{thumbimage 150px 1}Возможность за деньги приобрести любое животное в качестве домашнего любимца может порадовать владельца редкости, но если сам он — редкостный невежда в биологии и не интересуется потребностями живого существа, эта радость идет питомцу только во вред. Недавно сотрудникам британского центра спасения животных «Мир обезьян» пришлось составлять диету для похудания орангутанихи по кличке Ошин, чудовищно раскормленной ее прежними владельцами в ЮАР.
Тринадцать лет обезьяна прожила в частном доме на правах члена семьи, всё это время ее регулярно пичкали фаст-фудом и сладостями. В итоге Ошин стала похожа на косматый рыжий шар весом под центнер вместо положенных ее возрасту 30–50 кг. По словам хозяев, они отнюдь не желали навредить любимице. Кормление всего лишь было действенным способом успокоить капризничавшего примата. Тот самый случай, когда простота хуже воровства. И счастье бедолаги Ошин, что вовремя попала в опытные руки...
Малайское словосочетание orang utan буквально означает «человек леса». Населяющие остров Калимантан даяки называют эту обезьяну словом «майас», что примерно означает то же самое. Зоологи и натуралисты всего мира обычно употребляют короткий вариант «оранг». Увы, из русского языка никак не искоренится слово «орангутанг», употреблять которое не только невежественно, но и оскорбительно: в переводе с малайского оно означает «должник».
Без вины обвинённые
Любопытно было бы узнать, кому задолжал «лесной человек»? Клевета же — признак бескультурья. Это притом, что у самих-то орангутанов культура существует уже сотни тысяч лет, с тех пор как они стали отдельным видом. К такому выводу после 10-летних исследований пришла международная группа ученых во главе с Карелом ван Шейком из Дьюкского университета (США). Антропологи выявили 24 модели поведения орангутанов (в том числе простые ритуалы), которые передаются путем имитации и являются прямым признаком культуры. Можно назвать ее первокультурой, но от нее не отмахнуться.
Чем отличается человек от животного? Говорят, использованием орудий, речью и умением смеяться. Что до инструментов, то от дождя оранги накрываются большими листьями, используя их как зонты, могут почесать спину суковатой палкой, извлекают мед из дупел и насекомых из щелей специально отломанной веточкой. Эксперименты по обучению этих обезьян азбуке глухонемых показали, что их языковые способности не хуже, чем у 2–3-летнего человека. А уж о том, что многие из них умеют смеяться и шутить даже лучше иных людей, известно всякому, кто видел их хотя бы по телевизору. И вообще, какие счеты могут быть между своими? Ведь при всех внешних различиях генетически орангутан отличается от человека всего на 3%. У нас общие группы крови (кроме первой) и по 12 пар ребер, тогда как у остальных человекообразных обезьян их 13…
Возможно, когда-то некий орангутан сорвал очки с носа у некоего филолога, пришедшего в зоопарк, а раззява затаил грубость против всех родичей одной обезьяны, огульно объявив их должниками? Очень может быть. Но всем-то остальным людям оранги ничего не должны, это как раз человечество задолжало им изрядно.
Где живёшь, на тех людей и похож
«Большая рыжая обезьяна» — три этих слова точно и образно характеризуют нашего героя. Он действительно самый крупный примат Азии, а среди обезьян мира размерами уступит только горилле. Рост самцов составляет от 1,2 до 1,5 метра, а средний вес — 80–100 кг. Размах удивительно длинных рук, по некоторым данным, превышает 2,4 метра. Даже когда оранг выпрямляется в рост, его руки свисают чуть не до земли. При малоподвижном образе жизни и обилии пищи некоторые самцы в неволе сильно тучнеют, превращаясь в чудищ весом 140 кг (если верить ряду авторов, то и 180–200 кг — не предел). Зато самки гораздо миниатюрней и стройнее.
Обликом яркий красновато-бурый орангутан совершенно не схож с остальными человекообразными, хотя с гориллами и шимпанзе его роднит умный и проницательный взгляд маленьких, близко посаженных глаз. Кажется, неторопливые оранги философски взирают на окружающий мир — бесстрастные, как адепты Будды. В юности все они милы и пушисты, однако у самцов с возрастом волосы на плечах и предплечьях отрастают до 40 см, свисая длинными космами. Вообще, чем самец старше, тем он краше и колоритнее и вместе с тем страшноватее. Зрелого оранга отличают белая или желтоватая борода и усы, растущие не на верхней губе, а по ее бокам, как это типично для многих мужчин — представителей монголоидной расы. После 14–15 лет у него под горлом образуется огромный, падающий на грудь мешок-резонатор для усиления голоса, а лицо пускается вширь за счет образования так называемых щечных валиков. Они наполнены подкожным жиром, связанным соединительной тканью, и растут до самой старости. А назначение их простое: чтобы с одного взгляда на это широкое лицо любой встречный и поперечный майас понимал, какой серьезный собрат оказался на его пути.
