Во время войны солдат дал обет служить Господу, если останется жив. И служит уже более полувека
Он мог быть десятки раз убит на войне, но чудесным образом выжил. «Господь хранил меня», — так объясняет фронтовик своё везение. Родился он в посёлке Чихачёво, а в 1933 году семья с тремя ребятишками переехала в Порхов.
Перед войной он закончил девять классов, но никуда не уехал. А потом Порхов был оккупирован немцами.
Когда к ним в дом пришёл офицер с переводчиком и потребовал в 24 часа освободить жилплощадь, семья вынуждена была перебраться в деревню к родственникам. А как немцы стали мобилизовать молодёжь на строительные работы, Евгений бежал. Так и оказался в партизанах.
В 43-м во время перехода через охраняемую немцами железную дорогу многие полегли от пуль бронепоезда. А Женя был лишь ранен: «Я почему-то под ураганом пуль не стал падать на землю, хотя все ложились инстинктивно. А я стоял и рассматривал, как крошатся ветки кустов вокруг меня от разрывных пуль. Если б я тогда упал, был бы убит. А так пуля прошила мне голень».
После госпиталя он был направлен в лёгкоартиллерийский полк связистом. «Приехали на место, смотрю, а там всё нашенские, одногодки, старых-то и мало! Это как раз перед наступлением на Варшаву. Тогда в первый раз я участвовал в артподготовке, — вспоминает отец Евгений. — Это было рано утром, ещё темно было. Я тогда не дежурил, отдыхал. Первой заиграла «Катюша». И вот представьте: весь горизонт — сплошные взрывы! После артподготовки пошли танки, следом — пехота колоннами. В таких операциях мне три раза довелось участвовать. А вот после артобстрела по полю всего один раз проходил…».
Евгению приказали тянуть связь. Он и пошёл с напарником через поле, которое сутки назад было обстреляно: «Лежат мёртвые. Оружие — рядом, не стреляно, патронов куча. Помню, один человек лежал без ног, а ноги его — в стороне. Дальше — ров противотанковый. А в нём — немцев битком! И мёртвые, и живые, и сумасшедшие! Я посмотрел в глаза-то одному — вот где ужас! Вот где ад!».
И никто не узнает, где могилка моя
У немцев была своя методика обрабатывать позиции противника. Территорию условно разбивали на квадраты, и эти квадраты «утюжили» минами. И вот в такой квадрат он и попал однажды с напарником.
— А вы знаете, какое преимущество у мины перед артиллерийскими снарядами? — спрашивает он, хотя ответа не ждет. — От снаряда — осколки летят вверх. Если ляжешь, они через тебя пролетят. А от мины спасения нет. Как коснётся земли — разрывается, и осколки стелятся по земле. Если ты лёг — будешь убит, если стоишь — ноги перебьёт. Так и так солдат из строя выходит. Тянем связь по полю. Я несу катушку. И вот видим: летит одна мина, другая. Поняли, что идёт пристрелка, надо прятаться. Напарник-то побежал искать укрытие, а у меня — катушка. Пока снял её, две мины прилетели. Куда бежать? Ночь, ничего не видно, и понимаю, что сейчас мины посыплются сплошняком. Побежал наугад и… провалился. Куда? А кто знает! Тишина. Стал ощупывать стенки — блиндаж. Что это — промысел Божий? Об этом разве думалось в тот момент? И тут наверху — началось! Взрывы за взрывами! Я лежу и жду, когда мина упадёт в блиндаж. Почему-то песня вспомнилась: «И никто не узнает, где могилка моя».
Стихло всё так же быстро, как и началось. Решил до утра отсидеться. А утром слышу — меня по фамилии зовут. Откликнуться? Это может быть ловушкой, расстреляют на звук. Потом голос напарника узнал. Он, оказывается, до обстрела успел найти укрытие, между бортами спрятался.
Ещё один случай явной Божьей помощи, как считает отец Евгений, произошел в Польше. Двигались они колонной вдоль линии фронта. Во время одного из привалов его с напарником оставили на дороге дождаться связистов. Связистов они не дождались и пошли догонять своих по местам, где только что прошли бои. Шли среди воронок и ям, искорёженного металла, обезображенных тел. С многих трупов была снята верхняя одежда. Картина была ужасающая. Тогда казалось, что мирной-то жизни нет нигде!
— Я впереди иду, мой напарник — сзади метров на пять, — рассказывает отец Евгений. — Шёл я и думал: «Господи, оставь в живых посмотреть, будет ли жизнь на земле после этой войны». Жизнь хотел посмотреть. А после думаю: «Как же так? Я выживу, а что могу Богу пообещать за это сделать?». Идёшь так и думаешь. Тишина. Думаю: а что я могу сделать для Бога? А может, рассуждаю, и послужу Тебе? Вот ведь как это было. Ни молитв, ничего. Просто мысли от сердца. А Бог-то и услышал. Потом-то всё это забылось. А вспомнилось далеко в мирной жизни, что был у меня такой обет…
Встреча с Богородицей
После войны Евгений ещё два года служил в группе оккупационных войск в Германии, а потом вернулся домой. Едва уговорил работников роно разрешить закончить 10-й класс.
