А бог не Ивашка, видит, кому тяжко
На днях в Батецком районе нашли женщину. Ту самую, которую, судя по сообщению паллиативной службы (конец февраля, ВКонтакте. — Прим. авт.), можно было считать «безвестно ушедшей». И бросившей при этом на произвол судьбы свою старую мать, нуждающуюся в уходе: «В январе она собрала вещи, закрыла дом и уехала, оставив мать лежать в холодной избе».
Почему она так поступила и точно ли именно так, дочка нам уже не расскажет. Нашли её неживой. Возле дороги в соседнюю деревню. Недалеко ушла...
Мертвые сраму не имут. А что можно было подумать об этой женщине с месяц назад? Медикам, когда они зашли в избу, показалось, что там лежит труп. С их слов, замерзшая и оголодавшая старушка, упав с кровати, доползла лишь до середины избы — силы оставили её. И далее: «Осмотр показал, что у женщины переломы ключицы, плеча и рёбер».
Естественно, «шокирующую новость» из социальных сетей подхватили СМИ. Кто-то добросовестно пересказал. Кто-то умудрился внести в ситуацию неуместную трагикомедийность: «Паллиативная служба ухаживает за (…) сельчанкой, которая осталась в холодном доме без возможности ходьбы». Это в одном популярном питерском издании так излагают.
Оно, конечно, новость — дело оперативное. Но хочется понять: а что, собственно, это было? Некий крайний случай? Или... Сообщалось-то сразу о двух потерпевших, ставших пациентками паллиативного отделения больницы. Другую старушку ее запойный сын «избивал палкой, не давая ей убежать из дома, позвать на помощь, не выпускал её на улицу и морил голодом». Медики выявили у неё сотрясение мозга и перенесённый инсульт.
Мы не судьи
Главный врач Новгородской ЦРБ Алевтина РЫЖОВА сразу чётко и ясно дала понять: ни адресов, ни фамилий, ни каких-то дополнительных подробностей она не скажет. Тем более не ее дело давать моральную оценку поведению великовозрастных детей. Пусть полиция разбирается с сыном-извергом и выясняет, куда подевалась дочь-беглянка.
— Мы не осуждаем, а помогаем, — говорила Алевтина Николаевна. — В чем смысл той сдержанной публичности, к которой мы иногда прибегаем? Мы хотим пробудить чувство сострадания, чтобы больше было внимания. Вы что-то знаете о тех, кто в беде: болен, одинок либо имеет близких, но они лишь усугубляют положение? Тогда где ваш звонок? У нас есть диспетчерская служба, работают бригады патронажной паллиативной помощи — приедем, поможем.
К слову, таких бригад — пока две. Но создается третья — детская. На сегодняшний день в нашей области около 70 паллиативных деток, страдающих тяжелыми и неизлечимыми недугами.
Паллиатив, говоря просто, — лекарство, дающее временное облегчение. Соответствующая служба существует при Новгородской ЦРБ с января 2019 года. Теоретически сил для контроля за территорией достаточно: медики, прежде всего — участковые врачи, социальные работники, сотрудники сельских администраций, общественность — есть же деревенские старосты…
— Буквально недавно у меня был непростой разговор с одним главой поселения, — посетовала главврач. — Представьте, уговаривала: соберите старост, очень надо с ними встретиться.
В свою очередь попросил Алевтину Николаевну о встрече с теми, кто работает непосредственно на паллиативной «передовой».
Особый случай
И вот я в Пролетарке. В местной больнице у паллиативного отделения — 20 мест (в Батецкой — 18. — Прим. авт.). Сердечные патологии, онкология, последствия инсультов, заболевания сосудов головного мозга... Тяжелая работа. Если вы не медик, не санитар или волонтер, вам лучше не заглядывать за дверь. Это — как вторжение в чужую беду.
Заведует отделением Светлана ЛУГИНА. Опытнейший специалист-невролог. Но здесь, с ее слов, на старом багаже не проработаешь.
— Постоянно учусь. Сама жизнь учит. Невозможно замкнуться на сугубо медицинских вопросах. Очень высокая социальная составляющая. Бывают сложнейшие ситуации.
В одной из палат лежит женщина — инвалид с детства. Сейчас ей уже за 50. За ней ухаживала престарелая мать. Когда мама отлучилась из дома, у дочери случился припадок, упала, повредила шейный позвонок. Отвезли в областную больницу. Мама отправилась навестить и по дороге то ли споткнулась, то ли поскользнулась, получив тяжелую травму черепа. Ей самой теперь может понадобиться сиделка.
А какую мораль извлечь из следующей истории? В Пролетарке выходили пожилую женщину, поступившую в очень плохом состоянии. Приехала дочь и вместо благодарности — в претензию.
— У нас создалось четкое представление, что она надеялась совсем на другое, — рассказывала Светлана Викторовна. — Через какое-то время после выписки пациентки ее проведала патронажная служба, обнаружив, что ей стало хуже — недокормлена, недоухожена. Забрали к себе. Снова приехала дочь с теми же речами.
Этот эпизод также был описан в ВКонтакте. И семейство себя узнало! Скандал: «По какому праву вы про нас написали?!». Кончилось тем, что дочь, в очередной раз забрав мать, пообещала создать все условия. Но патронаж на порог больше не пускает...
Не ту спасали...
Паллиативная помощь — плановая. Срок пребывания пациента ограничен — 30 суток. То есть паллиативное отделение не может быть панацеей для непредвиденных обстоятельств.
Как быть? Благими пожеланиями, мол, надо расширять сеть домов-интернатов, надо укреплять социальную службу и т.д., делу не поможешь.
Сегодня в паллиативное отделение есть очередь. С учетом его специфики это, вроде, нормально. Но проблема в том, что очередь могла бы быть длиннее! Нередко люди, страдающие неизлечимыми болезнями, отказываются от медицинской помощи. Хуже преждевременной смерти — страх потерять дом и имущество. Либо присмотреть некому, либо домочадцам веры нет. Да еще и сынок-алкоголик стращает мать, не пуская ее в больницу. Как же ее пенсия пойдет на лечение, а гулять на что?
Видимо, сын одной из батецких бабушек так себя и вел. Неспроста женщина согласилась на переезд в социальное учреждение.
Второй случай в пересказе социального работника Риммы ПЕНТЕШКИНОЙ предстает не совсем так, как по писаному. У Риммы Гурьевны в Батецкой репутация человека, знающего, как никто другой, свою паству — пожилых людей. Так вот, у «закрытой дочерью» женщины при обследовании в областном центре не было выявлено никаких переломов, и ее отправили домой. В тот самый — «дом с возможностью ходьбы». Рейсовым автобусом. И, к слову, не такая уж она и старушка — 65 лет.
Ни о больницах, ни о домах-интернатах она, по словам Риммы Гурьевны, и слышать не хочет. И самой Пентешкиной, пришедшей ее проведать, наказала впредь не беспокоить. Причем в менее корректных выражениях. На столе у «паллиативной больной» стояла початая бутылка.
Мы тоже не комментируем. И даже думаем, что она имеет на то полное право. Но данный нюанс и вообще внезапный поворот сюжета создают впечатление, что спасать тогда надо было не ее, а дочку. Кто ж знал, конечно?
Говорю об этом вовсе не в пику информационно самодостаточной медицине. Заметки писать — не памперсы тяжелобольным менять. Как это ни банально прозвучит, нам стоит сказать медикам спасибо уже за то, что они есть.
