В поисках Карлсона

{thumbimage 150px 1}Корреспондент «НВ» побывал в Стокгольме, городе контрастов

Только тот, у кого не было детства, и кто не смотрел по телевизору советские мультфильмы про Малыша и Карлсона, запоем не читал книжек про их приключения в далеком и не доступном для советских людей шведском городе Стокгольме. У меня детство было с телевизором и полкой детских книжек, а потому, планируя вояж во вполне доступный теперь для россиян Стокгольм, непременно захотел побывать у домика Карлсона.

Проживающим в Советской России детям и их родителям очаровательный проказник пришелся очень по душе, ведь и русские сказки, и детские персонажи в любимых книжках — про то же: Емеля-дурачок, Колобок, Балда, добрый крокодил Гена… Принято у нас считать, что добрым и незадачливым героям фортуна все же улыбнется, и кто-то обязательно вызволит их из трудной ситуации, исполнит заветные желания — «Прилетит вдруг волшебник».
Собираясь в Стокгольм, я даже написал письмо Карлсону, в котором попросил у него разрешения остановиться хотя бы на одну ночь в его домике. «Мне это нужно, чтобы больше узнать о твоей замечательной стране и написать интересный репортаж. Не хочу быть просто туристом», — обосновал я свои намерения. Ответ благодаря электронной почте пришел очень быстро. «Нет, не могу принять тебя, потому как в этот день мне надо идти на свадьбу», — написал мне Карлсон.
Речь идет о переписке между двумя коучсерферами — участниками международного клуба по добровольному и бескорыстному обмену туристическими услугами. Карлсонов в Швеции много, это ведь там очень распространенная фамилия. Я написал ещё несколько писем в Стокгольм и близлежащую Упсалу, но безуспешно. Было такое впечатление, что все «соны» решили в день моего приезда покинуть свои дома.

В Стокгольм я все же поехал, потому как без проблем в Интернете удалось купить билеты на паромы. Этим летом между Санкт-Петербургом и Хельсинки, кстати, стал курсировать огромный пассажирский корабль «Принцесса Мария». Отчаливает он от Морского вокзала в северной российской столице по времени очень удобно — в семь вечера, а утром уже прибывает в столицу Финляндии город Хельсингфорс, как его именуют на старый манер. Отсюда же до шведского берега — рукой подать. Ещё одна ночь на пароме — и мы у сказочно живописных шведских берегов, чей рельеф богато украшен соснами и елями, а по водной глади меж скалистых островков медленно плывут многослойные этажерки пассажирских паромов. Тысячи китайцев, россиян, представителей других азиатских и европейских народов ежедневно высаживаются с них в Стокгольме.
При выходе с парома «Силья Лайн Симфони» сразу поинтересовался в справочной для туристов, как лучше проехать к музею Карлсона, который был отмечен у меня на русской карте, — я был уверен, что там музей!  Работник турбюро очень долго искал данные по интернет-справочникам, но, как выяснилось, в них ни музея, ни квартиры Астрид Лингрен, ни тем более домика Карлсона не значится. Нет такой достопримечательности в Стокгольме, и все тут!
Тем интереснее начать поиск! Карлсон ведь жил, как известно, на крыше. Следовательно, без адреса, регистрации и почтового ящика, чтобы даже некуда было бросить налоговую квитанцию или квиток по оплате коммунальных платежей. И показывающие на него палочкой экскурсоводы вряд ли понравились бы такому нестандартному герою, как Карлсон.
В поисках человечка с пропеллером за спиной стал гулять по улицам шведской столицы, внимательно вглядываясь в фасады. Они были все как на подбор чистенькие, ухоженные, свежевыкрашенные. Вполне возможно, подумал я, что шведским журналистам уже нечего писать про ЖКХ. Основные проблемы здесь давно решены. Даже воздух в шведской столице очень свежий, морской, как будто его профильтровали.
На одной из площадей в центре города встретил палатку, в которой кто-то спал. Швед объявил голодовку, но вот ради чего — узнать не удалось. Прочитать написанную по-шведски петицию не смог, а рядом шли настолько безразличные горожане, что спрашивать у них было как-то неудобно.
Ещё одно некоторое безобразие я встретил у Дома культуры Швеции. Памятник перед фасадом здания изображал сидящую в позе йоги девочку-индуску. Так вот в ноги ей набросали всякого гастрономического мусора: пластиковые бутылки, бумажные стаканы из-под напитков, соломинки и пакеты. Вытащив фотоаппарат, я запечатлел такой факт, потому что вспомнил вот какую историю. Когда-то в 90-е годы группа шведских журналистов приезжала в Новгород, и фотограф показал мне снимок, который он приготовил на первую полосу глянцевого журнала, — старые сломанные качели. Их фотограф нашел на задворках новенького тогда универмага «Русь».
— Зачем вы это сфотографировали? — обиделся я.
— Это образ России! — пояснил коллега.
Ну а теперь у меня, выходит, есть образ Швеции, если применять западные стандарты публицистики.