А однажды приснился ему сон, яркий, как реальность. Белые одноэтажные строения с плоскими крышами, открытые дверные проёмы и свободное, шириной метра в полтора, пространство площади. Евгений стоит среди этих людей и слышит, как они говорят друг другу, что сейчас должна прийти Богиня. «Княгиня, наверное, а не богиня, — думает во сне Евгений, — или графиня. И почему все теснятся здесь, и никто не идёт туда, где свободно?». И он вошёл в открытый дверной проём дома.
Вскоре туда вошла женщина, подняла руки, как священник, когда молится во время пения херувимской. Потом повернулась к молодому человеку, знаком подозвала его к себе и ласково спросила: «На что жалуешься?». «На глаза», — ответил Евгений и сам удивился, потому что с глазами у него не было никаких проблем.
Богородица, между тем, обхватила руками голову Евгения и велела смотреть вверх, повторяя: «Выше, выше, выше». Потом неожиданно Евгений снова очутился на улице среди людей. К нему подошла знакомая и спросила: «Жень, что с тобой? Ты раньше был косой, а сейчас прямо смотришь». На этом сон прервался.
— Сейчас-то я понимаю, — говорит отец Евгений, — что Богородица мне открыла духовное зрение. С этого момента я совсем по-другому стал оценивать жизнь и события из собственной биографии.
Старец Фёдор
Не сразу, а постепенно ему стали приходить такие откровения и понимание, что без помощи Божьей лежать бы ему во сырой земле ещё в первые годы войны. Книжки духовные стал покупать, Библию читать. И постепенно возникла потребность ходить в храм.
На службы Евгений Матвеевич ходил тайком. Приходил задолго до литургии, находил место, чтоб никто не видел, и выходил, когда все прихожане покидали храм. «Время такое было, — говорит отец Евгений, — я уже начальником БТИ работал. А начальнику не положено быть верующим. Вот я и ходил тайком».
Местный священник отец Николай свёл его со старцем Фёдором, попросил взять погостить к себе. Дважды гостил старец, всё рассказывал о своей жизни в Нило-Столобенской пустыни, о встречах с батюшкой Иоанном Кронштадтским. А как-то спросил Евгения, хотел бы он быть священником. А тот не смог ответить ни «да», ни «нет». «Ничего-ничего, — сказал старец при следующей встрече с Евгением, — хочешь не хочешь, а если Бог призовёт — пойдёшь».
Так всё и получилось, как пророчил прозорливый старец. Евгений Матвеевич решил стать священником, но для начала нужно было получить духовное образование. Уволился с работы и поехал поступать в Москву в Духовное училище. Но в сроках просчитался, приём был уже завершён. Вернулся обратно, восстановился на работе. Только недолго работал. Прознало начальство, куда он хотел поступать учиться. Однажды вернулся из командировки и узнал, что… уволен.
— Жена меня успокаивала, а мать очень расстраивалась, — вспоминает отец Евгений. — Но, видно, такой путь Господь мне проложил. Вот тогда-то отец Николай и предложил мне поехать в Боровичи на службу Богу. Время подошло, видать, священником стать. Службы-то я все знал и без учёбы, а духовное образование получал заочно, — говорит отец Евгений.
На первом приходе Господь укрепил неопытного священника в выбранном пути. «Принесли крестить младенца. А он весь в струпьях. Только одни глаза чистые. А принесли-то бабки. Оказывается, ребёнок учительницы. Говорят, ко всем врачам обращались, не могут помочь. Принесли ко мне тайно. А я тогда законов-то строгих церковных не знал. Это потом стал понимать, что можно, а что нельзя. Словом, окрестил я младенца. Спустя какое-то время приносят ребёнка причащаться. Я спрашиваю, крещён ли он. Как же, говорят мне, вы в прошлый раз сами крестили его! Гляжу на него, а тело-то чистое! Вот что значит святое крещение!».
* * *
Дом отца Евгения стоит рядом с церковью, на берегу озера. Живёт он один: 30 лет как вдовец. Часто вспоминает слова старца Фёдора: «Будешь любить жену больше Бога, потеряешь её». Вздыхает: верно говорил старец.
Что сейчас тревожит? «Руки в последнее время трястись стали: причащать людей сложно», — сетует он. А на вопрос прихожан, как спастись, отвечает коротко: «Просто быть с Богом».
Фото автора
