{thumbimage 150px 1}В июне 1617 года царь Михаил Романов посылает новгородским воеводам подробнейший циркуляр или наказ, как принято было тогда называть подобные документы, в котором расписывает, что должны были сделать правители города, чтобы наладить в нем нормальную жизнь.
В царском наказе обращают на себя внимание не только подробности, с какими Михаил Федорович расписывает обязанности и полномочия государевых людей, но и его участие и посвященность во внутренние проблемы жителей Новгорода. В частности, нельзя пройти мимо того, что сразу после указаний, как нужно охранять город от внешних врагов, царь переходит к сугубо русской проблеме - пьянству.
В царском наказе обращают на себя внимание не только подробности, с какими Михаил Федорович расписывает обязанности и полномочия государевых людей, но и его участие и посвященность во внутренние проблемы жителей Новгорода. В частности, нельзя пройти мимо того, что сразу после указаний, как нужно охранять город от внешних врагов, царь переходит к сугубо русской проблеме - пьянству.
Михаилу Романову, конечно, было известно, что кабацкий промысел в Новгороде в период оккупации процветал. Огромные доходы от торговли алкоголем шли мимо российской госказны. Сперва в пользу шведов, контролировавших этот бизнес, затем в кубышки новгородских торговцев, не поставленных, как мы сегодня сказали бы, на налоговый учет.
Новгородская монополия
Царь решил немедленно навести в питейном промысле порядок и приказал князю Хованскому по Новгороду корчмы отнять у всяких людей, чтобы опричь Государевых кабаков никто питья на продажу не держал. Здесь сразу требуется пояснение, поскольку в привычном для нас понимании корчма - это постоялый двор или кабак, в котором торгуют спиртным. В ХV-XVII веках корчмой называли еще и водку незаконного производства, самогон и даже ставленый (на брожение) и вареный мед, солодовое пиво.
Вообще, государственная винная монополия была введена Иваном III в 1472-1474 годах. Государство взяло под контроль производство и продажу спиртных напитков. Россиянам, правда, разрешалось «варить пития» для домашнего употребления. Но, во-первых, они должны были заявлять властям о своих намерениях и платить пошлину (явку). А во-вторых, явочное питье следовало выпить не более чем через пять дней после изготовления, а точнее - после заявленной в управу даты. В противном случае при проверке напитки, найденные после этого срока, конфисковали.
Кстати, распространено мнение (среди историков), что первая монополия действовала до 1533 года. Дескать, в этом году был открыт первый царский кабак, где разрешалось торговать водкой, и платили кабатчики в казну налоги не с количества произведенной и проданной водки, но фиксированную сумму (своего рода лицензионный сбор). Это, естественно, сводило на нет учет продаваемого зелья (произведенное на царских винокурнях учитывалось) и создавало условия для изготовления самогона. Все так, но по городам действовали свои местные уложения. И если не было на какой-то территории государевых кабаков, то ровно так же не было и торговли «корчмой» в соответствии с порядком, установленным Иваном Великим. Иными словами, монополия сохранялась, хотя и в явно неэффективном состоянии.
Вспоминая грозного царя
Заметим здесь же: первый кабак - не инициатива Ивана Грозного, которому приписывают славу царя, споившего Россию. Формально, конечно, с его ведома открыли тот кабак: Иван уже царствовал, но в 1533 году ему было всего три года. А широкую сеть кабаков Иван Грозный велел развернуть только в 1552 году, когда стало понятно, что бороться с пьянством уже невозможно, нужно хотя бы извлечь из этого выгоду для государства. И стали насаждать царские кабаки, где, между прочим, не разрешалось торговать закуской и оборудовать сидячие места.
В 90-е годы XVI века Борис Годунов попытался взять ситуацию под контроль. Как пишет Вильям Похлебкин в книге «История водки» (2009), было дано «строгое предписание наместникам всех отдалённых от Москвы областей прекращать всякую частную торговлю водкой в корчмах и шинках, сосредоточивая её исключительно в царских кружечных дворах и кабаках. Производство и продажа водки сосредоточены в руках кабацких голов, и водку производят в самих царёвых кабаках. Кабацких голов, их помощников и целовальников (ларешных и рядовых) избирают общиной, они отчитываются в своей деятельности перед наместником области (края, наместничества) и Приказами - Московским, Новая четверть и Приказом Большого Дворца, то есть перед сырьевым (зерновым), финансовым и дворцовым ведомствами. Они сдают годовые доходы, «с прибылью против прежних лет», в остальном же полностью свободны от контроля. Эта система получает наименование «продажи питей на вере»... В условиях России производство водки и торговля ею «на вере» привели к гигантской коррупции, взяточничеству, злоупотреблениям в области администрации и финансов, распространению воровства, преступности, пьянства».
