Любовь в жизни и на сцене

Триумф на сцене
— Любовь Дмитриевна, примите поздравления по поводу присуждения вам высокого звания «Народный артист Российской Федерации». Признайтесь, награда как-то изменила вас: самооценку, отношение к себе?
— Это никоим образом на мне не сказалось. Может быть, отчасти потому, что новость не была столь неожиданной, как может показаться. Документы на присуждение этого звания были отосланы около полутора лет назад. И в театре знали, что где-то перед Новым годом должны подписать указ. Но когда точно, естественно, было неизвестно. А вот тот момент, когда мне сообщили эту новость, стал для меня полным сюрпризом и неожиданностью. Мы были на гастролях в Гомеле, представляли на фестивале «Славянские театральные встречи» спектакль «Я счастлива, счастлива, счастлива!..». И уже там, как выяснилось, мой партнёр Анатолий Устинов, впрочем, как и директор театра, знал, что я стала народной. И ведь ни словом перед спектаклем не обмолвились! Хорошо сыграли, нечего сказать! И сообщили мне эту радостную новость прямо на сцене, под аплодисменты зрителей, застав меня врасплох.
— Скажите, а в детстве вы мечтали о признании, аплодисментах, цветах?
— Выбор профессии произошел совершенно случайно. У меня вообще об актёрах было такое представление, что у них непременно есть преемственность в семье, свой клан и попасть туда людям со стороны совершенно невозможно. Куда уж мне из простой семьи! Да и внешних данных, соответствующих, по моим понятиям, артистам, у меня и в помине не было. Хотя в первом классе я, конечно, мечтала быть актрисой. А кто не мечтает в этом возрасте о славе и успехе, читая стихи, стоя на табуретке!
Тем не менее к окончанию школы решила, что буду инженером. Но на физико-математический факультет я в итоге не поступила и пошла работать в свою школу лаборантом кабинета физики, чтобы не потерять знания. И в это же время пионервожатой в школу устроилась Валечка Скиданова, которая уже какой год не могла поступить в театральный. Мы с ней сдружились, и она начала уговаривать меня поступать вместе с ней на следующий год в Свердловское театральное училище. Может быть, ей стало грустно одной мотаться каждый год, но я была ещё в своём уме и ни о какой сцене не мечтала. Так Вале и сказала. Но тут в процесс уговаривания вступила наш педагог по литературе. «Ты такая лирическая девушка, — говорила она, — у тебя должно получиться». И пообещала подобрать мне программу.
На вступительных экзаменах, как сейчас помню, читала «Лёгкое дыхание» Бунина. В итоге меня хотели взять сразу на второй курс, а Валечка опять не поступила.
— И с чего началась ваша театральная карьера?
— Со Свердловского ТЮЗа. Ещё будучи студенткой я там играла роль Алёны в спектакле «Саша». Но мой педагог Вадим Михайлович Николаев сказал: «Люба, тебе в ТЮЗе делать нечего! Только в драму». В общем, эти слова стали определяющими, и после окончания училища я по распределению попала в Ижевский театр русской драмы. Где честно отработала два года, как и полагалось.
Вскоре после этого меня пригласили в Алма-Атинский театр драмы имени М.Ю. Лермонтова. Там-то и начался расцвет. Без сомнений могу сказать, что это были одни из самых лучших лет в моей театральной жизни. Потому как Ижевск в плане творческого развития ничего мне, собственно, и не дал. Да, нас гоняли как сидоровых коз. Работы было очень много, и в этом плане я «оперилась»: частые выходы на сцену сняли с меня некую скованность, я обрела свободу.
В Алма-Ате я проработала пять лет, и считаю, что это самый вдохновенный, самый красивый театральный период в моей жизни: там я играла Алену в пьесе Рощина «Муж и жена снимут комнату», Нину Заречную в «Чайке», Любу в «Фантазиях Фарятьева», Марию в «Вестсайдской истории».