В контраст длинным и сильным рукам ноги орангутанов короткие и слабые. При этом и на руках, и на ногах пальцы, кроме укороченного большого, развиты одинаково хорошо. «Лесному человеку» нет разницы в применении конечностей: хоть за ветку этим «крюком» цепляться, хоть яблоко в нем держать. Сразу понятно, что их обладатель еще не скоро с дерева слезет.
Между небом и землёй
Основную часть своей жизни «лесные люди» проводят высоко в кронах деревьев. Легко взбираясь на высоту 12-этажного дома, орангутан чувствует себя там более чем уверенно. Используя вес своего тела, оранжевым маятником перебирается он с ветки на ветку, с дерева на дерево, раскачиваясь с элегантностью, которую трудно от него ожидать. В кронах лохматый высотник и ест, и спит, устраивая на ночь простые, но удобные гнездовые платформы из веток и листвы. Чтоб ненароком не выпасть из гнезда, оранг страхуется, держась рукой или ногой за сук. Если пищи вокруг хватает, использует одно гнездо несколько дней, в противном случае строит каждый раз новое.
Спуститься на землю находящегося в здравом уме орангутана заставит слишком большое расстояние между деревьями, реже — самка, с которой можно спариться, или жажда. Хотя пить на земле он решится лишь в самое трудное время, когда нет воды в дуплах и листве. Исключение — старый тяжелый самец, веса которого не выдерживают ветки, и оттого ему приходится странствовать понизу. А вот плавать оранги не умеют, так что любая река фактически представляет для них непреодолимую преграду.
Почти все самцы ведут одиночную жизнь (исключая брачный период). Молодые активно путешествуют в ожидании зрелости, зрелые чаще сидят на месте, в центре территории площадью 2–6 кв. км, покрывающей участки нескольких самок с детенышами. В вокальном репертуаре орангов около 13 звуков. В пределах маленькой группы они общаются, чмокая губами, напуганные — кричат, а матерые доминирующие самцы периодически оглашают лес ревом, слышным на расстоянии до километра. Эти звуки могут устанавливать пространство между самцами-соседями во избежание кровавого пограничного конфликта, отпугивать конкурентов и призывать самок для спаривания.
Компаниями орангутанов можно наблюдать нечасто. Это бывает, например, когда самка с детенышами встречает подобную же семью. Тогда матери делают привал, наблюдают друг за другом, а дети знакомятся и затевают игры. Но вот отдых закончен и группы расходятся своим путем. А в сезон обильного плодоношения на усыпанных фруктами деревьях ученые встречали до восьми по соседству кормящихся животных. Когда еды в избытке, даже самцы-доминанты терпят близкое присутствие друг друга, зато с наступлением черных дней встреча равных по силе зрелых самцов может окончиться яростной дракой и смертью одного из соперников.
В поисках хлеба насущного оранги способны проходить значительные расстояния. На своей территории они знают не только каждое дерево. Их память хранит точную информацию о том, какие плоды растут на каждом дереве и в какие сроки созревают. Исследователи насчитали в меню диких орангутанов более 400 компонентов, хотя главную его часть составляют именно лесные фрукты: рамбутан, личи, манго, инжир, но особую слабость питает майас к шиповатым и пахучим плодам дуриана. Листья и побеги, цветки и кора составляют меньшую долю рациона. В качестве белковых добавок идут насекомые (в основном термиты), птичьи яйца и птенцы, а порой и падаль. Крайне редко случается и более серьезное — практически каннибальское — угощение. В индонезийском национальном парке Гунунг Лёсер наблюдали, как взрослые самец и самка без остатка съели белорукого гиббона…
Два вместо одного?
Около 10 тысяч лет назад орангутаны жили от Индии и Южного Китая до Австралии. Ныне область их обитания катастрофически уменьшилась из-за вырубки джунглей и роста человеческого населения в Азии. Единственное место, где теперь можно увидеть рыжих обезьян в природе, — влажные леса островов Калимантан (Борнео) и Суматра, принадлежащих Малайзии и Индонезии. Населяют они исключительно влажные тропические леса, причем в разных ландшафтах — от заболоченного до гористого, поднимаясь до 1500 м над уровнем моря.
