«Кто на СВО пошёл — все герои, а там у кого как получается», — считает командир подразделения мобилизованных
Его зовут Дмитрий. В своём полку в зоне СВО он известен по позывному — «Буча». Простой рабочий мужик из посёлка Пролетарий Новгородского района. В свои неполные 50 — человек с большим жизненным опытом. И служебным тоже. Вроде всё как у всех, почти по шаблону: родился, учился, армия, семья. Только воевать он начал, как и всё поколение 90-х, рано. Последние полгода срочной службы в составе Софринской бригады внутренних войск провёл на Северном Кавказе. После демобилизации и возвращения домой, как сам выражается, долго не болтался — устроился в пожарную охрану, а потом ушёл служить в новгородский ОМОН «Варяг». И снова здравствуй, Северный Кавказ. Начались служебные командировки в Чечню. В 2003 году там и получил ранение и контузию от взрыва управляемого фугаса боевиков. Через четыре года из ОМОНа пришлось уйти, но всё равно остался служить в структуре МВД в звании старшего прапорщика, получил высшее юридическое образование. А в 2018 году Дмитрия комиссовали, поставив четвёртую группу здоровья: полученная контузия привела к повышенному внутречерепному давлению.
Стал искать себя на гражданке: работал в оперативной группе комитета охотничьего хозяйства области, а потом ушёл в водители, до частичной мобилизации трудился в дорожной фирме «Солид».
— В тот день я на охоте был. Уже выходили из леса, звонит отец: «Тебе по моему адресу повестку принесли. Получать?» Что ж нет, я бегать не собираюсь. В общем, включил героя. Хотя по здоровью мог бы и не идти. Но по заграницам и подвалам родственников прятаться не собирался. Пошёл.
Про героя не скажу, но для понимания: вся семья Дмитрия — он, сын и дочка. Сыну оставался ещё год учёбы в колледже, дочке — 15 лет. Они до последнего надеялись, что отец покажет в военкомате справку о комиссовании. А Дмитрий надеялся на старшего. К тому же есть родственники — отец, брат. Присмотрят, помогут если что.
— А они знали, что меня не переубедить. Но всё равно разговоры в семье были. Да я как-то особо и не задумывался, потому что на сына была надёга. Кстати, он сейчас срочную служит. 30 июня колледж окончил, а 3 июля уже в армию призвали.
Так Дмитрий и оказался в тверском полку. Воинское звание старший сержант, позывной «Буча». Предложили в саперы: «Им я уже был в Чечне. Хватит». Назначили командиром мотострелкового взвода. С ним и оказался в декабре под Кременной на Луганщине.
— Поставили нас на перекрестке двух направлений — на Кременную и на Сватово. Поменяли мы на позициях луганских бойцов. Только и разговоров было про прорыв ВСУ. Но и грохотало вокруг знатно. Ну а чего уши развешивать и болтать — бери лопату и копай. Усилили землянки, новые построили, укрепили что смогли. Через две недели наши отогнали украинцев, войск наехало вокруг: нижегородский полк, танкисты, артиллеристы. Своих уже больше бояться начали — на войне неразбериха всегда присутствует. Адаптировались, несли караульную службу. Я даже домой успел съездить, правда, по трагическому поводу — умер старший брат.
Из этой поездки Буча вернулся не с пустыми руками: глава поселения подарил тепловизор, а Павел Гальченко передал для ребят «Ниву». И то и другое, как говорится, без чего не жить. Тогда на всю роту был один уазик, а о теплаках лишь мечтали черными украинским ночами. Тот тепловизор потом и помог засечь выскочившую на позиции взвода украинскую диверсионно-разведывательную группу (ДРГ). Пары очередей из пулемета хватило, чтобы она опять растворилась во мгле.
Война — это не только артобстрелы и копка траншей, это такая жизнь. Будни, где слёзы и смех рядом. Дмитрий вспоминает, как в первую неделю им не могли завезти печки для блиндажей, воду и продовольствие. Как они нашли разбитый грузовик, в котором отыскали 12 бутылок воды и банки с тушёнкой. Как договаривались с соседями, спецназом, о машине. И на их эвакуационке сами ездили за этими буржуйками. Как однажды зампотыл порадовал новыми ботинками на весь взвод от 49-го до 51-го размера, а во всем подразделении нашёлся лишь один с 45-м.