Хотя на сцене Новгородского театра драмы за 28 лет работы сыграно уже столько, что жаловаться грех. Но, видимо, пребывание в Алма-Ате совпало ещё с таким периодом в жизни молодой девушки, когда внутри тебя всё трепещет, романы… И ты можешь себе многое позволить, ведь ты — свободный человек, и впереди, как кажется, необозримые горизонты.
Кроме того, в Казахстан во время Великой Отечественной войны из столичных театров были эвакуированы такие сильные артисты, как Людмила Кюн, Юрий Померанцев, Нина Трофимова, Евгений Попов... Многие из них остались там жить и после войны. Поэтому актёрский состав среднего и старшего возраста был очень мощный. Там и университетов никаких заканчивать не надо было: смотри да впитывай.

Атака Фердинанда
— Как в вашей театральной географии появился Великий Новгород?
— Пригласил режиссёр Алексей Чаплеевский, тогда работавший здесь. Мне уже доводилось с ним работать: он ставил в Алма-Ате спектакль «Варвары» по Горькому. Я, не раздумывая, поехала. Можно сказать — сбежала, да и личные обстоятельства этому весьма способствовали… Нужно было и очень хотелось сменить обстановку. Так что Алексей Павлович очень вовремя меня пальчиком поманил: «Тебя ждёт Луиза в «Коварстве и любви». Хотя ролями меня никогда не купишь и не привлечешь. Но тут, как говорят, удачное стечение обстоятельств.
Приехала я в древний город на Волхове 20 января 1980 года рано утром. Стою на вокзале — холодно, темно. Хорошо, что меня встретили, отвезли в гостиницу «Садко». Тогда показалось, что дорога до нее заняла не более пяти минут. Вышла из машины и чуть дар речи не потеряла: смотрю, вал окольный… Неужели, говорю, это город такой маленький, или вокзал просто на окраине стоит? Нет, сказали мне, просто город небольшой. После Алма-Аты, этого роскошного, столичного, очень уютного города, я, признаться честно, была несколько обескуражена, да и энтузиазм мой поубавился. Вечером я уже звонила друзьям, чтобы они подыскивали что-нибудь другое. «Здесь я долго не задержусь», — думалось мне. Но уходить из театра посередине сезона было как-то не резонно, да и в репертуаре я была уже задействована, так что переезд пришлось отложить.
— Что же или кто повлиял на то, чтобы вы всё-таки остались здесь?
— Если бы я здесь не встретила своего будущего мужа, то, думаю, вряд ли бы осталась. Чаплеевский давал много работы, театр, естественно, ездил на гастроли, и на одних из них, в Брянске, мы с моим будущим мужем и сблизились. Как говорится, счастье бродит где-то рядом. В моем случае оно бродило в осветительном цехе нашего театра. А внимание на будущего мужа я обратила на одной из репетиций «Коварства и любви»: молодой человек шустро бегал от одного осветительного прибора к другому. Я тогда ещё сказала: «Вот этот бы неплохо Фердинанда сыграл!». На гастролях в Брянске он меня в оборот и взял.
— Чем же он вас привлёк?
— Он меня очень мощно атаковал. Разве любят за что-то? Впрочем, глубокое чувство пришло позже. Сейчас я уже его во многом сделала таким, каким хотела видеть.
— Значит, вы согласны с высказыванием, что мужчину делает женщина?
— Она во многом оказывает на него влияние. Конечно, я лично так считаю. Но для этого мужчина должен уметь анализировать и делать выводы. За что я мужа своего и уважаю. За что ещё? За то, что он тонкий и деликатный человек.
«Вредная мордовка»
— На сцене Любовь Лушечкина — очень душевная, во многом трагичная актриса. А какая вы в жизни, вне сцены?