Что же касается «корчмы» (водки), то с ней боролись и до введения монополии. Так, в 1397 году в Пскове было установлено, что горожан без разрешения не должны корчмы держать и бочкой мед продавать. И в псковском договоре с Ганзой конца XV века указано, что немецкие купцы не могут ввозить в Псков «пиво и корчму».
Итак, корчма - это водка, самогон, пиво, не учтенные государством. И вот Михаил Федорович велит новгородским властям не только их конфисковывать у нелегальных торговцев, но указывает, что детям боярским держать у себя питье непригоже. И пусть однозначно питья не держат. А которым дворянам, детям боярским, приказным людям, купцам иногородним и лучшим торговым людям пригоже питье держать; те пусть питье держат для себя, но не на продажу. Если у детей боярских или у стрельцов и казаков, или у новгородцев посадских отнимут корчму впервые, с того взять два рубля. А у кого в другой раз корчму отнимут, его на время кинуть в тюрьму, а штраф взять вдвое...
Тем не менее государь не счел достаточным только установить серьезные штрафные санкции. В наказе он велел, чтобы глашатаи ежедневно ходили по Новгороду и повторяли положения этого раздела наказа по нескольку раз. А кроме того, велел в Новгороде всяким людям наказ крепкий учинить, чтобы никакого воровства не было, ни- кто никого не бил и не грабил, и иного никакого зла не делал. А кто начнет воровать, бражничать или грабить, им наказанье чинить по сыску по Государеву указу до чего доведется. И еще велеть крепко, чтобы в летнее время изб и мылен не топили, и вечером с огнем не сидели, а есть бы варили и хлеб пекли в поварне и на огородах в печах.
На этом заканчивается царский регламент, как новгородцам обустраивать свою жизнь после Делагарди. И царь переходит к не менее интересному разделу - как вести себя с иностранными гостями, прежде всего с торговцами.
Кто с добром придёт...
Михаил Федорович довольно строго и - надо отдать должное - последовательно устанавливает порядок приема иностранцев и даже россиян из других территорий в Новгороде. Он пишет: Если латыши и чухонцы Новгородского уезда, с рубежа или из-за рубежа начнут приезжать в Великий Новгород из Орешка, из Ямы, из Копорья, из Иван-города с хлебом или для какого-то дела, тех латышей в город не пускать, а учинить им по приезде занять на посаде двор, два или сколько нужно. Приказать об их приезде и отъезде сообщать сыну боярскому или двум добрым людям и беречь их велеть накрепко, чтобы им от русских людей обид никаких не было, а от них бы по тому же русским людям ничего дурного не было же.
Этот порядок устанавливается как для приезжающих по каким-то частным делам, так и для торговцев: Если крестьяне, латыши и чухонцы из Государевых дворцовых сел с рубежа начнут приезжать в Новгород с посошным хлебом или для какого-нибудь дела, тех дворцовых сел крестьян с рубежа и латышей пускать днем с приказчиками, а на ночь тех порубежных крестьян и латышей из города всех пусть выводит тот же приказчик на посаде ночевать. В городе однолично (однозначно. - Г.Р.) порубежные крестьяне и латыши пусть не ночуют, а в каменный город (в кремль. - Г.Р.) немцев и латышей ни для какого дела даже однажды не пускать. А которые посадские люди из московских городов начнут приходить в Новгород и захотят жить в Великом Новгороде на посаде да начнут просить льготы, тем людям, расспросив подлинно, велеть жить на посаде, дав им место под дворы и под огороды, где пригодно и смотря по тамошнему делу, и записывать их в книги поименно. И о том отписывать Государю, откуда кто пришел и как давно.
Безусловно, царь был заинтересован в восстановлении торговых отношений со Швецией. Это служило бы дополнительной гарантией мира и безопасности для Новгорода и открыло бы постепенно дорогу для торговли с Европой в той части, которая зависела от позиции шведов, то есть открыло бы балтийские морские маршруты. Однако российско-шведские торговые связи в разряд приоритетных не ставились.
