Он прошёл две войны. Одну — свидетелем, вторую — участником
— Сам я из Грозного. В Новгород учиться приехал. В 1994 году окончил местное медицинское училище. Вернулся домой, а потом началась первая чеченская война. Я — единственный мужчина в семье, рядом мама и две сестры. До окончания боевых действий с ними и был. А потом в Чечне трэш начался, и в 1996 году я снова уехал в Новгород. Этот город стал моим, родным навсегда. Тут и любовь встретил — кстати, 23 февраля. Женился, здесь родились мои дети. Жизнь шла потихонечку: работал по профессии — стоматологом, жильём обзавелись.
О детях. У Вилена Абрамова их четверо. И уже две внучки. Младший ребёнок ещё к школе готовится, а у старшей дочери давно своя взрослая жизнь, своя семья.
С началом СВО Вилен стал живо интересоваться обстановкой на фронте. Есть друзья и из кадровых военных. Встречались, расспрашивал. В том, что войскам остро не хватает медиков, секрета не было. Их и на гражданке не хватает. После начала мобилизации в 2022 году сам пришёл в военкомат. Как он говорит: «Взял повестку». Приехал домой, показал жене: «Вот, мне повестку дали». А потом была Тверь, «новгородский» 1008-й полк.
— Я системно, государственно понимаю, что мобилизация — это вынужденный шаг. Не может кадровая армия мирного времени воевать на таком широком фронте. Ракеты и спецназ — это, конечно, хорошо, но в траншеях сидит пехота, она же и города берет. И её надо много и сейчас.
В полку мобилизованных Вилен был распределён в медицинскую роту. На момент формирования, кроме Абрамова, там было три врача: оториноларинголог, кардиолог и терапевт, два фельдшера и медбрат. Все с гражданки. Бойцы медроты по полям не бегают, в боевых подразделениях есть свои санинструкторы. Их главная задача — эвакуация, стабилизация и сохранение жизни солдата с доставкой его в специализированное медицинское подразделение или учреждение. А это процентов на 90 — логистика: время, связь и навыки.
— В траншеи мы крайне редко попадаем. Да и категорически это нам запрещено. По первости ещё забегали, подбирали ребят. Но это дурная инициатива. Вот когда в мае 2022-го в Бахмут (Артёмовск) попали, плясали все. Мы с Сашкой Вирусом ездили по городу во время боя на своём белом «Соболе». «Музыканты» говорят: «Малахольные, вы откуда взялись?» Наверное, от собственного страха мы такими и были. Вернулись на ПВД (пункт временной дислокации. — Прим. авт.), открыл цинк, вытряхнул патроны, замесил глину. Говорю, давай, Саня, в куличики играть. Всю машину грязью и обмазали.
Боевая работа медроты наладилась быстро. Всё по схеме, чётко и оперативно. На точке общей эвакуации производится первичная сортировка раненых. Там же санинструктор стабилизирует их состояние. Вызывает машину, которая доставляет бойцов в эвакуационный пункт. Тяжёлых — в госпиталь или больницу, контуженных и легкораненых везут в медроту. Там их лечат, принимают вернувшихся тяжёлых, долечивают. Не надо забывать сезонные и общие болезни: простуды, вирусы, спины, колени.
— Пулевых ранений немного, в основном осколочные, контузии — очень гадкая штука, есть ожоги, травмы, переломы, ушибы, растяжения, разрывы. Нагрузки у ребят большие, а поначалу они, как вы понимаете, были не в лучшей форме. Почти все с лишним весом. Я сам приехал в Тверь со 103 килограммами, сейчас — 83. «Фитнес-клуб» от Министерства обороны. И в броне уже чувствую себя комфортно.
Полк, по словам Вилена, сильно изменился. Мобилизованные сделали всё, что могли, за них не стыдно. Пришли кадровые военные, много контрактников. Полтора года войны из простых новгородских мужиков сделали профессиональных бойцов. И это уже другие люди.