Как известно, шведы очень спортивные, со вкусом одетые, русоволосые. В Стокгольме мне пришлось полностью согласиться с этими утверждениями, когда гулял по центральной исторической части города. В один момент мне даже захотелось запечатлеть на матрицу двух уверенных, в ногу вышагивающих шведских блондинок — цвет нации. Как обычно в таких случаях, я прицелился фотоаппаратом вроде на фасад здания, но в последний момент повернул камеру навстречу идущим мне девушкам. Они даже не заметили, как их снял! Просто прошли мимо, весело болтая на… чистом русском языке. После такой оплошности я решил больше никогда не задумываться о том, какой народ стройнее, а какой — более голубоглаз. Главное ведь — душа, доброта, желание помочь ближнему…
До Карлсона в первый день я так и не дошел, потому как забрел в огромный этнографический музей под открытым небом «Скансен», мимо которого пройти было невозможно. Вечером же пришлось долго искать заказанную через веб-сайт гостиницу. Поиски заняли более двух часов, хотя по карте до отеля было ровно четыре километра. Жилье себе я подобрал оптимальное: чтобы не дорого, но и не сильно далеко от центра, в пределах досягаемости. Где-то я сбился с пути и стал переспрашивать дорогу. Один раз только наткнулся на женщину, которая не говорила по-английски. Это была русская эмигрантка.
Шведский завтрак в шведской гостинице точно такой же, как и в любой другой по миру. Единственное, что меня удивило в глухом, казалось бы, местечке, до которого я добрел накануне лишь поздно вечером, это обилие русскоговорящих проживающих. Но к этому надо привыкать. Даже таблички в музеях типа «Руками не трогать» шведы пишут теперь и на русском языке, причем без ошибок. Собственно, обилие русских в Стокгольме, видимо, и есть причина того, почему местные коучсерферы, в том числе и Ингвар Карлсон, проигнорировали меня. Русский турист здесь не в диковинку.
Плотно позавтракав в гостинице, я опять отправился на поиски популярного в России героя детских книжек. Судя по карте, толстый и добрый Карлсон был недалеко от меня, в двух-трех километрах. На этот раз карта не подвела, и я точно вышел на нужную улицу под названием Далагатан. Однако ни музея, ни таблички, которые указывали бы на проживание здесь Астрид Линдгрен, я не нашел, хотя несколько раз прошелся по обеим сторонам улицы. Заглянул в магазин игрушек, но и там ни Карлсона, ни сведений о нем у продавцов не нашел. Мимо по улице шли прохожие, часто с детскими каталками, в которых сидело по одному, а то и по два малыша. Начавшийся беби-бум в Стокгольме, кстати, очень заметен. Стал спрашивать у них, не знают ли они Карлсона — того самого, про которого написала Астрид Линдгрен.
Молодые шведы в ответ мне широко улыбались и смущенно говорили: «Да-да, конечно, мы знаем его! Он действительно где-то тут, на этой улице и жил, в одном из домов напротив». «Так на крышах смотреть, что ли?» — спрашивал я. В ответ люди начинали смеяться, но никто не смог мне подсказать, в каком именно доме жила Астрид Линдгрен.
— А никакого музея здесь и нет, и таблички вы не найдете, — словно резюмировала мне пожилая шведка.

Как мне показалось, шведам не так дорог этот образ «в меру упитанного мужчины в самом расцвете сил», как россиянам. Слишком уж тяжело он вписывается в современную модель законопослушного и спортивного, подтянутого гражданина развитого европейского государства. Карлсон ведь ел варенье банками, поощрял нестандартные поступки ребенка, а в рассуждениях балансировал, можно сказать, на грани с шизофренией. Как можно приводить в пример детям такого мужчину?!
Но именно такого литературного героя по наитию сочинила шведская писательница Астрид Линдгрен. Не всем же быть пай-мальчиками, причесанными под одну гребенку. Она и в газетных статьях была несогласным публицистом, и всю жизнь спорила с руководством правящей социал-демократической партии Швеции, в которой, тем не менее, состояла. Самый скандальный случай произошел у писательницы тогда, когда ей начислили налог больше, чем полученный гонорар за очередную сказку. В ответ на памфлет писательницы по такому случаю премьер-министр Швеции публично заявил, что такого не может быть и у писательницы не в меру разыгралась фантазия! Потом ему пришлось извиняться за свои слова. Вот и думай тут, где больше правды, а где вымысла: в речах главы правительства или выдуманного героя Карлсона?
Астрид Линдгрен умерла в 2002 году в возрасте 95 лет. Памятник к 100-летию со дня её рождения поставили, но где-то в другой части города, и на русских картах он, к сожалению, не помечен. А там, где она придумала самого милого нам литературного героя, остаётся только вздохнуть и сказать: «Он улетел, милый!».
После визита на улицу Далагатан мне пришлось внутренне подтянуться и быстрым спортивным шагом пройти десяток километров до морского причала с рюкзаком за спиной. Иначе я просто не успел бы домой, где на книжной полке у меня так и живет милый литературный герой Карлсон, что с измальства приучает людей к доброте и вере в счастливое разрешение всех проблем.