или Насколько изменилась ситуация после появления в Великом Новгороде межведомственного Совета по противодействию коррупции
Для межведомственного Совета по противодействию коррупции при Думе Великого Новгорода настало время подведения итогов — минул год с начала работы. Наш совет, как и десятки подобных организаций в других регионах, появился после того, как Дмитрий Медведев презентовал российской общественности национальный план противодействия коррупции. Поддержкой реализации документа совет, по словам его главы, депутата Думы Великого Новгорода Юрия МУРАШОВА, и предполагал заняться.
Не всё сразу
Интригой первого крохотного юбилея является то, что за прошедший год — а это, согласитесь, все-таки срок! — ничего о совете слышно не было. Между тем из положения о совете, которое Юрий Мурашов любезно предоставил «НВ», следует, что общественники определили для себя целый список задач.
Одна из них, например, заключается в разработке правовых механизмов, способных преодолеть коррупционные проявления на местном уровне, внесении на Думу Великого Новгорода проектов решений по вопросам борьбы с коррупцией. Но, как следовало из слов Юрия Алексеевича, пальма первенства в разработке правовых механизмов принадлежит Новгородской мэрии, в текущем году инициировавшей подготовку плана и муниципальной целевой программы противодействия коррупции. Хотя, надо признать, члены совета во главе с его председателем были делегированы в состав рабочей группы по подготовке программы.
Ещё одной из задач совета является восстановление баланса правообразующих процессов вследствие воздействия коррупциогенного фактора, усиление эффективности принимаемых норм местных правовых актов. Формулировка, сами видите, такая, что на раз не вникнешь. Видимо, речь идет о недостаточной эффективности нормативных актов, принимаемых на местном уровне. В таком случае — увы. В протоколах заседаний совета не удалось найти упоминания ни об одном нормативном акте, эффективность которого была бы признана низкой.
Кроме того, Юрий Мурашов со своей стороны пояснил, что под правообразующими процессами следует понимать, в частности, работу городского парламента, анализом проектов решений которого занимается прокуратура Великого Новгорода. Она при обнаружении в законах пресловутого коррупциогенного фактора накладывает на документ протест, и парламентарии начинают работу над проектом заново. Но в чём тогда может заключаться вклад совета, состоящего, к слову, из депутатов этого самого парламента, в выявление коррупционных ловушек в нормотворческом процессе? Выходит, организация взяла на себя обязательства по выполнению той работы, которой уже занимаются компетентные органы. Каков тогда их «приварок»? Неизвестно.
Да и как члены совета собрались оценивать коррупциогенность правовых актов? Соответствующая методика, по словам Мурашова, до сих пор не выработана. Почему? Хотя бы — примерная, временная. Ведь, как следует из положения о совете, ещё одной задачей организации является проведение общественной экспертизы нормативных правовых актов и правовых актов, принимаемых органами местного самоуправления, а также проектов решений Думы Великого Новгорода на коррупциогенность.
Также оказалась не выполнена, по признанию Юрия Алексеевича, и задача, значащаяся в положении о совете под номером 7: анализ угроз воздействия корпоративных интересов на местные представительные и исполнительные органы, на нормотворческий процесс. «Почему?» — снова обращаюсь к Мурашову с этим скучным вопросом. «Не всё сразу», — лаконично отвечает он.
Как так? Прошёл год, прошли 12 плановых заседаний. Наверное, в протоколах тех встреч есть более подробная информация. Однако какая нужна и важна газете и читателям о деятельности совета, решил лично Юрий Алекcеевич, передав корреспонденту «НВ» для ознакомления протоколы только шести заседаний. Дескать, именно в них зафиксированы наиболее значимые мероприятия. По логике, ничего заслуживающего внимания общественности на остальных сборах не происходило.
Явно скрытая угроза
Что ж, значимые инициативы производят неоднозначное впечатление. Борцы с коррупцией, по-моему, искали цветы зла там, где шансы их найти очень невелики.
Вот, к примеру, путём обращения к руководителям городского парламента совету удалось усовершенствовать регламент работы Думы, аппарат которой иногда запаздывал, по словам Мурашова, с объявлением повестки грядущих заседаний. По закону это нужно делать не позднее чем за две недели до встречи парламентариев. В противном случае, по словам председателя совета, законотворцы не смогут достойно подготовиться к принятию нормативных актов. Насколько серьёзной коррупционной угрозой это являлось?
Сомнительной представляется эффективность ещё одного заседания совета, на котором его участники обсуждали меры, направленные на расширение общественного контроля за использованием средств местного бюджета. Стоит ли тратить время и силы на усиление контроля за расходованием казённых денег, если на каждое заседание городского законодательного собрания могут попасть не только журналисты, но и все желающие, а принятие бюджета не проходит без общественных слушаний.
Непонятно также, зачем борцам с коррупцией понадобилось обсуждать разработку и внедрение современных цифровых технологий в работу Думы и администрации Великого Новгорода. Как пояснил Юрий Мурашов, под этим нужно понимать объявление муниципальных тендеров в Интернете. Но такие технологии уже давно внедрены. Чтобы получить информацию о конкурсах, достаточно зайти на сайт Новгородской мэрии и найти там гиперссылку «муниципальный заказ».