— Они поменялись. По себе могу сказать. Я вот 10 дней дома, мне здесь не очень комфортно. С женой нет-нет да и поругаешься. Просто мы теряем это состояние мирной жизни. Привыкли жить с колёс. Хотя, конечно, в моем случае медрота — это не блиндаж и не окоп. Ребята привыкают жить в микроколлективе на уровне отделения, экипажа. У нас тоже подразделение небольшое — несколько человек. И вся боевая работа делается на адреналине.
Война изменилась тоже. Первый год главенствовала артиллерия, а теперь основной вид оружия — дроны.
— Если мой сосед по дому в Новгороде купит сыну коптер, у меня истерика начнётся. Страшная штука. Хорошо, что мы тоже меняемся. Мужики опыта набрались. У нас сейчас почти всё есть — от генераторов до интернет-связи. Насытили. Сами там кое-что купили. Коптеры приходят, и сами их стали делать. Прямо на передовой. В одном из подразделений выделено помещение, есть сформировавшийся коллектив — ребята, которые соображают в этом. Сначала мы купили два 3D-принтера, один нам привезли. Желательно эту тему развивать. Такой мини-цех должен быть в каждом подразделении. Несколько человек чтобы сидели и просто сотнями в день их клепали. Они же простенькие. Операторы-БПЛАшники практически всегда есть. Дело в насыщении железом. Дроны должны быть расходниками, как патроны. Я абсолютно серьёзно скажу: сейчас три компьютерщика-БПЛАшника, если у них есть сотни коптеров, разметелят бригаду спецназа на раз-два. И ничего не поможет. Такие ребята должны быть в каждом взводе. Невозможно всё уметь — штурмовать здание и летать на коптере. Это моторика даже другая. Сейчас на войне голова больше ценится, чем ноги. Нужна РЭБ, у нас уже ни одна машина без неё не поедет. Оборудование внутри, наваренный мангал снаружи.
Когда Вилен начинает говорить на важную для него тему, южный темперамент выдаёт себя. По отцу он — армянин, мама — русская. Почему Абрамов? Есть такая семейная легенда. Прадед Сталину, когда тот был ещё молодым революционером Иосифом Джугашвили, оружие в телеге возил. Царские жандармы поймали: «Кто таков?» «Вано, сын Абрама из такого-то села». Так и записали, и отправили Вано Абрамова на каторгу. Настоящая фамилия другая, конечно, была. Его семья всегда была верна коммунистическим идеалам. Вилен — это же Владимир Ильич Ленин сокращённо. Но вот свой позывной — «Маузер» — Абрамов с революцией не связывает.
— Случилось, что ещё в Твери сидели, что-то обсуждали. Все высказываются, спорят. Я молчу. Наш командир медроты — он, кстати, врач из Валдая — обратил на это внимание: «Ну, а ты чего? Теперь слово за вами, товарищ Маузер». Так и прицепилось.
Сейчас Вилен догуливает свой солдатский отпуск. Семья, конечно, рада, но пока со всей роднёй, друзьями встретишься, пролетят эти две недели. Эмоции уже успокоились: не 2022-й год, когда провожали в неизвестность. Адаптировались. Жена помогает фронту, волонтёрит. Семьи бойцов в постоянном общении — так легче. Вилен попросил старших дочек не давать маме сидеть спокойно, чтобы не было свободного времени на размышления. Только вперёд — есть семья, работа, внуки. А дальше? После Победы?
— В деревню уеду. Уже землю купил. Построюсь ещё. Собака, ружьишко, посидеть, дурака повалять, друзей встретить, в баню сходить. Хочу тишины. Работа? Я за это не переживаю. Была бы шея — ярмо найдётся.
Публикации спецпроекта можно найти по хештегу «солдатский орден».
Теги: Солдатский орден, СВО, Новгородская область, общество
