Николаю Варухину исполнилось 75
Самый новгородский новгородец — кто это? Да кто определит? А если бы попытались, то Николай Варухин наверняка был бы среди главных претендентов.
Он по-прежнему на капитанском мостике — у штурвала созданного им еще в молодости Клуба юных моряков. Все те же живой взгляд и легкая улыбка в уголках губ.
Все тот же уверенный человек. Прямой в осанке и в слове.
— Николай Геннадьевич, время бежит или течет?
— Если крутишься как белка, то оно просто летит.
— Юбилей ваш как-то тихонечко пролетел.
— Я его отменил. В смысле каких-то больших торжеств. Обстановочка не самая подходящая. Хотя опять-таки как для кого. Включишь телевизор — пляшут да поют.
— Надо плакать по случаю кризиса?
— Только не это. От господ недовольных — беды одни. Плохо было дворянам в России — хорошо потом бежали, задрав штаны. Теперь нашей интеллигенции опять все не так. А надо ра-бо-тать. Вот Ли Кван Ю доходчиво мог бы это объяснить. Жаль, умер автор сингапурского чуда. Ни нефти, ни леса, а страну сделал процветающей. Правда, не либеральничал ни с кем. А у нас... Куда ни глянь, ну такая проблемища, что просто нет решения и быть не может. Город загажен собаками. Но это же не повод, чтобы нарушать права владельцев, да и самих собак. А как насчет права большинства на чистую среду? Такую, где не летят со всех сторон окурки, жвачки, бранные слова. Потом из непорядка вырастает непорядочность. По детям сужу: российские гораздо ленивее советских. При этом каждый хочет жить как можно обеспеченнее и беззаботнее. Когда будем подымать на щит не развлечения, а труд? Посмотришь, кто у нас награды и премии получает, — музыкант, художник, писатель...
— Среди них нет достойных того? Как вы относитесь к творчеству недавно ушедшего из жизни Валентина Распутина?
— С огромным уважением! Лично знал Валентина Григорьевича. Он приезжал к нам, сидели в кают-компании, разговаривали за жизнь. Большой был человек, настоящий. Но Распутиных мало. Ладно, я, наверное, куда-то не туда вас увлек.
Запачкали тельняшку
— Ну а день рождения клуба, поди, не станете отменять?
— Да, через два года КЮМу — 50. Очень хочется быть в этот день со всеми в строю. У нас прекрасный коллектив. На том клуб и держится.
— Не хотелось бы и мне увлекать вас куда-то не туда, но неужели за столько лет не было ни одной анонимки?
— Было, конечно. И проверяющие приезжали по мою душу. Аж из ЦК нагрянули как-то. Якобы я использую учебное судно как личную яхту. Ни разу ничего не подтвердилось. Я знал, кто сочинял небылицы, но не преследовал. Жизнь сама разберется. Сколько раз убеждался, что за все, плохое — в особенности, приходится платить.
— Вы всегда носите флотский ремень?
— Почти всегда. А тельняшку — нет. Слишком много желающих. Давно заметил, что в кино она часто — на каком-нибудь раздолбае или бандюгане. Для отечественных режиссеров — это как форма одежды для всякой швали.
— Самое трудное время — это когда?
— Сейчас. И не только потому, что прошлые трудности — это прошлые трудности. Вообще, последние годы — очень непростые. Дошло до того, что территорию клуба хотели прибрать к рукам.
— Сейчас есть безотказные люди? Помогают клубу?
— Благодаря им и выживаем. Лозюк, Гавриков, Капралов, Горохов, Антюфеев — многих руководителей можно перечислить.
Полуостров невезения
— Говорят, сначала ты работаешь на имя, а потом оно на тебя.
— Мне давным-давно это сказал Георгий Благовещенский — он был начальником участка государственной судоходной инспекции. Мне уж за 40 тогда перевалило. Но перед Георгием Николаевичем все равно был как мальчишка. Он же воевал. А на флоте прошел путь от матроса до капитана. Так вот, Благовещенский всего через два года после образования КЮМа дал нам добро на поход в Ульяновск. При том, что на судне был явный некомплект взрослых. «Смотри, — сказал, — если попадешься, я слечу с работы». Я его не мог подвести и не подвел. Поход был приурочен к 100-летию Ленина. Это теперь вопрос, как к нему относиться, а тогда попробуй отнесись как-то иначе. Но дело даже не в этом юбилее — праздник был у пацанов. Большой поход, Волга. В Ульяновске стояли военные моряки с Каспия. У них аж фуражки поднялись, как увидели новгородский экипаж. Кто нас сейчас выпустил бы, как Благовещенский? Честное слово, не знаешь, что еще надо сделать на судне, чтобы при проверке не попасть на штраф. Столько всяких бумаг с требованиями по безопасности. Если так и дальше пойдет, некогда станет думать о настоящей безопасности.