При этом в декабре прошлого года совет организовал социологический опрос. Инициаторы интересовались у людей их отношением к инициативе президента касательно борьбы с коррупцией, наиболее коррумпированными сферами деятельности и наиболее эффективными способами и методиками по борьбе с традиционным российском злом. И узнали: что к борьбе с коррупцией люди относятся хорошо, что наиболее коррумпированными являются правоохранительные органы, здравоохранение и образование и что нужно ужесточить наказание за коррупционные преступления.
Как видим, деятельность совета носит довольно академический, подчас виртуальный или теоретический характер. А как же передовая линия фронта борьбы с коррупцией? Почему совет туда не рвётся? Не считаю своё мнение окончательным, но думаю, лучшей профилактикой коррупционных преступлений может стать только масштабное проведение в жизнь принципа неотвратимости и гласности наказания для мздоимцев. Поэтому совет и подобные ему организации должны стремиться стать центрами, куда стекается информация от жертв коррупционеров, чтобы затем ее можно было реализовывать в служебных проверках и даже в уголовных делах. Подтверждений, что совет тоже так считает и делает, «НВ» не обнаружили. К вящему нашему разочарованию.
Что же имеем по прошествии года в сухом остатке? Во-первых, заседание, на котором состоялось обсуждение участия вузов в реализации национального плана противодействия коррупции, где говорили только об одном высшем учебном заведении — Новгородском филиале Северо-Западной академии госслужбы, которая в программу курсов повышения квалификации для госслужащих ввела раздел, посвящённый антикоррупционной политике.
Во-вторых, заседание по теме оптимизации сети образовательных учреждений Великого Новгорода, где сомнительно было обнаружить коррупционный след, поскольку оптимизация школ и училищ вызвала большой общественный резонанс, привлекла внимание СМИ, и использовать в такой ситуации реформу образования для каких-то финансовых махинаций очень рискованно. Если вообще разумно и резонно (для злодеев, естественно). Да так и случилось. «Всё оказалось в порядке, — пояснил Юрий Мурашов. — Никому на сторону опустевшие здания школ не уходят, а расходование сэкономленных при оптимизации средств останется целевым».
Вместо эпилога
Примечательно, что совет поставил перед собой и не собирается снимать такую важную цель, как преодоление состояния безысходности по отношению к коррупции в обществе, а также формирование у населения и представителей органов местного самоуправления негативного отношения к коррупции в системе управления городом, регионом, страной, правоохранительной системой и партийного строительства. На фоне весьма скромных результатов годичной деятельности организации такие декларации выглядят, мягко говоря, авансовыми, жестко — самокритичными.
Понимают ли они это в совете? Если понимают, то не все так сумрачно, как может показаться сегодня.
Не всё сразу
Интригой первого крохотного юбилея является то, что за прошедший год — а это, согласитесь, все-таки срок! — ничего о совете слышно не было. Между тем из положения о совете, которое Юрий Мурашов любезно предоставил «НВ», следует, что общественники определили для себя целый список задач.
Одна из них, например, заключается в разработке правовых механизмов, способных преодолеть коррупционные проявления на местном уровне, внесении на Думу Великого Новгорода проектов решений по вопросам борьбы с коррупцией. Но, как следовало из слов Юрия Алексеевича, пальма первенства в разработке правовых механизмов принадлежит Новгородской мэрии, в текущем году инициировавшей подготовку плана и муниципальной целевой программы противодействия коррупции. Хотя, надо признать, члены совета во главе с его председателем были делегированы в состав рабочей группы по подготовке программы.
Ещё одной из задач совета является восстановление баланса правообразующих процессов вследствие воздействия коррупциогенного фактора, усиление эффективности принимаемых норм местных правовых актов. Формулировка, сами видите, такая, что на раз не вникнешь. Видимо, речь идет о недостаточной эффективности нормативных актов, принимаемых на местном уровне. В таком случае — увы. В протоколах заседаний совета не удалось найти упоминания ни об одном нормативном акте, эффективность которого была бы признана низкой.
Кроме того, Юрий Мурашов со своей стороны пояснил, что под правообразующими процессами следует понимать, в частности, работу городского парламента, анализом проектов решений которого занимается прокуратура Великого Новгорода. Она при обнаружении в законах пресловутого коррупциогенного фактора накладывает на документ протест, и парламентарии начинают работу над проектом заново. Но в чём тогда может заключаться вклад совета, состоящего, к слову, из депутатов этого самого парламента, в выявление коррупционных ловушек в нормотворческом процессе? Выходит, организация взяла на себя обязательства по выполнению той работы, которой уже занимаются компетентные органы. Каков тогда их «приварок»? Неизвестно.
Да и как члены совета собрались оценивать коррупциогенность правовых актов? Соответствующая методика, по словам Мурашова, до сих пор не выработана. Почему? Хотя бы — примерная, временная. Ведь, как следует из положения о совете, ещё одной задачей организации является проведение общественной экспертизы нормативных правовых актов и правовых актов, принимаемых органами местного самоуправления, а также проектов решений Думы Великого Новгорода на коррупциогенность.
