История одного призвания, начавшаяся с лестницы
С извиняющейся улыбкой он признаётся, что краснодеревщик — по нашим временам то же, что помешанный. проще говоря, человек, который работает не для денег, а для красоты.
Ахмед ДАНИЛХАНОВ — мастер, способный выполнять работу любой сложности. Этому чернобровому молодому мужчине с очень добрыми и немного наивными глазами 32 года, по рождению он чеченец, но большую часть своей жизни провел на Новгородчине.
О своей работе он говорит нежно. Настолько, что к мастерству, стоящему у порога забвения, начинаешь проникаться не только уважением, но и трепетом.
О родине дальней
О детстве в Чечено-Ингушской республике остались хорошие, но малочисленные воспоминания: Ахмед — восьмой, самый младший ребенок в семье Данилхановых. Проблем с рабочими местами в Чечне при советской власти не стоит, и мать с отцом работают на ферме, затем занимаются виноградарством, четыре сестры и четыре брата учатся в школе. Село Правобережное, в котором живет семья, делится на две части — русскую и чеченскую. Кроме этих двух народностей в Правобережном издревле живут много корейцев. И жизнь течет мирная, трудовая среди тех самых горных вершин, которые так скоро и так жестоко будут обезображены войной.
— Не было у нас никаких проблем на национальной почве, — вспоминает те далекие годы Ахмед. — В советское время русские жили в Чечне в большинстве своём в городах, а не в маленьких поселках. Зато в сёлах, где русских было особенно мало, в магазинах чеченцы старались русских пропускать без очереди. Просто так. В знак уважения. У меня в классе из 32 человек учились четверо русских ребят, и один мальчик был хорошим моим приятелем. Были, конечно, и драки, но какие мальчишки не дерутся?
В советское время русские жили
в Чечне в большинстве своём
в городах, а не в маленьких посёлках. В сёлах, где русских было особенно мало, в магазинах чеченцы старались русских пропускать без очереди. Просто так. В знак уважения
От драки до драки
Перебраться на Новгородчину семью вынудили обстоятельства. Поступить в вуз в те годы в Чечне было ох как непросто, во-первых, из-за того, что в густонаселенном регионе конкурсы всегда были очень высокими, во-вторых — из-за коррупции. Денег для того, чтобы обеспечить детям высшее образование, у семьи не было. Мать с отцом в 1989 году уже разошлись, поэтому мама вместе с семью детьми собрала вещи и приехала в Марёво, а один из сыновей остался в Чечне с отцом. Мужественная женщина не сомневалась, что семья со всеми трудностями справится, а сведения о том, что в Новгороде в институтах недобор, только добавляли ей уверенности.
— Мама наша всегда старалась всё делать ради детей, но и командир она у нас была преотличный, — улыбается Ахмед. — Только когда мы приехали на Новгородчину, оказалось, что нас тут ждало много неожиданного. И мне, и братьям моим приходилось постоянно драться, да так серьезно, что окружающие люди милицию вызывали. А почему дрались? Да как всегда в деревнях местные с приезжими дерутся. Я был еще маленький для уличных драк, но в классе свое место завоевывал тоже кулаками. Только вот опять же не были эти драки с нашей национальностью связаны, и никто меня никогда в этом не разубедит.
Из семерых детей Данилхановых высшее образование в Новгороде получили только двое — Магомед и Лейла. Развалился Советский Союз, началась первая, а затем и вторая чеченские войны, и это не преминуло сказаться на семье Ахмеда.
— К нам сразу же начали приезжать родственники и знакомые, спасающиеся от войны, — объясняет Ахмед Данилханов. — Людей, в большинстве своем чужих и незнакомых, постоянно было много в нашем доме, а в помощи, ночлеге, еде и одежде мы отказать им не могли. Тем не менее и помогать было очень непросто. Помню, что я очень устал от этой ситуации, и когда мне неожиданно позвонил брат Иса, который много лет назад при разводе родителей остался с отцом, и предложил перебраться к нему, я с радостью согласился. Только в 2000 году Иса жил уже не в Чечне, а в Москве, и работал в милиции. Я засобирался.
