Самый опытный новгородский тренер о том, как доплыть до победы
Наш разговор с тренером комплексной СДЮСШОР «Олимп» Евгением МОРОЗОВЫМ, поводом для которого стал 85-летний юбилей собеседника, начался в его машине. В салоне пахло то ли домашними котлетами, то ли курицей.
Оказалось, Морозов принес с собой несколько «косточек» для Дуная — спортшкольного пса, который обретается тут уже не один год. Тренер, как и многие здесь, его регулярно подкармливает. И эта, казалось бы, не имеющая никакого отношения к спорту деталь по-своему показательна. Морозова касается всё, что происходит в спортшколе. Включая рацион приблудного Дуная.
— Я читала, что вы в Новгород в 1963 году приехали, и с этого началось развитие академической гребли здесь.
— Да, и в этом году новгородской гребле исполнится 50 лет. Я приехал сюда из Самары, а туда был командирован после военного института — развивать академическую греблю в армии.
— Почему именно вы?
— Вообще-то, по специальности я — техник-механик по ремонту автомобилей, ещё до армии техникум закончил. А греблей начал заниматься в Ленинграде. В 1950 году стал чемпионом страны, через два года поехал на Олимпиаду, в призеры не попал — опыта не хватило. Догребся до того, что разошлась средняя линия живота, и образовалась грыжа. Так с ней и живу. Шел разговор, что зашивать надо, иначе погибну. Какое там! Не то чтобы я наплевательски относился к своему здоровью… Во время войны и не такое было. В блокаду — тем более.
А в Самаре — возвращаюсь к начатому — заказал инвентаря на миллион двести тысяч рублей, дебаркадер, проводил занятия вместе со всем штабом. Но новый министр обороны маршал Гречко посчитал, что гребля в армии ни к чему, пусть военно-морские силы ею занимаются. И всё. К спорту вернулся в самарском «Спартаке». За три года вырастил женскую восьмёрку, которая на протяжении 11 лет была второй в стране. Такого настроения команда собралась, инициатива шла от спортсменок. В час ночи домой приходил, в шесть утра уже был на службе.
Но тесть, работавший тогда главным инженером строящегося в Новгороде химкомбината, уговорил переехать сюда — начальником лодочной станции. По пути заехал в Москву — в центральный совет «Спартака» — поставить в известность, так сказать. Там меня часов пять убалтывали: «У тебя такие способности! Мы в Новгороде создадим все условия» и так далее…
И я сдался. Официально начал работать в январе 1964 года, но тогда здесь ничего не было: ни эллинга, ни лодок. И вдруг ровно через месяц пришли: четверка, две двойки и одиночка. Откуда? Оказалось, Новгород на Волхове перепутали с Нижним. Сейчас, считаю, наша база — одна из лучших в стране.
— Ой ли? Я только и слышу, что мячинский гребной канал нужно чистить, потому что он летом заиливается, и там не то что соревнования проводить — тренироваться невозможно.
— С этим не спорю. Мы проводим там только месяц, а потом уровень воды падает, и канал превращается в болото. Зловоние, рыба дохнет… Уже не один — классный! — проект подготовили по реконструкции существующей базы, в том числе и в советское время, но ничего так и не сделали.
Но здание школы действительно в хорошем состоянии. В него в последние годы столько средств вложили: чисто, порядок, в туалетах всегда есть туалетная бумага… Казалось бы, мелочи, а на самом деле так не везде. В Твери, например, городе покрупнее нашего, спортсмены вынуждены выгребной ямой пользоваться.
— Слышала, вы и директором своей спортшколы успели поработать.
— Очень недолго. В девяностые годы. Быстро понял, что это не мое, и обратно в греблю вернулся. Моё место занял Юра Шуркалов, парень думающий, толковый. Главное, что он сделал, — сохранил наш вид спорта в Новгороде, кадры сохранил.
— Но от проблем с нехваткой тренеров школу это не уберегло.
— Есть проблемы с кадрами. И у байдарочников, и у нас. Но с лодками стало легче. Не так давно школе купили пять двоек, четвёрку и двенадцать одиночек высокого качества. Подвижка есть.
— В отличие от результатов. Если сравнивать с советскими достижениями. Я говорю, разумеется, о международном уровне. Из последнего только четвёртое место Натальи Варфоломеевой на чемпионате мира в составе четвёрки приходит в голову.
