На вопросы «НВ» отвечает уполномоченный по правам ребёнка в Новгородской области Елена ФИЛИНКОВА
— Елена Васильевна, вот только что был телефонный звонок. Женщина призналась, что два дня назад оставила в роддоме младенца. Теперь жалеет, хочет забрать. Но не знает как. Ей можно помочь?
— Конечно! Свяжемся с учреждением, где она рожала. По закону в течение трех суток после отказа мама может прийти в роддом и забрать заявление без каких-либо последствий для себя.
Серьезная профилактика среди женщин по поводу неприятия абортов и готовности самостоятельно воспитывать малышей началась пять лет назад. В 2011 году мы провели опрос среди дам, прервавших беременность. Так вот, многие из тех, у кого уже были ребятишки, говорили, что сами врачи отговаривали их рожать третьего и последующих детей. И тогда совместно с психологами, социальными работниками, священнослужителями, медиками мы начали информировать рожениц о последствиях прерывания беременности для здоровья, о том, что аборт — это, по сути, убийство живого человека. И вы знаете, число абортов сокращается. Согласно статистике, в последние годы в среднем 3—4 тысячи прерываний делается. А десять лет назад — в разы больше было. В пять раз сократилось количество несовершеннолетних беременных и в шесть раз уменьшилось число абортов, сделанных девушками до 18 лет.
— В этом году поменялись правила направления женщины на аборт. Что это за изменения?
— Речь идет об апрельском приказе Минздрава РФ о новой форме добровольного соглашения на прерывание беременности. Согласие женщины подписывали и раньше, но часто уже перед началом операции. То есть оно носило формальный характер. Теперь документ на прерывание подписывает не только женщина, в нем доктор обязан подтвердить, что беременную убеждали отказаться от аборта. На раздумье женщине на ранних сроках беременности дается семь дней, на поздних — 48 часов.
— Ну хорошо, отговорили женщину от аборта. Но ведь это не гарантирует, что она не оставит младенца в роддоме...
— Не гарантирует. И действительно, в 2012 году показатель по отказникам резко вырос. Но на уровне региональной власти быстро сориентировались. И начали предлагать меры поддержки и помощи мамам. Ведь чаще всего молодая женщина оставляет новорожденного в роддоме, потому что у нее нет дохода, жилья, отец малыша ее бросил.
Сейчас каждый случай с отказом от младенца социальная служба тщательно разбирает и разрабатывает для мамы и ее чада индивидуальную программу помощи. Например, предлагают ей временно, до года, передать ребеночка в дом малютки, где она сможет его регулярно навещать. Если у нее есть трудности с проживанием, разместят в кризисном центре. Помогут оформить документы на ребенка, получить пособия. Да и потом, когда малыш подрастет, коль снова начнутся сложности, можно, опять-таки временно, поселить его в социальный приют. Благодаря региональным программам в 2014 году удалось на 40% снизить количество отказов от новорожденных. И еще на 30% — в прошлом году.
— В районах в приютах много детей, которых родители добровольно определяют туда, написав заявление, что нет средств на содержание. Это, на мой взгляд, похоже на социальное иждивенчество. Вам так не кажется?
— Социальная служба проверяет каждое такое обращение. Да, действительно, в приютах немало мальчишек и девчонок, у родителей которых финансовые трудности. Но, как правило, к этому примешивается еще и алкоголизм. С мамами и папами, у которых — начальная стадия, нужно работать. И можно обойтись даже без изъятия детей из семьи.
Методик по возвращению к нормальной жизни много. Например, в Тюмени такие семьи вывозят в специализированные реабилитационные центры, где и с несовершеннолетними занимаются, и со взрослыми, и совместному времяпрепровождению родителей и детей много внимания уделяют. У нас в регионе работа строится по-другому: без отрыва от места проживания. И, как показывает практика, положительный результат есть: 30% родителей бросают пить. Конечно, рецидивы возможны. Но задача служб, занимающихся семьей, не допустить этого.
— И тем не менее, изъятие детей из семьи происходит...
— Да. Но вы знаете, в последние годы значительно меньше. Еще три года назад специалисты по опеке и попечительству на местах практически не использовали механизм частичного ограничения в правах родителей, а сразу лишали их прав. Лишали, конечно, не без повода, когда ситуация в семьях была уже критичная. Но возникал вопрос: а где была служба опеки, почему не помогала раньше?
