Списки увековеченных на воинских захоронениях нуждаются в перепроверке
К большому сожалению, на наших мемориалах слишком много ошибок. Далеко не в одном лишь написании фамилий, инициалов и дат. Например, нередки случаи, когда солдат, погибший в Великую Отечественную войну, числится захороненным сразу в двух местах.
Тема ошибок, высеченных в камне, — очень деликатная. Надо ли сеять сомнение в правдивости бронзовых букв среди потомков тех, кто отдал жизнь за Родину? Но так сегодня вопрос уже не стоит. Зачастую сами потомки и начинают выяснять, какова же истинная судьба их солдат. Ведь данные архивов — в открытом доступе.
В 2006 году по инициативе президента страны был начат проект по переводу этой информации в электронный формат: 13 миллионов документов отсканированы и размещены на сайте ОБД «Мемориал» Министерства обороны РФ. Именно в связи с такой открытостью и стал выясняться впечатляющий масштаб посмертной путаницы.
Буква судьбы
— Лично для меня проблема четко обозначилась два года назад, — рассказывает заведующая Залом воинской славы Великого Новгорода, командир отряда «Шкраб» поисковой экспедиции «Долина» Светлана ОРЛОВА. — Тогда довелось столкнуться с несоответствиями на Колмовском захоронении в Великом Новгороде. Потом мы работали в Батецком районе, в деревне Воронино. Один красноармеец, как выяснилось, числится еще на двух воинских кладбищах — в Батецком и в Новгородском районах. А якобы похороненный в Воронине Николай Андреев на самом деле (по данным ОБД «Мемориал») погиб при освобождении Чехословакии. Около 20 фамилий бойцов, освобождавших Батецкий район, внесены в список погибших непонятно каким образом. Почти 30 человек вообще не увековечены.
Потом, по словам Светланы, было проверено кладбище в самом поселке Батецкий, где по документам захоронены 322 человека. Готовилась эта документация военкоматом, причем с полвека тому назад. Памятник, естественно, делали местные власти. Кто ошибся? Составлявший список или чеканивший имена?
Теперь выясняется, что Мурзи Одинаев на самом деле Адинаев. Всего одна буква в фамилии, а человек считался пропавшим без вести! У другого выходца из Средней Азии, сложившего голову на Новгородчине, перепутано имя. Он — Альмурзен, а не Альпурзен.
А русского Александра Буслаева кто-то сделал моложе аж на 30 лет. Если присмотреться к дате рождения — сразу вопрос: как мальчишку-то призвали на войну?
До 30 процентов информации на воинских мемориалах — с ошибками. Светлана Орлова сделала такой вывод, исходя из собственного опыта. Конечно, она не проверила все захоронения, имеющиеся на территории области. Их — более 600. Но уверена, что эту работу необходимо провести.
— Мы начали с Батецкого района, — говорит Светлана. — Честно говоря, так проще. Там не такие масштабы, как, например, в Новгородском и Чудовском районах.
Кто будет заниматься тотальной сверкой? Есть такие энтузиасты в «Долине». Есть добровольцы, не являющиеся членами поискового движения, — это организация «Волонтеры Победы», существующая при областном Доме молодежи. К слову, в сентябре там планируется обучающий семинар для тех, кто хотел бы подключиться к этой деятельности.
Уточненные списки будут приниматься военкоматами. После внесения изменений паспорта воинских захоронений передадут местным администрациям, и уже они должны будут побеспокоиться о том, чтобы надписи на плитах соответствовали архивным данным.
Искать виноватых спустя более семи десятилетий после войны — дело никчемное. Ну да, были они, наверное. Хотя...
— Вообще говоря, это тема для отдельного и серьезного исследования — как был налажен учет военнослужащих Красной Армии в 1941–1943 годах, — считает редактор областной Книги Памяти, заместитель председателя совета региональной организации ветеранов (пенсионеров) войны, труда, Вооруженных сил и правоохранительных органов Сергей ВИТУШКИН. — И она сейчас разрабатывается. По ходу войны много чего менялось. Советская армия прибавляла во всех компонентах боевого искусства. Это относится и к организации учета.