Князю Хованскому было предписано содействовать приезжающим в Новгород иноземным купцам, а если по Государеву указу гости (иногородние купцы. - Г.Р.) и торговые люди из новгородцев захотят ехать торговать в немецкие города, новгородских гостей и торговых людей в немецкие города в перемирные годы отпускать торговать и позволить им всякими товарами, опричь заповедных товаров, к немцам возить и грамоты им проезжие давать. Начнут приезжать в Великий Новгород рижские, и любекские, английские, шведские и из иных заморских городов немцы на судах по Волхову и иным рекам с товарами или москвичи и из иных московских городов русские люди какими-нибудь товарами торговать, тогда боярину и воеводам, князю Ивану Андреевичу Хованскому с товарищами, заморским приезжим немцам и русским людям... дать вольный торг. Всякими товарами торговать без вывету (без исключения. - Г.Р.), опричь заповедных товаров, по-прежнему, как раньше сего торговали. А таможенные всякие пошлины взимать по прежним указам, выписав из прежних уставных грамот, и по нынешнему посольскому договору, по записям и по Государеву указу, если придет к ним такой из Москвы и с Польского приказа.
Игорь Шаскольский и Михаил Свердлов в уже упоминавшейся статье «Культурные связи России и Швеции в IX-XVI веках» утверждают, что в царском наказе лишь «формально речь шла вообще об иноземных купцах, независимо от их подданства, но в действительности подразумевались главным образом купцы из соседних, подвластных Швеции прибалтийских городов - Ревеля (Таллина) и Нарвы». На мой взгляд, это искусственное сужение замысла Михаила Романова. Достаточно повнимательнее прочитать наказ, и увидишь, что там говорится и о любекских (бывшая Ганза!), и об английских купцах, и о торговцах из «иных немецких (зарубежных) городов». А тот факт, что преференции гарантировались и русским купцам, вообще отрицает какие-то особенные льготы шведам. Да, это было важно с точки зрения большой политики, но царь не собирался заискивать перед Стокгольмом.
Торгуйте с миром!
И одновременно он устанавливал для иностранцев вполне благоприятный и - главное - прозрачный режим торговли: если захотят какие немцы и заморцы ездить из Новгорода в Псков и во все псковские города торговать, а с новгородским государством будут они в мире, в те города их торговать отпускать и проезжие грамоты давать одному боярину и воеводе князю Ивану Андреевичу Хованскому от себя... А с каким кто товаром поедет, в те города к воеводам и к дьякам о том писать поименно. Но пошлин с проезжих грамот на немцев никаких не взимать. И то беречь накрепко; чтобы в Новгород из Риги и из литовской земли и из немецких городов, которые за Литвою, литовские торговые люди ни с какими товарами и без товаров не ездили. И из Новгорода в Ригу и во всю литовскую землю никто ни с каким товаром и без товаров чтобы не ездили. Это уже политическое решение. В угоду Швеции? Разберемся...
Новгородская монополия
Царь решил немедленно навести в питейном промысле порядок и приказал князю Хованскому по Новгороду корчмы отнять у всяких людей, чтобы опричь Государевых кабаков никто питья на продажу не держал. Здесь сразу требуется пояснение, поскольку в привычном для нас понимании корчма - это постоялый двор или кабак, в котором торгуют спиртным. В ХV-XVII веках корчмой называли еще и водку незаконного производства, самогон и даже ставленый (на брожение) и вареный мед, солодовое пиво.
Вообще, государственная винная монополия была введена Иваном III в 1472-1474 годах. Государство взяло под контроль производство и продажу спиртных напитков. Россиянам, правда, разрешалось «варить пития» для домашнего употребления. Но, во-первых, они должны были заявлять властям о своих намерениях и платить пошлину (явку). А во-вторых, явочное питье следовало выпить не более чем через пять дней после изготовления, а точнее - после заявленной в управу даты. В противном случае при проверке напитки, найденные после этого срока, конфисковали.
Кстати, распространено мнение (среди историков), что первая монополия действовала до 1533 года. Дескать, в этом году был открыт первый царский кабак, где разрешалось торговать водкой, и платили кабатчики в казну налоги не с количества произведенной и проданной водки, но фиксированную сумму (своего рода лицензионный сбор). Это, естественно, сводило на нет учет продаваемого зелья (произведенное на царских винокурнях учитывалось) и создавало условия для изготовления самогона. Все так, но по городам действовали свои местные уложения. И если не было на какой-то территории государевых кабаков, то ровно так же не было и торговли «корчмой» в соответствии с порядком, установленным Иваном Великим. Иными словами, монополия сохранялась, хотя и в явно неэффективном состоянии.