— Этим летом вы планировали поход в Крым. Однако, судя по вашим последним словам...
— Вы угадали — нас не пустили.
— А в чем была идея?
— Идея была супер. Договорились с Морской лигой, Географическим обществом, что в Санкт-Петербурге берем на борт нескольких ветеранов, воевавших на Черном море. И по внутренним водам идем на Севастополь. По пути к экипажу из новгородских и питерских юных моряков присоединяются ребята из Ярославля, Костромы. И что? Министерство транспорта, Агентство морского и речного флота, Регистр — все отказали. В связи с тем, что «Господину Великому Новгороду» — более 30 лет. И, по мнению чиновников, наше судно пригодно исключительно для внутреннего плавания. Хотя оно изначально было построено для речного и морского прибрежного плавания. Но нам путь заказан — хоть в Черное море, хоть в Белое.
— А в Ладогу можно?
— Можно.
— Там не штормит?
— Видимо, да. Видите ли, в чем дело. Если подойти буквально, то почти весь пассажирский флот России должен стоять у берега. Крайне мало новых кораблей. Хотя в Европе по каналам и столетние суда ходят. Корабль настолько стар или молод, насколько плохо или хорошо за ним ухаживают.
Слово — не кукуруза
— Давно хотел спросить, как получилось, что вы расстались с флотом? Конечно, Новгород от этого только выиграл, получив основателя и бессменного капитан-директора. И все же...
— Недолюбливаю этот вопрос, но ладно. Понимаете, море — это была мечта. Самая настоящая. Ничего другого для себя не представлял. Это с детства. Родился в Поозерье, в роду были рыбаки. Подростком я уже занимался в новгородском военно-морском клубе. Когда призвали, служил на торпедных катерах. И меня приметил командующий бригадой адмирал Мясников. Забрал к себе на флагман. Я там такие пируэты выкатывал за штурвалом. Адмирал это любил. Мясников матросом служил на «Полярной звезде» у Николая II! Вы меня про ремень спросили. А у него был царский с орлами, и он его не менял. Дядька был во! А вот в торговом флоте, где я работал после службы, мне повезло меньше. Нарвался на политработника, прославлявшего чудачества Хрущева. Как раз в отпуске побывал, земляки мне порассказывали про наши успехи в выращивании кукурузы. Некоторые председатели делали так: по периметру поля сажали кукурузу, а внутри — то, что на самом деле надо. И благодаря такой хитрости имели хорошие показатели. Вот я и выдал нашему комиссару политинформацию. Кукуруза на севере — чушь. Деревни объединять — ошибка. «Да как вы смеете!» — и он добился моего списания на берег. Думаю, он недолго переживал, когда ЦК «списал» самого Хрущева. Наверняка стал пропагандировать новые задачи.
«Я ещё отработаю»
— Солженицына недолюбливаете?
— Именно так.
— А был у Александра Исаевича такой принцип: «Жить не по лжи».
— Врать друг другу, показушничать — это и есть самое настоящее вредительство. Но мало таких, кто готов терпеть за правду. Одна из моих любимых книг — о Николае Герасимовиче Кузнецове, главнокомандующем ВМФ. Это человек, убеждавший Сталина строить океанский флот, чтобы противостоять Америке. А товарищ Хрущев, предтеча Горбачева, новый авианосец, готовый к спуску со стапелей, приказал порезать. Кузнецов имел мужество сказать Хрущеву в лицо: «Флот вам этого никогда не простит!». Знал, что будет снят с должности, но иначе не мог. Такое у него было понятие чести и долга перед Родиной. К сожалению, гораздо чаще встречаются молчуны: обвешают кабинет портретами, какие актуальны на данный момент, и сидят.
— Это у нас системное?
— Не факт. Взять Николая Антонова, нашего областного партсекретаря. Человек-кремень. Убежденный коммунист. Но с ним можно было говорить начистоту, а решать — по делу. Николай Афанасьевич, кстати, и помог клубу на первых порах: благодаря ему у нас появились помещения. Принял меня, выслушал, полтора часа мы с ним просидели, сильно удивив секретаршу в приемной, пожал руку и сказал: «Хорошее дело предлагаете. Я буду вам помогать». Мне везло на людей. Председатель горисполкома Евгений Андреев, потом Борис Шведчиков — все верили и помогали. Может, это город у нас такой, и народ, в нем живущий, особый имеет дух. Не знаю. Просто я очень многим своим землякам обязан и благодарен. Пока есть силы, буду отрабатывать. Не все пацаны потеряны, испорчены нынешним временем, есть хорошие ребята. В основном из небогатых семей. Я их тащил и буду тащить — учить, готовить к поступлению в училища и вузы, пристраивать в жизни. Скоро опять в поход. Пойдем на Ладогу, на Беломорск...
Виталий ЛЕВИЦКИЙ (фото)