В настоящее время в нашем регионе принято правило, согласно которому лишение прав — это крайняя мера. Прежде чем на нее пойти, органы попечительства, соцработники, специалисты образования обязаны предпринять все возможное для улучшения ситуации в семьях. Безусловно, случаи лишения прав есть и будут. Но важно дать оступившимся родителям шанс. Не так давно приезжаю с судебными приставами в семью по поводу алиментов на ребенка, в отношении которого мама лишена прав и который находится в интернате. Вижу нормальные условия проживания, женщина давно не пьет, работает, вместе с ней проживают еще два малыша. Она регулярно общается со старшим, что в сиротском заведении живет, и хотела бы воссоединиться. То есть несколько лет эта женщина не представляет социальной угрозы. Но никто ни в интернате, ни в администрации муниципалитета не объяснил, что у нее есть право вернуть ребенка.
К сожалению, в районах никто не занимается вопросом восстановления родителей в правах на воспитание детей. Хотя, как показал анализ, в каждом муниципалитете есть мамы и папы, которые, после того как у них изъяли ребятишек и лишили родительских прав, взялись за ум и теперь нормально живут. В настоящее время мы совместно со специалистами районных администраций разрабатываем механизм информационной и практической помощи таким родителям.
— Только что у вас на приеме была многодетная мама. И я понимаю ее недоумение по поводу того, что благополучным семьям, имеющим более трех детей, не оказывается практически никакой помощи в решении квартирного вопроса. В то время как жилищные права детей, родители которых лишены прав, отстаивают на всех уровнях власти...
— Я тоже с ней согласна. Действительно, на федеральном уровне есть перегиб в этом вопросе. Иногда приходят многодетные мамы-подруги и горько шутят, что им, чтобы решить жилищную проблему, наверно, стоит отказаться от своих ребятишек и взять под опеку детей друзей. Тогда они как патронатные родители ежемесячное пособие будут получать на каждого ребенка, и квартиры ребятам выделят.
Бесспорно, нужно больше внимания и помощи уделять благополучным семьям. И правительство Новгородской области, муниципалитеты стараются поддерживать их. Но далеко не все можно сделать на региональном уровне. Что же касается сирот и оставшихся без попечения детей, их точно без квадратных метров оставить нельзя. Но при этом следует воздействовать на родителей-алкоголиков. А то у нас получается, что лишаем маму прав, ребенок передается на полное государственное обеспечение, ему предоставляем отдельное жилье, а женщина продолжает вести асоциальный образ жизни в отдельной квартире.
Полагаю, если отменить полное лишение прав, а ввести меру ответственности за частичное ограничение, жестко контролировать быт горе-родителей, выселять из муниципального жилья, результат будет.
— Тема обеспечения жильем детей-сирот регулярно поднимается на заседаниях регионального правительства. Самым проблемным не первый год является Новгород. Освоит ли областной центр в 2016 году выделенные бюджетные средства на приобретение квартир?
— Вы знаете, ни разу мэрия не дала четкого ответа на наши запросы по поводу покупки или строительства жилых помещений для данной категории граждан, всегда уклончивые, пространные объяснения. Известно, что в конце прошлого и в начале текущего года городская администрация приобрела несколько квартир. Но на этом пока и все. По текущей ситуации информации никакой.
Есть мнение, что квадратный метр в Великом Новгороде стоит больше, чем выделяется по федеральному нормативу на жилье для сирот. И, мол, поэтому в областном центре стопорится процесс. Убеждена, при желании найти застройщика, который бы согласился подешевле продать всего пару-тройку квартир в доме, можно.
На самом деле резкое увеличение в городе очереди на жилье из числа бывших интернатовцев произошло по двум причинам. Первая, но она коснулась и всех других муниципалитетов, связана с тем, что федеральное законодательство разрешило обеспечивать благоустроенными помещениями и тех ребят, у которых есть право собственности в домах, квартирах их лишенных прав родителей. Если совместное проживание невозможно по причине асоциального поведения родственников, детдомовцы могут претендовать на другое жилье.
А вот вторая причина характерна только для Новгорода. Когда мэрия в 2014 году решила построить 100-квартирный дом и поселить туда сразу более 70 сирот, разгорелся скандал. К слову, первыми тревогу забили бывшие детдомовцы из общественной организации «Новый дом». Они пришли ко мне и сказали, что ни в коем случае нельзя создавать резервацию. Необходимо выпускников интернатов селить в дома, в которых проживают обычные семьи, чтобы у сирот перед глазами были благополучные примеры, которые помогали бы им адаптироваться в обществе.
В правительстве согласились с общественниками. Поселить детдомовцев кучно — значит, создать условия для аморального поведения, нарушения правил общежития, порчи имущества. А такие примеры, к сожалению, имеют место быть. В районах есть проблемы с домами на 8—12 квартир, в которых проживают только сироты.
Мэрия не построила 100-квартирную многоэтажку. И не предпринимает активных действий по приобретению жилья в других новостройках. А очередь с 2015 года только увеличивается...
Фото Владимира МАЛЫГИНА