Вспоминая грозного царя
Заметим здесь же: первый кабак - не инициатива Ивана Грозного, которому приписывают славу царя, споившего Россию. Формально, конечно, с его ведома открыли тот кабак: Иван уже царствовал, но в 1533 году ему было всего три года. А широкую сеть кабаков Иван Грозный велел развернуть только в 1552 году, когда стало понятно, что бороться с пьянством уже невозможно, нужно хотя бы извлечь из этого выгоду для государства. И стали насаждать царские кабаки, где, между прочим, не разрешалось торговать закуской и оборудовать сидячие места.
В 90-е годы XVI века Борис Годунов попытался взять ситуацию под контроль. Как пишет Вильям Похлебкин в книге «История водки» (2009), было дано «строгое предписание наместникам всех отдалённых от Москвы областей прекращать всякую частную торговлю водкой в корчмах и шинках, сосредоточивая её исключительно в царских кружечных дворах и кабаках. Производство и продажа водки сосредоточены в руках кабацких голов, и водку производят в самих царёвых кабаках. Кабацких голов, их помощников и целовальников (ларешных и рядовых) избирают общиной, они отчитываются в своей деятельности перед наместником области (края, наместничества) и Приказами - Московским, Новая четверть и Приказом Большого Дворца, то есть перед сырьевым (зерновым), финансовым и дворцовым ведомствами. Они сдают годовые доходы, «с прибылью против прежних лет», в остальном же полностью свободны от контроля. Эта система получает наименование «продажи питей на вере»... В условиях России производство водки и торговля ею «на вере» привели к гигантской коррупции, взяточничеству, злоупотреблениям в области администрации и финансов, распространению воровства, преступности, пьянства».
Что же касается «корчмы» (водки), то с ней боролись и до введения монополии. Так, в 1397 году в Пскове было установлено, что горожан без разрешения не должны корчмы держать и бочкой мед продавать. И в псковском договоре с Ганзой конца XV века указано, что немецкие купцы не могут ввозить в Псков «пиво и корчму».
Итак, корчма - это водка, самогон, пиво, не учтенные государством. И вот Михаил Федорович велит новгородским властям не только их конфисковывать у нелегальных торговцев, но указывает, что детям боярским держать у себя питье непригоже. И пусть однозначно питья не держат. А которым дворянам, детям боярским, приказным людям, купцам иногородним и лучшим торговым людям пригоже питье держать; те пусть питье держат для себя, но не на продажу. Если у детей боярских или у стрельцов и казаков, или у новгородцев посадских отнимут корчму впервые, с того взять два рубля. А у кого в другой раз корчму отнимут, его на время кинуть в тюрьму, а штраф взять вдвое...
Тем не менее государь не счел достаточным только установить серьезные штрафные санкции. В наказе он велел, чтобы глашатаи ежедневно ходили по Новгороду и повторяли положения этого раздела наказа по нескольку раз. А кроме того, велел в Новгороде всяким людям наказ крепкий учинить, чтобы никакого воровства не было, ни- кто никого не бил и не грабил, и иного никакого зла не делал. А кто начнет воровать, бражничать или грабить, им наказанье чинить по сыску по Государеву указу до чего доведется. И еще велеть крепко, чтобы в летнее время изб и мылен не топили, и вечером с огнем не сидели, а есть бы варили и хлеб пекли в поварне и на огородах в печах.
На этом заканчивается царский регламент, как новгородцам обустраивать свою жизнь после Делагарди. И царь переходит к не менее интересному разделу - как вести себя с иностранными гостями, прежде всего с торговцами.
Кто с добром придёт...
Михаил Федорович довольно строго и - надо отдать должное - последовательно устанавливает порядок приема иностранцев и даже россиян из других территорий в Новгороде. Он пишет: Если латыши и чухонцы Новгородского уезда, с рубежа или из-за рубежа начнут приезжать в Великий Новгород из Орешка, из Ямы, из Копорья, из Иван-города с хлебом или для какого-то дела, тех латышей в город не пускать, а учинить им по приезде занять на посаде двор, два или сколько нужно. Приказать об их приезде и отъезде сообщать сыну боярскому или двум добрым людям и беречь их велеть накрепко, чтобы им от русских людей обид никаких не было, а от них бы по тому же русским людям ничего дурного не было же.