Впрочем, добраться до Москвы Ахмеду так и не пришлось.
Первая ступень
Перед тем как отправиться жить в столицу, наш герой решил навестить своих друзей из Петербурга, которые летом дачниками приезжали отдыхать на Новгородчину. И питерские друзья в один голос стали отговаривать его от службы в милиции: вдруг снова начнется чеченская война, и Ахмеда отправят воевать на малую родину. Больше всех усердствовал друг Толя, который в результате и организовал поворотную точку, навсегда изменившую судьбу Ахмеда. Правда, не обошлось без хитрости. Толин отец был резчиком-реставратором, и по просьбе сына договорился о том, чтобы Ахмеда приняли на обучение в фирму, которая занимается изготовлением и реставрацией мебели. Ахмед отнекивался до тех пор, пока ему не пригрозили тем, что, отказавшись, он очень сильно подведет Толиного отца, который за него уже поручился.
— Понял я, что надо хотя бы посмотреть, как работает эта фирма, — улыбается Ахмед. — Пришел в цех и вдруг вижу: лестница! Винтовая! Красоты невероятной — аж дух захватывает! Смотрю: ну нет в этой лестнице никакого изъяна, как будто ее в огромной форме из пластмассы вылили, а не из дерева сделали. Невероятно! Ух, понял я, что тоже должен так научиться делать, позвонил брату и сказал: извини, в Питере остаюсь!
Интеллектуальная работа мастера-краснодеревщика начинается не тогда, когда он возьмёт в руки инструменты, а когда только приступит к выбору дерева для своей работы, задумается над тем, как та или иная порода будет вести себя под инструментом, как сочетать в монолит разные доски
Так в 22 года Ахмед заболел профессией краснодеревщика. Впрочем, несмотря на увлеченность новым занятием жить в те годы в Петербурге было несладко. В общежитии, куда опять же по протекции Толиного отца заселился Ахмед, приходилось скрывать свою национальность и своё имя. Ради конспирации Ахмед назвался Алексеем. Новая работа большого заработка не приносила. О своем первом начальнике производства Ахмед вспоминает с двойственными чувствами: «ох и гад же он, эксплуатировал меня за копейки» и «благодарен я начальнику, многому я с ним научился!». Первые месяцы работу Ахмеда оплачивали по часам — 6,5 рублей в час. Итого в месяц набегало 800 рублей. Были и другие трудности: принять-то на работу Данилханова приняли, а вот взять к себе в ученики ни одна бригада не соглашалась. Разрешилось все просто и по-мужски.
— Шли мы с начальником производства как-то по цеху, и никак он не мог меня к какой-нибудь бригаде пристроить, — говорит Ахмед. — И вот спрашивает он в очередной раз: кто его в ученики возьмет? И один парень, Кириллом его звали, не глядя, поднимает руку: я! Очень благодарен я ему, прекрасный был педагог, грамотный, начитанный парень, а в коллективе его называли «доктор Киндер». Да и с бригадой мне очень повезло: как я потом только понял, это была лучшая бригада на то время в Петербурге.