— В горячую избу или коня на скаку остановить — это не про меня. Мне очень нравится Нонна Мордюкова, для меня это — идеал актрисы, но вот в жизни я совсем не такая, и не Надежда Бабкина. Я очень тихий, спокойный человек, кричать или повышать голос — не мои методы. Муж меня не зря зовёт «вредная мордовка». Я очень терпеливая, это я от мамы унаследовала, и очень упертая: тихим сапом, но всё равно буду делать своё дело.
— Расскажите о своих родителях.
— Они совершенно никакого отношения к театру не имеют. Происхождением из мордовской деревни, хоть и русские. Во время войны переехали из Мордовии в Свердловск. Там папа всю жизнь работал на заводе, мама занималась воспитанием детей: нас у неё было четверо — я и ещё три сестры. У моей мамы, несмотря на отсутствие университетского образования, есть внутренняя интеллигентность: она очень деликатная, тактичная, мудрая женщина. Я сейчас начинаю анализировать свое сходство с ней и всё больше удивляюсь ему. Всё, что есть в моей человеческой и в актёрской индивидуальности, — всё от мамы. Это и манера держать эмоции в себе, ничего не демонстрируя на людях. Я всегда очень тихо радуюсь и стараюсь, чтобы грусть моя никого не задевала и никого не заботила.
— Но человеку же просто необходимы выплеск эмоций, разрядка?
— Для этого как раз и есть сцена. Там я совершенно другая. Но существует и такая закономерность: чем хуже я себя чувствую, чем больше раздирают какие-то проблемы, домашние неурядицы — тем легче на сцене всё получается. Видимо, нервная система в этот период обнажена. Отчасти, конечно, сказывается и опыт, а может быть, режиссеры развили во мне такие чувства. Но на сцене я «совесть теряю». Я могу сделать всё что угодно, если это будет, конечно, нужно режиссёру.
— А математический склад ума как-то помогает вам в актёрской профессии?
— Бесспорно. Мне, например, ничего не стоит выучить текст. Да я его, собственно, и не учу. Причём помимо своего прекрасно запоминаю и текст партнёра. Коллеги-артисты хорошо знают эту мою особенность и порой прибегают к помощи во время спектакля. Но и у меня бывает «западание текста». Один раз, например, был момент в спектакле «Банкет», где я почему-то не помнила текст своего партнёра. По ходу пьесы там вёлся весьма гламурный, выражаясь современным языком, разговор, поэтому, наверное, это было трудно усвоить. И вот я чувствую, что партнёрша говорит что-то не то, а потом и вовсе замолчала, и смотрит на меня: мол, подскажи. А я стою и тоже ничего не помню и, не выходя из образа, говорю ей: «Вспоминайте, милая, вспоминайте…». Но вот что касается других курьёзных случаев, я их почему-то не запоминаю.
Чтобы публика заплакала
— Новгородский зритель знает вас в первую очередь как драматическую актрису. Трагичность своих героинь вы играете так искренне, что веришь вам беспрекословно.
— Конечно, в моей карьере были разные роли. Так, например, сыграно огромное количество сказок: говорят, с моим высоким голосом они весьма удаются. Где-то в 45 лет я ещё играла танцовщицу в «Оловянном солдатике». Но вот что касается комедий, то, признаюсь честно, комедийного мне не дано ничего. Я их играю, серьёзно играю, но всё равно что-то не так. В то время как любую лирическую роль я пропускаю через себя, и получается, что мне не надо ничего изображать. Ведь иногда приходится такие сцены играть... Например, потерю близкого человека. Но только пропустив такие ощущения через своё сердце, можно передать эмоциональное состояние героини.

Чтобы зритель заплакал в зале, на сцене должно рыдать актёрское сердце.
— Если бы вы были режиссёром или директором театра, то, вероятно, большую часть репертуара занимала бы классика?
— Да, в силу своей индивидуальности я бы 90 процентов репертуара отдала классике. Но театру сегодня приходится зарабатывать самому, и от комедий и других легковесных увеселительных постановок никуда не деться.