— Потому что в Советском Союзе 12 спортивных обществ культивировали греблю. А кроме них армия, «Динамо», «Трудовые резервы», ВЦСПС. И везде были сборные, в которых спортсмены боролись за попадание в команду СССР.
— Сейчас спортсмены из спортшкол попадают в окружную сборную, а затем — в сборную страны.
— И кто? Те, кто занимается в таких школах, как наша, — в условиях отсутствия внутренней конкуренции. Мою воспитанницу Ангелину Иванову настойчиво приглашают в сборную России: «Почему вы её не отпускаете?». Да потому что она учится в институте, нужно получить образование. В сборной ведь ей не помогут устроиться в жизни.
— То есть вы считаете, что в сборной она долго не продержится?
— Не в этом дело. Геля потеряет всякий интерес к спорту, потому что быстро проиграет на международной арене. Не нужно торопиться. В нашей сборной среди взрослых спортсменов только Юлия Левина в одни ворота выигрывает, а приезжает за границу и в финал не попадает.
Наташа Варфоломеева — хорошая девочка, но и для неё здесь нет достойных конкуренток. И вот они спокойно живут, ездят на сборы за рубеж, чувствуют себя хорошо, а ведь надо, чтобы душа кипела, чтобы не за деньги спортсмен работал.
— Не верю, что Наталья за деньги работает. Да и по поводу спокойной жизни тоже сомневаюсь.
— Не за деньги, конечно. Но нужно, чтобы все они здесь, в России, в укладку сражались. Только так формируется спортивный, бойцовский характер, а условий для этого нет.
Мой дядя до войны очень много играл на скачках. Сказал как-то: спортивную лошадь не надо гнать. Надо сдерживать, потому что она сама рвется вперед, не терпит противника — так воспитана. То же самое и у настоящих спортсменов. Они работают не за деньги, а за престиж, за имя, за первое место…
Ещё пример. Мои ребята в Интернете общаются с такими же спортсменами, гребцами легкого веса в Дании. Там 30 элитных одиночников. Один из них может в течение часа держать одну скорость на пятисотке, проходить её за одну минуту сорок секунд. Час! Российские гребцы — одни из самых сильных — десять минут не выдерживают.
Тот датчанин настолько поднял свой уровень функциональной подготовки, что выигрывает у тяжеловесов. Кстати сказать, он не на стипендии сидит — выращивает кукурузу, а в свободное от работы время тренируется.
Почему и зачем? Потому что его сосед по сборной показал лучший результат.
Почему в 70-е годы советские гребцы были фаворитами на международном уровне? Наши спортсмены на сборах гонялись против течения. Как-то в Тирасполе на Днестре мы дали задание пройти против течения 12 километров в одиночках — до Бендер. Прошли. А пока шли, я кол поставил на отметку в 13 километров. Потом ещё на километр сдвинул. К концу сборов до 18 километров стали проходить, настолько увеличилась работоспособность у ребят. А кто их заставил? Тренер подстёгивал? Нет. Сами.
У меня 62 года непрерывного тренерского стажа, и я пришёл к выводу: если спортсмен в школе и на соревнованиях не тренерскую задачу решает, не по указке работает, а потому что сам хочет, то он никогда не перетренируется. Организм включает защитную реакцию. Просто её механизм учёным еще не подвластен.
— А ведь часто приходится слышать, как наши спортсмены и тренеры жалуются, что не хватает денег на выезды, медикаменты, инвентарь…
— Жаловались. Сейчас перестали, потому что создали Центр спортивной подготовки. В него входят и мои воспитанники. 220 дней в году Ангелина Иванова и Фёдор Пикалев получают по 500 рублей в день на питание. Такая вот деталь.
— Короче говоря, пока не вернем советскую систему подготовки спортсменов, медалей не видать?
— Так и есть. На лондонскую Олимпиаду пробились только две наших команды, которые в итоге в финал не попали. А в Бразилии, на следующих Играх, будет ещё хуже. Я в 70-е годы с моими воспитанниками тренировался трижды в день. Приходилось постоянно конфликтовать с нашими тренерами, потому что мы вставали в шесть часов утра и ещё до завтрака шли на тренировку. Разумеется, будили народ. «Черт тебя дёрнул, мало тебе двух тренировок?». Да, мало. Потому что за два занятия необходимый тренировочный объем невозможно выполнить, нужно три. Или спортсмену гарантирован износ организма.