Чёрный пояс
С началом работы в столярке стал приходить не только опыт, но и понимание того, что у столярного дела есть своя философия. Очень быстро выяснилось, что хороший столяр — это не тот, кто может все сделать, а тот, кто может все исправить. Требования к выполненным работам были очень высокие: изделие должно было выглядеть монолитным, ни шероховатостей, ни мест склейки на дереве не должно было быть. Стало ясно, что интеллектуальная работа мастера начинается не тогда, когда он возьмет в руки инструменты, а когда только приступит к выбору дерева для своей работы, задумается над тем, как та или иная порода будет вести себя под инструментом, как сочетать в монолит разные доски. Спустя полгода обучения мастерству Ахмеда ждал сюрприз:
— Однажды я пришел в столярку и увидел, что ребята собираются устраивать какой-то праздник, решил, что день рождения кому-то, а выяснилось, что отмечать будем то, что я стал специалистом. Бригадир мне признался, что на его памяти я первый человек, который за шесть месяцев стал специалистом в столярном деле, а мой учитель, доктор Киндер, подарил мне удивительный инструмент — зензубель и натыкальник, два в одном. Это для меня тогда было, как черный пояс в столярке! Очень хорошо мы тогда посидели, помню, за столом наш общепризнанный юморист Саша Новиков сказал: «Спасибо, Ахмед. Пока ты к нам не пришел, я думал, что чеченцы могут только убивать и воровать, а теперь я понимаю, что вы — совсем другой народ, и можете хорошо работать».
По поводу того, что я за шесть месяцев стал специалистом
в столярном деле, ребята из фирмы устроили небольшой праздник.
Один из них сказал: «Спасибо, Ахмед. Пока ты к нам не пришел, я думал, что чеченцы могут только убивать и воровать, а теперь я понимаю,
что вы — совсем другой народ,
и можете хорошо работать»
Кстати, по поводу чёрного пояса — это сравнение вырвалось у Ахмеда не просто так. С девяти лет он занимается восточными единоборствами и сегодня владеет ими на высоком уровне. В свободное от работы время Данилханов занимается с учениками, но с единоборствами сегодня дело обстоит так же, как и с мастерством краснодеревщиков. Проще говоря, людям — не важно, ученики это или заказчики — не хватает терпения: «Они хотят как можно быстрее научиться бить — и я учу их бить. Как искусство эти единоборства никому не интересны. Такой сегодня темп времени, и ничего с этим не поделаешь».
Мастерство в забвении
В своем первом коллективе Ахмед проработал в общей сложности три года. Выполнял самые разнообразные заказы, которые никогда не повторялись. Преобладали, конечно, частные, но случалось поработать и на Кремль. Ахмед делает серьезным лицо и кратко рапортует: «Случалось и на первых лиц работать. Только мы, краснодеревщики, не рассказываем, какое именно и для кого мы выполнили изделие».
Чуть позже Ахмед решил уйти в свободное плавание и начать зарабатывать деньги самостоятельно. Уверенность в том, что как столяр он уже достиг хороших результатов, подтолкнула к новым целям: заняться монтажом. Выбирал самые сложные работы, за которые никто не хотел браться, и… справлялся. Гордость тех лет для Данилханова — частный дом в японском стиле, который стоял неподалеку от Петербурга и в отделке которого он принимал участие.
Проработав долгое время в Петербурге, Ахмед Данилханов решил переехать в Великий Новгород. И вот уже полтора года он выполняет все свои заказы здесь. Впрочем, клиентов приходится находить исключительно с помощью друзей из северной столицы. Идей у мастера много, продуманы необычные уникальные коллекции мебели, но заказов на их реализацию пока не поступает. Более того, о своем мастерстве Ахмеду все чаще приходится говорить с печалью в голосе:
— Мастерство краснодеревщиков вырождается. В первую очередь из-за автоматизации производства, из-за того, что все гонятся за прибылями. Гораздо выгоднее нанять менее квалифицированного специалиста, который будет работать на станке за копейки, нежели мастера, способного выполнить работу вручную. Бизнес сегодня не настроен на создание шедевров. Что касается Новгорода, то здесь есть очень хорошие специалисты, но они работают на станках, а мастеров-краснодеревщиков нет. Краснодеревщик готов справляться с обязанностями и дизайнера, и конструктора, и даже технолога. В хорошей фирме последнее слово всегда за ним. Интересные вещи сегодня приходится делать редко, но с каждым новым клиентом я надеюсь, что именно этот человек захочет сделать что-то необычное.
Алина БЕРИАШВИЛИ
Фото Владимира БОГДАНОВА
и из архива Ахмеда ДАНИЛХАНОВА
