За исследование сказки Антония Погорельского новгородец получил престижную литературную премию
В середине декабря прошлого года были объявлены победители независимой литературной премии «Дебют». Она присуждается молодым авторам в возрасте до 35 лет. Помимо статуэтки длинноногой птички, символа то ли синицы в руках, то ли счастья, лауреатам выдаётся ещё по 1 млн. рублей.
В этом году в номинации «Эссеистика» лучшей была признана работа новгородского литератора Николая ПОДОСОКОРСКОГО. Ему, кстати сказать, победу принесла именно птица, но не синяя, а чёрная. Он подготовил эссе под названием «Чёрная курица, или Подземные жители» Антония Погорельского как повесть о масонской инициации». Членам «дебютовского» жюри текст новгородского публициста понравился за смелость и свободу. Помимо этого они отметили, что в его исследовании преобладают «чёткость и концентрация мысли, а также в нём очень убедительно привлечены культурный и литературный контексты». О том, как ему удалось разглядеть скрытые смыслы в детском произведении, я и затеяла с литератором разговор.
— Николай, для меня, получавшей школьное образование в советское время, сказка Погорельского «Чёрная курица» была в одном ряду с рассказами Аркадия Гайдара, Алексея Пантелеева, в которых была заложена весьма простая идея: дал слово — держи! В них показывалось, как бывает невероятно трудно ребёнку взрослеть. К слову, эта повесть до сих пор остаётся в списке рекомендованных для литературного чтения в начальных классах. А у вас такой поворот! Когда и как вас увлекла эта сказка?
— Это произведение давно стало настолько хрестоматийным, что входит в детский круг чтения вовсе не по школьной необходимости, а как бы естественным образом, как, например, сказка Петра Ершова «Конек-Горбунок» или русская народная сказка «Иван-царевич и Серый Волк». К тому же свой вклад в её популяризацию внёс фильм Виктора Греся «Черная курица, или Подземные жители» 1980 года, в котором снялись такие замечательные актеры, как Евгений Евстигнеев, Валентин Гафт, Аристарх Ливанов, Альберт Филозов и другие. Есть еще и советский кукольный мультфильм 1975 года. Иначе говоря, это то произведение, которое я открыл для себя очень рано и сразу из многих источников, при этом все окружающие меня люди уже знали этот текст, поэтому трудно вспомнить момент первой встречи непосредственно с повестью — кажется, что некий внутренний диалог с ней происходил в душе всегда. Наверное, это и есть лучшее свойство классической детской литературы — способность так затронуть человека, чтобы потом уже никогда не отпускало. Сказка Погорельского ещё в детстве производила на меня некое завораживающее действие, пленяла воображение, ставила какие-то метафизические вопросы. Повторно я обратился к ней после того как в академической серии «Литературные памятники» в 2010 году вышел том сочинений и писем Антония Погорельского с комментариями удивительной Мариэтты Турьян.
— А что за личность был Погорельский?
— Сведений о нём сохранилось мало. Никто из современников не оставил о писателе целостных воспоминаний. Но то, что известно о Погорельском, позволяет сделать вывод, что человеком он был талантливым, харизматичным, смелым и при этом интеллигентным, обладал хорошим чувством юмора. К тому же он дружил с Вяземским, Жуковским, Пушкиным, приходился дядей Алексею Константиновичу Толстому и братьям Жемчужниковым — тем самым, которые создали литературный образ Козьмы Пруткова. Участвовал во многих сражениях Отечественной войны 1812 года и заграничных походах русской армии. Помимо прочего был еще и масоном. Словом, внешняя его биография была богатой на события и имена, но о его внутренней жизни нам ничто не расскажет лучше, чем его произведения. Принято считать, что реальным прототипом героя повести «Черная курица» является Алексей Толстой, однако нельзя не отметить и то, что повесть эта, несомненно, автобиографична, ведь настоящее имя Антония Погорельского тоже было Алексей. Недолгое пребывание Погорельского в частном пансионе Е.Х. Мейера вполне могло найти свое отражение в его произведении.
— Почему же Погорельскому так захотелось рассказать, пусть и иносказательно, о том, что большинству, т.е. профанам, знать не положено? Я имею в виду про свои масонские взгляды.