— Спектакль «Я счастлива, счастлива, счастлива!..», бесспорно, — визитная карточка актрисы Лушечкиной в последние годы. Как вам работалось над этим материалом?
— Очень легко. У нас сложился прекрасный союз — режиссёр Сергей Морозов, мой партнер Анатолий Устинов и я. Но, с другой стороны, работать здесь и сложнее, мы же только вдвоём на сцене. И здесь уже ни за кого не спрячешься.
В 1982 году с артистом театра драмы Сергеем Гордеевым мы уже готовили композицию из писем Анны Григорьевны и Фёдора Михайловича Достоевского. Тогда был взят период, когда супруги жили в Старой Руссе, когда писатель уехал на несколько дней на Пушкинские чтения. Всё это короткое время они каждый день переписывались.
— А Достоевский как писатель вам близок?
— Фёдор Михайлович — один из моих любимых классиков. Была в моей карьере и роль Марии Лебядкиной в спектакле «Бесы». Про таких героинь говорят: «Не от мира сего». Но мне кажется, она как раз воплощает идею и мысль Достоевского относительно смирения, всепрощения, она — святая женщина.
Из современных же драматургов мне интересна Надежда Птушкина — у нас шло четыре её спектакля, и во всех этих постановках я была занята. Казалось бы, в её пьесах очень много смеха, но лирического, рождённого в каких-то недрах души.
— Буквально на днях театр драмы представил новую премьеру — «Коварство и любовь». Это уже как минимум пятая постановка бессмертной пьесы Шиллера на новгородской сцене. С какими чувствами вы смотрели спектакль? Вам ведь самой посчастливилось сыграть роль Луизы в этой пьесе в 1980 году.
— Конечно, это вызывает ностальгию непоправимую. Но жалеть или грустить об этом — проявление слабости,  а поэтому есть ожидание какой-то светлой эстафеты. Тем более молодёжь, которая влилась в нашу труппу за последние год-два, — очень тонко чувствующая, глубокая, работящая.
— В вашей копилке около ста ролей, и все неповторимые, сильные личности. О каких ролях мечтает народная артистка Российской Федерации Любовь Лушечкина сегодня?
— Ну, если брать возрастные роли, то их я играю уже давно — в «Божественной уловке», например, была  80-летней старушкой, играла маму Лилии Сергеевой. В «Семейном портрете с дензнаками» играю родительницу Ивана Сучкова, который значительно старше меня. Так что этим меня не удивишь. Хотелось бы сыграть что-то из Ибсена. Много чего хочется!
— Некоторые ваши коллеги помимо актёрской профессии активно реализуют себя в педагогической сфере: читают лекции в университете, организуют театральные студии. Вы видите в себе педагога?
— Это очень ответственно — растить молодёжь. Не дай Бог, не то пойму, не то посоветую. Поэтому никогда никакие кружки не брала. У меня театр, репетиции, гастроли, дом, семья. Пока себя в вакууме не чувствую.
— Ваш муж Виктор Шагалов и сегодня работает рядом с вами в театре. А чем занимается ваша дочь?
— Она врач-психиатр.
— Неожиданно!
— Да. И в театр она ходит редко. Посмотрела как-то спектакль «Скажи, что ты меня прощаешь», а я там с палочкой хожу, и сказала, что не может на меня как на калеку смотреть. Да мы и в детстве редко её сюда приводили, благо было с кем оставить на время спектаклей и репетиций. Надо сказать честно, я и не хотела, чтобы она была актрисой. Потому как актрисой нужно быть либо хорошей, либо идти в другую профессию.
Но зато она так же, как и я, любит сиюминутное действо. Я, например, по телевизору смотрю в основном спортивные передачи: люблю, когда интрига происходит на твоих глазах. Сейчас вот, например, женской половиной нашей семьи мы болеем биатлоном.
— И напоследок: в преддверии праздников хотелось бы узнать, чего вы ждёте от наступающего Нового года?
— Я уже готова стать бабушкой не только на сцене.