. «Моё детище», — сказал Владимир Васильевич. На летних каникулах, уверен пенсионер, её оккупируют не меньше 20 детей, в основном — внуки, которые приедут к своим бабушкам и дедушкам на отдых.

— Здесь здание старой двухэтажной школы находилось, — привлёк он внимание. — До революции в нём священник жил. Несколько лет назад строение разобрали, но хлама всё равно много осталось. Хорошо, что его кусты скрывали. И вот узнаём, что ТОС игровой комплекс получает. Где устанавливать? Многие на сходе граждан настаивали, что рядом с Домом культуры надо площадку обустроить. А я был категорически против: там её быстро взрослые разломали бы, а в центре деревни она под присмотром. Убедил, что здесь ей самое место. Почти вся деревня вышла, чтобы территорию расчистить. На подмогу из районного центра экскаватор приехал.

Вообще, у Владимира Коробочкина с субботниками дело обстоит строго. Увильнул от общественно-полезного труда — выговор и порицание. «Про кладбище знаешь? В субботу в 9.00 убираем», — обратился он к присевшей на скамеечке у своего дома пожилой женщине. Та утвердительно кивнула головой.

Церковь в бирюзовых тонах

Экстренно организовывать очередную добровольческую акцию Коробочкину пришлось потому, что в субботу ближе к обеду в Нивках намечалось событие — приезд владыки Льва. Митрополиту Коробочкин должен был показать только-только отстроенную на кладбище церквушку, облачённую в бирюзовый фасад.

Строительство церкви всем миром началось четыре года назад — работы то ускорялись, то стопорились. Сейчас внутри и снаружи строение готово к приёмке. Единственное, чего ему не хватает, чтобы стать храмом, это иконостаса и освящения. Оно планируется в одну из суббот июля.

Церковь стоит там, где раньше была старинная, деревянная. Всё, что сохранилось от предшественницы, — это остатки каменного фундамента. Судя по нему, была она огромной, Владимир Коробочкин прошагал, таким образом измерив основание: длина — двадцать два метра! Новая размерами вышла гораздо скромнее.

— Наша нивская церковь в округе главной была, ей поддорская подчинялась. Сгорела она в 1942 году. Немцы, чтобы выбить партизан из сторожки, подожгли её. Огонь перекинулся на церковь. Потушить не смогли, — пересказал Владимир Васильевич воспоминания очевидцев. — Вот однажды мы с Юрием Удаловым подумали, что церковь надо восстановить, чтобы память о нас в деревне не исчезла. Внуки будут говорить, что эту церковь их деды построили.

Коробочкин не скрыл: таила утраченная церковь и сюрпризы. В её алтарной части строители обнаружили больше пятидесяти старинных монет 1841–1842 годов. Возможно, у наших предков была традиция класть монеты не только под первый венец сруба избы, но и щедро их кидать в основание церкви. Ценности были переданы настоятелю поддорского храма Святой Троицы отцу Василию. «Не могу сказать, что я — сильно верующий. Но бывать в церкви мне нравится», — сообщил Владимир Васильевич.

Как и у многих нынешних пенсионеров, противоречия между религиозностью и комсомольско-коммунистической молодостью у него нет. Он ею, кстати, тоже гордится.

— Служил я в полку правительственной связи КГБ, что базировался в Рустави Грузинской ССР. Возглавлял комсомольскую организацию батальона. Наш взвод обеспечивал охрану правительственных дач. Пошёл Косыгин на охоту, а мы за ним катушку кабеля тянем, чтобы у него постоянно телефонная связь с Москвой была, — рассказал Владимир Васильевич. — Я с удовольствием вспоминаю свою службу. Нас, чернопогонников, никто тронуть не мог.

...Недалеко от церкви покоятся родители Владимира Коробочкина: Василий Никитич, ветеран Великой Отечественной войны, орденоносец Красной Звезды, и Анастасия Ивановна. С четырьмя детьми, младшему из которых тогда всего год был, она была угнана на работы в Германию. Оба — герои: отец жизнью был готов пожертвовать в боевых атаках, мать сумела жизни своих детей в рабстве у немцев сохранить.

* * *

Мне надо сфотографировать Владимира Васильевича, прошу его остановиться у детской площадки. Он машет рукой, мол, нефотогеничный, да и в повседневной одежде, но всё же просьбам уступает. Присаживается на перила самодельного мостика через канаву. Позади пенсионера — каруселька, лазанка, горка — намёк на оптимистичное будущее деревни.

Поддорский район