К концу апреля позиции на краснолиманском направлении стали редеть. Войска перебрасывали на другие направления. Оставшиеся вытягивали рубежи. За осмотром новых позиций и застал Дмитрия приказ: всё собрать и готовиться к выезду. Солдатская молва разнесла: едем на юг, в тыловой район, на Азовское море. А попали под Бахмут.
— Приехали. Ставят задачу занять бывшие позиции вагнеров. Довезли на «Уралах» до места, мы быстро вещи выкидываем. Из землянки вылезают «музыканты»: «Ребята, а вы кто? Рядом с нами вам нечего делать». Нам уточнили позицию: вон дорога, далее лесополоса, рядом неубранное поле с подсолнухами, вставайте в «зелёнке». Посмотрели мы на эти остатки лесополосы, на примыкающие подсолнухи, говорю: не, парни, давайте обратно, через дорогу. Договорились с вагнерами, что встанем в стороне от них, метрах в двухстах. Они ещё переспросили: «А вас что, в лесополосу хотели поставить?» Говорю, да. «Ну, подождите, вечером увидите». Увидели. Как спустились сумерки, ВСУ начали эту лесополосу обкладывать минометами. Она у них пристреляна оказалась. Мы начали окапываться и тут поняли, что под Кременной у нас был отдых: там песочек, копай не хочу, здесь — смесь чернозёма, извести и камней, без кирки никак. Как-то обустроились, прилетало по-прежнему по лесополосе и за нас. А потом опять приказ: собраться на погрузку, передислокация. Было это 11 мая. Взяли еды на пару суток, по 3–4 бутылки воды. Не знаю почему, но машин пришло мало. Загрузили не нашу роту. Так и поехали они колонной в сторону ВСУ. Уже через пару километров их встретили. Вечером вернулись 18 человек. Остальные до сих пор там лежат.
Утром подразделение Бучи направили на новые позиции. Добрались до места, перешли железку, впереди — водохранилище. Стали осматривать землянки. А там «музыканты» живут. Рядом ещё одна рота полка. Все бегают, имущество таскают. В общем, навели своим появлением суеты, что не осталось не замеченным противником. Четыре часа из-под обстрела выйти не могли.
— Вот меня и зацепило осколком в ногу. И «кукуху» опять стрясло, контузило. Я не курил девятнадцать лет. А ранило — опять начал. Думал, не выйдем, а помирать здоровым не хочется. Когда поутихло, на «Ниве» выскочили. Хорошие ребята тогда погибли. Меня и ещё двух раненых эвакуировали. Я лежал три дня в Луганске, потом — госпиталя в Ростове, под Астраханью. Домой приехал после ранения. Мне ещё тут должны операцию были делать на старой болячке — межпозвоночной грыже. Говорю хирургу, посмотри, может, война вылечила. Оказалось, нет. Сейчас восстановлюсь и обратно, если ВВК признает годным.
Буча горд за своих мужиков, хотя единицы остались невредимыми. Стояли стойко. Даже враги это отмечали. Пленные вэсэушники говорили, что никак не думали, что такое сопротивление оказывают мобилизованные.
— Настоящих людей много, да и война меняет. Всякого и всяких насмотрелся. Были ребята, у которых четверо, семеро детей. Я пацанов там встречал отсидевших, кто-то раньше наркотиками баловался. А сейчас вот он, его не узнать. Утром — бег, вечером — бег, турник. Смотришь, он, оказывается, молодой пацан. Такая вот реабилитация после полугода ада. И никто уже не хочет наступать на старые грабли. У меня во взводе были мужики, ранее не служившие, оружия в руках не держали, они в свои 40 с хвостиком только присягу приняли. Половина подразделения вообще из морфлота.
— А что больше всего там помогает?
— Уверенность в том, что тебя ждут дома.
Наградами полк не особо балуют. Да, стали чаще награждать после бахмутских боев мая-июня. Но и к медалям у бойцов отношение философское — зато, говорят, о тебе в полку никто плохого слова не скажет.
— Я так думаю, кто на СВО пошёл — для меня все герои, а там у кого как получается, — говорит Дмитрий.
Публикации спецпроекта можно найти по хештегу «солдатский орден» внизу страницы.
Теги: Солдатский орден, СВО, Новгородская область, общество