До недавнего времени различали два подвида орангутанов: борнейского и суматранского. По мнению одних зоологов, оба хорошо отличаются размерами (первый крупнее), формой головы, цветом бороды, оттенком меха, величиной щечных валиков. Другие же считали, что вне родных островов животных, как правило, можно уверенно распознать только путем хромосомного или ДНК-анализа. Что ж, «дохромосомились». На международной рабочей встрече приматологов в Орландо (Флорида, США) было объявлено о ревизии в систематике «лесных людей». Ныне правильно считать их двумя самостоятельными видами, поскольку именно генетические данные показали: майасы Борнео и Суматры так же далеки друг от друга, как шимпанзе и гориллы. Надо сказать, что пока не все ученые согласны с этой систематической революцией. Консерваторы упираются. Хорошо еще, сами орангутаны не в курсе этих дебатов…
Малайское словосочетание orang utan буквально означает «человек леса». Населяющие остров Калимантан даяки называют эту обезьяну словом «майас», что примерно означает то же самое. Зоологи и натуралисты всего мира обычно употребляют короткий вариант «оранг». Увы, из русского языка никак не искоренится слово «орангутанг», употреблять которое не только невежественно, но и оскорбительно: в переводе с малайского оно означает «должник».
Без вины обвинённые
Любопытно было бы узнать, кому задолжал «лесной человек»? Клевета же — признак бескультурья. Это притом, что у самих-то орангутанов культура существует уже сотни тысяч лет, с тех пор как они стали отдельным видом. К такому выводу после 10-летних исследований пришла международная группа ученых во главе с Карелом ван Шейком из Дьюкского университета (США). Антропологи выявили 24 модели поведения орангутанов (в том числе простые ритуалы), которые передаются путем имитации и являются прямым признаком культуры. Можно назвать ее первокультурой, но от нее не отмахнуться.
Чем отличается человек от животного? Говорят, использованием орудий, речью и умением смеяться. Что до инструментов, то от дождя оранги накрываются большими листьями, используя их как зонты, могут почесать спину суковатой палкой, извлекают мед из дупел и насекомых из щелей специально отломанной веточкой. Эксперименты по обучению этих обезьян азбуке глухонемых показали, что их языковые способности не хуже, чем у 2–3-летнего человека. А уж о том, что многие из них умеют смеяться и шутить даже лучше иных людей, известно всякому, кто видел их хотя бы по телевизору. И вообще, какие счеты могут быть между своими? Ведь при всех внешних различиях генетически орангутан отличается от человека всего на 3%. У нас общие группы крови (кроме первой) и по 12 пар ребер, тогда как у остальных человекообразных обезьян их 13…
Возможно, когда-то некий орангутан сорвал очки с носа у некоего филолога, пришедшего в зоопарк, а раззява затаил грубость против всех родичей одной обезьяны, огульно объявив их должниками? Очень может быть. Но всем-то остальным людям оранги ничего не должны, это как раз человечество задолжало им изрядно.
Где живёшь, на тех людей и похож
«Большая рыжая обезьяна» — три этих слова точно и образно характеризуют нашего героя. Он действительно самый крупный примат Азии, а среди обезьян мира размерами уступит только горилле. Рост самцов составляет от 1,2 до 1,5 метра, а средний вес — 80–100 кг. Размах удивительно длинных рук, по некоторым данным, превышает 2,4 метра. Даже когда оранг выпрямляется в рост, его руки свисают чуть не до земли. При малоподвижном образе жизни и обилии пищи некоторые самцы в неволе сильно тучнеют, превращаясь в чудищ весом 140 кг (если верить ряду авторов, то и 180–200 кг — не предел). Зато самки гораздо миниатюрней и стройнее.
Обликом яркий красновато-бурый орангутан совершенно не схож с остальными человекообразными, хотя с гориллами и шимпанзе его роднит умный и проницательный взгляд маленьких, близко посаженных глаз. Кажется, неторопливые оранги философски взирают на окружающий мир — бесстрастные, как адепты Будды. В юности все они милы и пушисты, однако у самцов с возрастом волосы на плечах и предплечьях отрастают до 40 см, свисая длинными космами. Вообще, чем самец старше, тем он краше и колоритнее и вместе с тем страшноватее. Зрелого оранга отличают белая или желтоватая борода и усы, растущие не на верхней губе, а по ее бокам, как это типично для многих мужчин — представителей монголоидной расы. После 14–15 лет у него под горлом образуется огромный, падающий на грудь мешок-резонатор для усиления голоса, а лицо пускается вширь за счет образования так называемых щечных валиков. Они наполнены подкожным жиром, связанным соединительной тканью, и растут до самой старости. А назначение их простое: чтобы с одного взгляда на это широкое лицо любой встречный и поперечный майас понимал, какой серьезный собрат оказался на его пути.
В контраст длинным и сильным рукам ноги орангутанов короткие и слабые. При этом и на руках, и на ногах пальцы, кроме укороченного большого, развиты одинаково хорошо. «Лесному человеку» нет разницы в применении конечностей: хоть за ветку этим «крюком» цепляться, хоть яблоко в нем держать. Сразу понятно, что их обладатель еще не скоро с дерева слезет.