Сергей Федорович не исключает, однако, что уже в мирное время в каком-нибудь отдельно взятом райвоенкомате работа с учетными карточками велась, откровенно говоря, плохо. Во всяком случае, с проблемой Батецкого района он знаком. Когда паспорт воинского захоронения — на мелованной бумаге, а содержание — ниже всякой критики.
К стыду своему, надо признать, что терялись у нас не только отдельные судьбы — целые захоронения. Хорошо, если живы свидетели, которые могут напомнить и показать.
Недавно в совет ветеранов пришло письмо из Крестецкого района. Местная жительница рассказала о захоронении при госпитале. Оно нигде не значится, никто за ним не ухаживает. Стали разбираться — есть имена, фамилии скончавшихся в госпитале бойцов. И многие из них все-таки увековечены. Но в Кировском районе Ленинградской области. Потому, видимо, что там был Мгинский район, а здесь — Мстинский. Ясно, что никто умерших от ран под Кировск не возил. Можно лишь предположить, что в Ленинградском облвоенкомате кто-то добросовестно отработал запросы родственников, увы, перепутав районы.
Их, кстати, очень много — ошибок, основанных на частичных или полных созвучиях. Особенно из-за названий деревень. Вот батецкие Нивки, а вот маловишерские. А сколько у нас Горок?
Печально, но в нашей области никому из ответственных за решение вопросов увековечивания памяти за столько лет вообще ничего не послышалось по поводу вышеупомянутого госпиталя.
И как быть теперь? Видимо, надо регистрировать это захоронение и ставить памятник. Или переносить останки на другое захоронение.
К слову, большинство послевоенных переносов могил — это 1960–1970 годы. Обычно по причине укрупнения населенных пунктов. Негоже оставлять наших павших солдат где-то в глуши. А ведь оставляли, перенося на новое место только имена. На эксгумацию захоронений, видимо, духа не хватало. И до сих пор в какой-нибудь деревне вам расскажут про такую заброшенную могилу.
Легко судить за давностью лет. В первые годы после войны живые могли вообще ничего не делать для мертвых, во множестве остававшихся на местах ожесточенных боев.
Нет худа без добра?
Всех никогда уже не похоронишь по-людски. И никогда не будет полного совпадения мест, где увековечена память, с могилами. Вспомним хотя бы про захоронение у стен Хутынского монастыря. Там значатся имена сотен воинов 229-й стрелковой дивизии, хотя похоронены — единицы. Остальные — в одиночных могилах, которые были разбросаны вдоль линии фронта.
Точно так же не исправишь каждую ошибку. В конце концов, она может оказаться и в базе ОБД «Мемориал».
— Не будем забывать, что изначально это были документы, написанные обыкновенными чернилами, — замечает Марина БУЛАХ, помощник начальника отделения военного комиссариата города Великий Новгород, Новгородского и Батецкого районов. — И не всегда было кому это записать. Была под Новгородом 305-я стрелковая дивизия — почти весь личный состав считается пропавшим без вести...
Это, конечно, так. Известно, однако, что в целом касаемо наградных дел наши архивы все-таки гораздо точнее, чем похоронных.
По справедливости надо сказать, что работа над ошибками идет давно. Поправки в Книге Памяти — год от года. Они там — «под звездочками». Вносит изменения и военкомат: по Новгородскому и Батецкому районам их полторы сотни только за прошлый год.
Но, наверное, пришла пора по-другому провести эту работу. На совесть. Казалось бы, почему ошибки прошлых лет — государственные ли, ведомственные ли — должны исправляться усилиями нынешних общественников? Тогда кем еще? Военкоматы укрупнены, реорганизованы. Их дело — призывная работа. Муниципальных чиновников тоже не оторвешь от их обязанностей, усадив за сверку данных по захоронениям. А для молодежи это живая патриотическая работа. Замечательно, когда это делается по убеждению и от души.
Другое дело — достаточно ли для нее все-таки тех сил, которые пока может привлечь та же Светлана Орлова? Ведь задачу предстоит решать реально глобальную...
Фото Александра Овчинникова, Михаила Михина, из архива "НВ" и ПЭ "Долина"