Также оказалась не выполнена, по признанию Юрия Алексеевича, и задача, значащаяся в положении о совете под номером 7: анализ угроз воздействия корпоративных интересов на местные представительные и исполнительные органы, на нормотворческий процесс. «Почему?» — снова обращаюсь к Мурашову с этим скучным вопросом. «Не всё сразу», — лаконично отвечает он.
Как так? Прошёл год, прошли 12 плановых заседаний. Наверное, в протоколах тех встреч есть более подробная информация. Однако какая нужна и важна газете и читателям о деятельности совета, решил лично Юрий Алекcеевич, передав корреспонденту «НВ» для ознакомления протоколы только шести заседаний. Дескать, именно в них зафиксированы наиболее значимые мероприятия. По логике, ничего заслуживающего внимания общественности на остальных сборах не происходило.
Явно скрытая угроза
Что ж, значимые инициативы производят неоднозначное впечатление. Борцы с коррупцией, по-моему, искали цветы зла там, где шансы их найти очень невелики.
Вот, к примеру, путём обращения к руководителям городского парламента совету удалось усовершенствовать регламент работы Думы, аппарат которой иногда запаздывал, по словам Мурашова, с объявлением повестки грядущих заседаний. По закону это нужно делать не позднее чем за две недели до встречи парламентариев. В противном случае, по словам председателя совета, законотворцы не смогут достойно подготовиться к принятию нормативных актов. Насколько серьёзной коррупционной угрозой это являлось?
Сомнительной представляется эффективность ещё одного заседания совета, на котором его участники обсуждали меры, направленные на расширение общественного контроля за использованием средств местного бюджета. Стоит ли тратить время и силы на усиление контроля за расходованием казённых денег, если на каждое заседание городского законодательного собрания могут попасть не только журналисты, но и все желающие, а принятие бюджета не проходит без общественных слушаний.
Непонятно также, зачем борцам с коррупцией понадобилось обсуждать разработку и внедрение современных цифровых технологий в работу Думы и администрации Великого Новгорода. Как пояснил Юрий Мурашов, под этим нужно понимать объявление муниципальных тендеров в Интернете. Но такие технологии уже давно внедрены. Чтобы получить информацию о конкурсах, достаточно зайти на сайт Новгородской мэрии и найти там гиперссылку «муниципальный заказ».
При этом в декабре прошлого года совет организовал социологический опрос. Инициаторы интересовались у людей их отношением к инициативе президента касательно борьбы с коррупцией, наиболее коррумпированными сферами деятельности и наиболее эффективными способами и методиками по борьбе с традиционным российском злом. И узнали: что к борьбе с коррупцией люди относятся хорошо, что наиболее коррумпированными являются правоохранительные органы, здравоохранение и образование и что нужно ужесточить наказание за коррупционные преступления.
Как видим, деятельность совета носит довольно академический, подчас виртуальный или теоретический характер. А как же передовая линия фронта борьбы с коррупцией? Почему совет туда не рвётся? Не считаю своё мнение окончательным, но думаю, лучшей профилактикой коррупционных преступлений может стать только масштабное проведение в жизнь принципа неотвратимости и гласности наказания для мздоимцев. Поэтому совет и подобные ему организации должны стремиться стать центрами, куда стекается информация от жертв коррупционеров, чтобы затем ее можно было реализовывать в служебных проверках и даже в уголовных делах. Подтверждений, что совет тоже так считает и делает, «НВ» не обнаружили. К вящему нашему разочарованию.
Что же имеем по прошествии года в сухом остатке? Во-первых, заседание, на котором состоялось обсуждение участия вузов в реализации национального плана противодействия коррупции, где говорили только об одном высшем учебном заведении — Новгородском филиале Северо-Западной академии госслужбы, которая в программу курсов повышения квалификации для госслужащих ввела раздел, посвящённый антикоррупционной политике.
Во-вторых, заседание по теме оптимизации сети образовательных учреждений Великого Новгорода, где сомнительно было обнаружить коррупционный след, поскольку оптимизация школ и училищ вызвала большой общественный резонанс, привлекла внимание СМИ, и использовать в такой ситуации реформу образования для каких-то финансовых махинаций очень рискованно. Если вообще разумно и резонно (для злодеев, естественно). Да так и случилось. «Всё оказалось в порядке, — пояснил Юрий Мурашов. — Никому на сторону опустевшие здания школ не уходят, а расходование сэкономленных при оптимизации средств останется целевым».
Вместо эпилога
Примечательно, что совет поставил перед собой и не собирается снимать такую важную цель, как преодоление состояния безысходности по отношению к коррупции в обществе, а также формирование у населения и представителей органов местного самоуправления негативного отношения к коррупции в системе управления городом, регионом, страной, правоохранительной системой и партийного строительства. На фоне весьма скромных результатов годичной деятельности организации такие декларации выглядят, мягко говоря, авансовыми, жестко — самокритичными.
Понимают ли они это в совете? Если понимают, то не все так сумрачно, как может показаться сегодня.
Елена КУЗЬМИНА