— Думаю, что каждый писатель так или иначе стремится не только создать новый художественный мир, но и как-то выразить через него собственный жизненный опыт, или же это просто происходит само собой, даже без особых усилий. Что касается масонства, то тут как раз все прозрачно: отец Погорельского был видным масоном, в окружении писателя было много масонов, сам автор «Черной курицы» в разное время состоял членом как минимум трех(!) масонских лож, работавших в Петербурге, Москве и Дрездене. То есть масонство было для него образом жизни, а не только предметом для мистификаций или забавным увлечением. Запрет в России масонских организаций в 1822 году не оставил Погорельского равнодушным, и его братья, ушедшие в глухое подполье, могли, как я полагаю, причудливым образом трансформироваться в тех самых подземных жителей из сказки. Тем не менее масонский подтекст в «Черной курице» ненавязчив, и те, кому, как вы выразились, об этом знать «не положено», просто его не считывают, что, в свою очередь, также свидетельствует о таланте автора, написавшего произведение, которое может пониматься на разных уровнях в зависимости от образования и духовного развития читателя.
— Текст сказки вы расшифровывали по слову, по предложению. Осталось ли что-нибудь за рамками вашего исследования?
— Очень многое. Я лишь пролил немного света на её масонский подтекст. К тому же художественные произведения такого уровня со временем преподносят читателям всё новые и новые сюрпризы. Чтобы полностью понять замысел Погорельского и то, что в итоге оформилось в его повесть, надо знать всё то, что знал он, плюс прекрасно ориентироваться в культуре той эпохи. На изучение этого может уйти вся жизнь, а у меня — широкий круг интересов.
— Всё ли творчество Антония Погорельского проникнуто эзотерическими темами, когда, как вы выразились в своём эссе, вещи мира — не всегда то, чем они кажутся?
— «Черная курица» не стоит особняком от других сочинений Погорельского. Все его произведения в большей или меньшей степени пронизаны духом романтизма с его повышенным интересом к сверхъестественному. Своего рода учителем Антония Погорельского здесь можно считать Эрнста Теодора Амадея Гофмана. Одно из правил филолога заключается как раз в том, чтобы рассматривать любое произведение писателя в контексте всего его творчества, потому что без понимания целого трудно что-то понять в частном. Конечно, и другие сочинения Погорельского заслуживают пристального внимания, а надо сказать, что он писал и прозу, и стихи, и критические статьи.
— Изучением символов и образов масонства в литературе продолжите заниматься и дальше?
— Цикл статей о масонских мотивах в русской литературе XIX века я задумал давно. Сейчас работаю над другой статьей о не менее известном литературном произведении. Надеюсь, что со временем всё это оформится в научную монографию, но говорить о том, что ещё находится в сыром состоянии, считаю преждевременным.
— Вокруг общества «вольных каменщиков» существует множество стереотипов. Один из них связан с тем, что масоны опутали своими цепями весь мир. Другие, напротив, считают, что их влиятельность надумана, и подсмеиваются, когда о масонстве заходит речь. Насколько уместно говорить о нём сегодня?
— В настоящее время в России есть около десятка различных масонских и парамасонских организаций, работают несколько десятков масонских лож. Стереотипы, думаю, остались все те же, что были и двести лет назад, набор их известен. По поводу уместности разговора о масонстве, то мне кажется, что для исследователя литературы не должно быть запретных тем, тем более если они напрямую связаны с жизнью и творчеством писателя, а свобода слова в нашей стране пока что формально не отменена.
— Чем для вас главным образом стала победа в «Дебюте»?
— Пожалуй, она — ещё одно свидетельство признания профессиональным сообществом моей деятельности в качестве литературного критика и филолога. Конечно, стать лауреатом престижной премии, имеющей богатую историю и неплохую денежную составляющую, приятно. Тем более что в целом занятия критикой сегодня не приносят ощутимого дохода, по крайней мере мне, но важно помнить, что любые премии и награды — это сугубо внешние вещи, которые не делают человека, их получающего, ни лучше, ни хуже и вообще имеют к его существу и профессионализму мало отношения. Я отдаю себе отчет, что вместо меня ее вполне могли присудить кому-то другому, ничуть не менее достойному, тем более что составы длинного и короткого списков «Дебюта» традиционно сильны. Не могу сказать, что это лауреатство сделало меня более известным: после церемонии ко мне подходили разные люди и признавались, что давно читают меня в Живом Журнале и Фейсбуке. Но оно точно мне здорово помогла финансово.