Этот порядок устанавливается как для приезжающих по каким-то частным делам, так и для торговцев: Если крестьяне, латыши и чухонцы из Государевых дворцовых сел с рубежа начнут приезжать в Новгород с посошным хлебом или для какого-нибудь дела, тех дворцовых сел крестьян с рубежа и латышей пускать днем с приказчиками, а на ночь тех порубежных крестьян и латышей из города всех пусть выводит тот же приказчик на посаде ночевать. В городе однолично (однозначно. - Г.Р.) порубежные крестьяне и латыши пусть не ночуют, а в каменный город (в кремль. - Г.Р.) немцев и латышей ни для какого дела даже однажды не пускать. А которые посадские люди из московских городов начнут приходить в Новгород и захотят жить в Великом Новгороде на посаде да начнут просить льготы, тем людям, расспросив подлинно, велеть жить на посаде, дав им место под дворы и под огороды, где пригодно и смотря по тамошнему делу, и записывать их в книги поименно. И о том отписывать Государю, откуда кто пришел и как давно.
Безусловно, царь был заинтересован в восстановлении торговых отношений со Швецией. Это служило бы дополнительной гарантией мира и безопасности для Новгорода и открыло бы постепенно дорогу для торговли с Европой в той части, которая зависела от позиции шведов, то есть открыло бы балтийские морские маршруты. Однако российско-шведские торговые связи в разряд приоритетных не ставились.
Князю Хованскому было предписано содействовать приезжающим в Новгород иноземным купцам, а если по Государеву указу гости (иногородние купцы. - Г.Р.) и торговые люди из новгородцев захотят ехать торговать в немецкие города, новгородских гостей и торговых людей в немецкие города в перемирные годы отпускать торговать и позволить им всякими товарами, опричь заповедных товаров, к немцам возить и грамоты им проезжие давать. Начнут приезжать в Великий Новгород рижские, и любекские, английские, шведские и из иных заморских городов немцы на судах по Волхову и иным рекам с товарами или москвичи и из иных московских городов русские люди какими-нибудь товарами торговать, тогда боярину и воеводам, князю Ивану Андреевичу Хованскому с товарищами, заморским приезжим немцам и русским людям... дать вольный торг. Всякими товарами торговать без вывету (без исключения. - Г.Р.), опричь заповедных товаров, по-прежнему, как раньше сего торговали. А таможенные всякие пошлины взимать по прежним указам, выписав из прежних уставных грамот, и по нынешнему посольскому договору, по записям и по Государеву указу, если придет к ним такой из Москвы и с Польского приказа.
Игорь Шаскольский и Михаил Свердлов в уже упоминавшейся статье «Культурные связи России и Швеции в IX-XVI веках» утверждают, что в царском наказе лишь «формально речь шла вообще об иноземных купцах, независимо от их подданства, но в действительности подразумевались главным образом купцы из соседних, подвластных Швеции прибалтийских городов - Ревеля (Таллина) и Нарвы». На мой взгляд, это искусственное сужение замысла Михаила Романова. Достаточно повнимательнее прочитать наказ, и увидишь, что там говорится и о любекских (бывшая Ганза!), и об английских купцах, и о торговцах из «иных немецких (зарубежных) городов». А тот факт, что преференции гарантировались и русским купцам, вообще отрицает какие-то особенные льготы шведам. Да, это было важно с точки зрения большой политики, но царь не собирался заискивать перед Стокгольмом.
Торгуйте с миром!
И одновременно он устанавливал для иностранцев вполне благоприятный и - главное - прозрачный режим торговли: если захотят какие немцы и заморцы ездить из Новгорода в Псков и во все псковские города торговать, а с новгородским государством будут они в мире, в те города их торговать отпускать и проезжие грамоты давать одному боярину и воеводе князю Ивану Андреевичу Хованскому от себя... А с каким кто товаром поедет, в те города к воеводам и к дьякам о том писать поименно. Но пошлин с проезжих грамот на немцев никаких не взимать. И то беречь накрепко; чтобы в Новгород из Риги и из литовской земли и из немецких городов, которые за Литвою, литовские торговые люди ни с какими товарами и без товаров не ездили. И из Новгорода в Ригу и во всю литовскую землю никто ни с каким товаром и без товаров чтобы не ездили. Это уже политическое решение. В угоду Швеции? Разберемся...
Геннадий РЯВКИН