Ещё скандалил с руководством по поводу контрольных стартов. Их у нас любят устраивать перед соревнованиями: «А как мы будем выглядеть?». Да что ж такое! Спортсмены на этих стартах всю энергию и выплеснут, на соревнования ничего не останется. Не учитывают, что для каждого спортсмена очень важен этап набора суперкомпенсации — у него как бы крылья за плечами вырастают.
Кроме того, в советские годы очень много внимания уделялось технике. Это потом выяснилось, что техника техникой, но грести надо ещё и сильно, и стали качать силу. Но закон физики гласит: если выиграешь в силе, то обязательно проиграешь в скорости и расстоянии. И вот уже 20 лет упираются глупцы — силу качают. А у меня перед глазами наш штангист Юрик Варданян.
Чемпионат мира. На помост выходит румын. Геракл, Аполлон… Каждую мышцу видно. Ба-бах, и на зад сел — не взял. Выходит Варданян. Сухонький мальчик, и раз — мировой рекорд.
Я задумался: дело не в силе, а в технике. Какой смысл качать силу, если ты не можешь её использовать. На базе техники, пожалуйста: можно развивать силу.
— Значит, нужно вернуть систему с тремя тренировками в день, и дело в шляпе.
— Но конкуренции-то внутренней нет! Зачем трижды тренироваться, когда я и без того стану чемпионом. Выход один — строить новые спортшколы, набирать спортсменов. Мастерство появится только после тяжёлого труда в условиях мудрой, но жесткой системы отбора. Чтобы эту школу пройти, нужно пуд соли съесть, и не в деньгах дело. Левиной сколько ни плати, она измотана.
Много лет назад мои девчонки жертвовали ради спорта и личной жизнью, и в какой-то степени своим будущим. В Новгороде я быстро собрал женскую четвёрку, и на первых же соревнованиях они стали предпоследними. А я им объяснял, что главное в гребле — техника. И они красиво шли, но о-очень медленно. Видят, что последними гребут, и одна из девушек, моя будущая супруга, психанула, и с третьего номера стала загребать. Поднялись на предпоследнее место. Приходят потом ко мне: «Евгений Михалыч, мы на утреннюю тренировку будем к вам ходить — к шести утра». И начали. Без сбоев! С того момента ни одной гонки не проигрывали, на второй год выиграли чемпионат страны.
В Китае создали свою систему. Там над отбором перспективных спортсменов работают специальные тренеры, которые ищут для гребли рослых, сухих, поджарых детей. Спортсмен находится на полном государственном обеспечении. Его родители получают пособие в 50 долларов.
В Китае — 80 центров спортивной подготовки. Я со своими спортсменами был в одном из таких — под Шанхаем, где готовят гребцов, пловцов и легкоатлетов. С утра зарядка, потом завтрак, первая тренировка, занятия в школе, отдых и уборка территории и помещений. Вторая тренировка. Все бегут с мешками мусора, выбрасывают их в контейнеры. Очень жесткая дисциплина. Нарушил — отчислят: родители доллары не получат.
Всекитайские игры котируются гораздо выше, чем Олимпийские. Победители получают вознаграждение несравнимо большее, чем на Олимпиаде. Мало того. Например, Центру, где мы были на сборах, дали план на Всекитайские игры: его воспитанники должны были занять два первых места, три вторых и несколько третьих — точно не помню. Те заняли одно первое место, но зато четыре вторых. Были и бронзовые медали. Всю верхушку уволили за невыполнение плана! Нам уезжать пора, бумаги подписывать, а никого из начальства нет: всех выгнали.
— Столько проблем перечислили. Что же вас держит в спортшколе?
— Мне интересен сам процесс.
— Но тренировки должны приносить результат.
— Они есть. В прошлом году Фёдор, единственный в школе, выполнил норматив мастера спорта. Геля тоже, но для официального выполнения на соревнованиях не хватило состава участников: было девять, а надо минимум десять спортсменок. Но сработала она хорошо. Я вижу преимущество своего тренировочного метода. И мои спортсмены тоже.
Фото Владимира БОГДАНОВА
