Вступили в силу поправки к закону «О судебных приставах». Полномочий у сотрудников этого ведомства стало больше, а часть из них вызвала полемику в обществе.
Изменений в закон внесено много, в том числе касающихся деятельности приставов по обеспечению установленного порядка деятельности судов (ОУПДС). Одни говорят, что новые полномочия нарушают конституционные права граждан. Другие утверждают, что поправки ускорят выполнение решений суда. О том, что на самом деле таят в себе нововведения, «НВ» рассказал главный судебный пристав Новгородской области Владимир ЕФИМОВ
— Владимир Иванович, отныне приставы по ОУПДС могут проникать в квартиры без согласия на то проживающих там людей. А как же право на неприкосновенность жилья?
— Мы и раньше, во исполнение судебных решений, например, для описи имущества должников, имели право заходить в помещения. Но нередко бывало так, что должник дома, дверь он нам открыл, но в квартиру не пустил, ссылаясь как раз на неприкосновенность его жилища. Все, что мы могли сделать, — это документально зафиксировать случай отказа. И так могло происходить несколько раз. Собрав доказательства о том, что должник препятствует выполнению решений суда, мы обращались в милицию и уже в присутствии участкового попадали в квартиру. Понятно, что на это уходило много времени. Теперь же нам даны полномочия (если есть решение суда с точным указанием адресов) входить в эти жилые помещения даже без согласия на то квартирантов. Конечно, для собственников это неприятный момент, но если бы они выполняли свои обязательства, не было бы необходимости в таких принудительных мерах.
— Правда ли, что теперь судебные приставы по ОУПДС могут обыскивать людей при входе в здания судов?
— Везде при входе в Дома правосудия стоят металлодетекторы. Если у проходящего человека есть с собой металлические предметы, аппаратура издает характерные звуки. Раньше судебные приставы могли лишь предложить человеку предъявить для осмотра содержимое его карманов. Он мог и отказаться. А если у него оружие? Поправки, внесенные в закон, дали нам право обыскивать людей, но замечу, что делается это только ради безопасности и самих досматриваемых, и других граждан, находящихся в зданиях.
— Правозащитники в один голос утверждают, что данная приставам возможность получать в различных государственных и частных организациях информацию о должниках либо о людях, уклоняющихся от привода в судебные органы, нарушает право граждан на неразглашение сведений личного плана.
— Что считать разглашением? Если человек, скажем, уклоняется от уплаты алиментов собственному ребенку, ссылаясь на отсутствие доходов, но при этом регулярно пополняет счет своего мобильного телефона, значит, какие-то средства у него есть. И если мы от оператора сотовой связи будем иметь информацию об этом с тем, чтобы перекрыть алиментщику возможные лазейки невыполнения законных требований, разве это не пойдет на пользу обществу? Мы же не собираемся афишировать полученные данные, они применяются только для служебного пользования. Кстати, поправка к закону об информации обязала суды давать точное разъяснение по механизму выполнения вынесенных решений. Ранее этого не было, и у нас порой возникали сложности при реализации решений Фемиды.
— На ваш взгляд, какие поправки к закону «О судебных приставах» наиболее существенны?
— Пожалуй, те, что касаются изменений в работе старших судебных приставов. Согласно предыдущему варианту закона, производство по делам могли вести только приставы-исполнители, и это периодически было для нас проблемой. В небольших районах, например, Поддорском, Волотовском, трудятся старший пристав и всего два исполнителя. Случалось, что исполнители в одно время, по уважительным причинам, не работали, и поскольку по закону старший пристав не имел права сам вести дела, производство по делам полностью останавливалось. А ведь это долги по кредитам, алименты, невыплаченные зарплаты. Теперь же в таких случаях старший судебный пристав будет продолжать производства, что ускорит выполнение судебных решений.
Людмила ДАНИЛКИНА