Между небом и землёй
Основную часть своей жизни «лесные люди» проводят высоко в кронах деревьев. Легко взбираясь на высоту 12-этажного дома, орангутан чувствует себя там более чем уверенно. Используя вес своего тела, оранжевым маятником перебирается он с ветки на ветку, с дерева на дерево, раскачиваясь с элегантностью, которую трудно от него ожидать. В кронах лохматый высотник и ест, и спит, устраивая на ночь простые, но удобные гнездовые платформы из веток и листвы. Чтоб ненароком не выпасть из гнезда, оранг страхуется, держась рукой или ногой за сук. Если пищи вокруг хватает, использует одно гнездо несколько дней, в противном случае строит каждый раз новое.
Спуститься на землю находящегося в здравом уме орангутана заставит слишком большое расстояние между деревьями, реже — самка, с которой можно спариться, или жажда. Хотя пить на земле он решится лишь в самое трудное время, когда нет воды в дуплах и листве. Исключение — старый тяжелый самец, веса которого не выдерживают ветки, и оттого ему приходится странствовать понизу. А вот плавать оранги не умеют, так что любая река фактически представляет для них непреодолимую преграду.
Почти все самцы ведут одиночную жизнь (исключая брачный период). Молодые активно путешествуют в ожидании зрелости, зрелые чаще сидят на месте, в центре территории площадью 2–6 кв. км, покрывающей участки нескольких самок с детенышами. В вокальном репертуаре орангов около 13 звуков. В пределах маленькой группы они общаются, чмокая губами, напуганные — кричат, а матерые доминирующие самцы периодически оглашают лес ревом, слышным на расстоянии до километра. Эти звуки могут устанавливать пространство между самцами-соседями во избежание кровавого пограничного конфликта, отпугивать конкурентов и призывать самок для спаривания.
Компаниями орангутанов можно наблюдать нечасто. Это бывает, например, когда самка с детенышами встречает подобную же семью. Тогда матери делают привал, наблюдают друг за другом, а дети знакомятся и затевают игры. Но вот отдых закончен и группы расходятся своим путем. А в сезон обильного плодоношения на усыпанных фруктами деревьях ученые встречали до восьми по соседству кормящихся животных. Когда еды в избытке, даже самцы-доминанты терпят близкое присутствие друг друга, зато с наступлением черных дней встреча равных по силе зрелых самцов может окончиться яростной дракой и смертью одного из соперников.
В поисках хлеба насущного оранги способны проходить значительные расстояния. На своей территории они знают не только каждое дерево. Их память хранит точную информацию о том, какие плоды растут на каждом дереве и в какие сроки созревают. Исследователи насчитали в меню диких орангутанов более 400 компонентов, хотя главную его часть составляют именно лесные фрукты: рамбутан, личи, манго, инжир, но особую слабость питает майас к шиповатым и пахучим плодам дуриана. Листья и побеги, цветки и кора составляют меньшую долю рациона. В качестве белковых добавок идут насекомые (в основном термиты), птичьи яйца и птенцы, а порой и падаль. Крайне редко случается и более серьезное — практически каннибальское — угощение. В индонезийском национальном парке Гунунг Лёсер наблюдали, как взрослые самец и самка без остатка съели белорукого гиббона…
Два вместо одного?
Около 10 тысяч лет назад орангутаны жили от Индии и Южного Китая до Австралии. Ныне область их обитания катастрофически уменьшилась из-за вырубки джунглей и роста человеческого населения в Азии. Единственное место, где теперь можно увидеть рыжих обезьян в природе, — влажные леса островов Калимантан (Борнео) и Суматра, принадлежащих Малайзии и Индонезии. Населяют они исключительно влажные тропические леса, причем в разных ландшафтах — от заболоченного до гористого, поднимаясь до 1500 м над уровнем моря.
До недавнего времени различали два подвида орангутанов: борнейского и суматранского. По мнению одних зоологов, оба хорошо отличаются размерами (первый крупнее), формой головы, цветом бороды, оттенком меха, величиной щечных валиков. Другие же считали, что вне родных островов животных, как правило, можно уверенно распознать только путем хромосомного или ДНК-анализа. Что ж, «дохромосомились». На международной рабочей встрече приматологов в Орландо (Флорида, США) было объявлено о ревизии в систематике «лесных людей». Ныне правильно считать их двумя самостоятельными видами, поскольку именно генетические данные показали: майасы Борнео и Суматры так же далеки друг от друга, как шимпанзе и гориллы. Надо сказать, что пока не все ученые согласны с этой систематической революцией. Консерваторы упираются. Хорошо еще, сами орангутаны не в курсе этих дебатов…
Андрей КОТКИН
Фото автора
Фото автора
