Никто не хотел отступать

Особенно острой была борьба за Псков в 1615 году. После битвы у Бронниц (14 июля 1614 года), в которой московская рать под командованием Трубецкого и Мезецкого понесла поражение, в Нарве у шведского короля Густава Адольфа состоялось совещание с участием Якоба Делагарди, Эверта Горна и других.

На совещании были приняты решения и по вопросу о начале переговоров с русскими о мире, и о дальнейших мерах шведов в отношении Новгорода, с середины июля 1611 года находившегося в их руках, и в отношении еще не покоренного Пскова. Оба города король страстно желал присоединить к Швеции.
Осуществление решений относительно Новгорода и Пскова было возложено на Эверта Горна, заступившего на место ушедшего в отпуск Делагарди. Приехав в Новгород в первой половине декабря 1614 года, Горн немедленно приступил к делу. Уже 14 декабря новгородцам было предъявлено в письменной форме требование присягнуть королю и согласиться на унию Новгорода со Швецией, наподобие Люблинской унии Литвы с Польшей в 1569 году. Так как новгородцы решительно отвергли наглое требование шведов, Горн подал мысль, чтобы новгородцы испросили у него разрешение направить посольство в Москву.
В январе посольство в составе архимандрита Киприана, дворян Якова Боборыкина и Матвея Муравьева, посадских Ивана Дмитриева и Максима Корзихина выехало из Новгорода. В официальных грамотах митрополита и воеводы новгородских речь опять-таки шла о мире, который был, очевидно, нужен шведам. Грамота воеводы и других новгородцев на этот раз заканчивалась заявлением, что если москвичи не приступят к переговорам о мире со шведами до праздника Пасхи (9 апреля), то новгородцы присягнут королю и согласятся на унию. Посольство из Новгорода в Москву было средством побудить русское правительство к миру со шведами.

В то же время Горн не упускает из виду и Пскова. Уже 25 января под стенами Пскова появились шведские части численностью до 1500 человек под командованием ротмистров Глазенапа и Готтберга. Псковские воеводы сообщали в отписке в Москву, что немецкие и литовские люди и татары около Пскова монастыри и посады пожгли, а быв подо Псковом, отошли в Псковской уезд от Пскова за двенадцать верст и стали меж городов Пскова и Изборска и Печорского монастыря.
Точные данные о расположении шведских войск близ Пскова находим в шведских источниках. Войска расположились на холме, обнесенном частоколом у деревни Куго, в семи шведских милях к западу от Печор. Этим войскам было дано задание отрезать подвоз продуктов в Псков со стороны Лифляндии. Теперь Псков оказался в кольце, так как Порхов на востоке и Гдов на севере попали еще раньше в руки шведов. В городе значительно повысились цены на хлеб, и псковские ратные люди стали расходиться по иным городам.
Блокада Пскова была подготовительной мерой к осаде города, мерой, предпринятой, к слову сказать, по совету изменника новгородского дворянина Никиты Калитина. Однако она не дала ожидаемых шведами результатов.
К слову, и отписка псковских воевод о враждебных действиях шведских частей под Псковом пришла в Москву в то время, когда там еще находились новгородские послы. Московское правительство, вступившее было в переписку с Горном, не медля ни минуты, прекращает переписку. Оно ведет с того времени переговоры со шведами лишь через английского посла Джона Меррика. Отпущенному из Москвы 12 марта 1615 года, уже после отъезда новгородских послов, Меррику дают наказ разузнать точно, действительно ли шведский король предполагает напасть на Псков.
Впрочем, замыслы шведов в отношении Пскова не были тайной. Разговоры о готовившемся походе короля к Пскову среди шведских солдат в Новгороде шли открыто еще до Пасхи 1615 года. Об этом свидетельствует Дмитрий Плещеев, который в мае передавал в Москву: сказывали им новгородцы дворяне Иван да Филон Оничковы, Федорко... (далее вырвано. — Г.Р.), Неклюдов, Василий Федоров сын Бутурлин и иные многие дворяне, и дети боярские, и попы, и посадские люди: «Свецкой король однолично будет в Ивангород, а с ним воинских людей свеян и наемных с 10 000 человек, а ждут деи ево в Ивангород к Троицыну дни (29 мая. — Г.Р.), а из Ивана деи города итти королю с нарядом подо Псков; да к нему ж деи подо Псков будет в сход из Новагорода неметцкой воевода Ивет Горн; и промышляти им надо Псковым всякими мерами. А с Ивет Горном деи в Новегороде ныне ратных людей розных земель наемных и швед с 3000 человек и больше».
О намерении короля осадить Псков говорили и официальные представители Швеции в России. 8 июня в Новгороде состоялась встреча Меррика с Горном. Последний доверительно сообщил английскому послу, что король действительно предполагает осадить Псков, поэтому он, Горн, и не заключает перемирия с русскими. Беседа происходила в разгар подготовки шведов к походу.
Известие о движении шведского войска дошло даже до Генеральных штатов Голландии, заключившей союз со Швецией. Генеральные штаты решили, что король предпринял поход против России с тем, чтобы, явившись во всеоружии перед неприятелем, склонить его тем вернее к заключению мира, и против этого похода не протестовали.

Около 9 июля Густав-Адольф прибыл в Нарву. Грамотой 11 июля он уведомил членов Государственного совета в Стокгольме о своем решении начать поход к Пскову. Кажется, в этот же день прибыл в Нарву и Меррик: король писал Арвиду Тенессону 9 июля из Нарвы, что английского посла ожидают здесь со дня на день. Об упорном желании Густава-Адольфа предпринять поход на Псков Меррик написал своему королю Якову I Стюарту, что шведский король, презрев все... миролюбивые предложения, продвигается с войском к Пскову.
Не позднее 29 июля Густав-Адольф с войском достиг прославленной русской крепости. Как велико было войско шведского короля? На основании ряда свидетельств современников: русских (например, Николая Микитина, побывавшего вместе с Мерриком в Нарве), англичан, некоторых из черкас, служивших по нескольку лет в шведском войске и потом перешедших на сторону русских, можно заключить, что на первых порах у шведов насчитывалось около 7 000 человек.
В середине августа к Пскову прибыли семь знамен англичан, шотландцев, французов и других иноземцев. Об этом мы узнаем из отписки псковских воевод царю 25 августа, а также из письма в Стокгольм шведа Рудбека, состоявшего во время осады Пскова придворным проповедником. Наконец в половине сентября прибыли к Пскову еще пять войсковых соединений.
27 сентября был составлен план расположения шведской армии на зиму. На основании этого плана можно довольно точно подсчитать силы шведов у Пскова в конце сентября. Кавалерия состояла из 13 знамен, насчитывавших в общем 2061 рейтара. Сверх этого было небольшое количество (до 20 человек) татар на конях. В составе пехоты было 40 соединений, насчитывавших 6411 человек. Артиллеристов было сотни две. Если прибавить к этому подкрепления, прибывшие в середине сентября и не подсчитанные в плане, то получим цифру в 9080 человек. По словам шведских специалистов, вся шведская армия в России в то время состояла из 18 знамен с 3125 рейтарами и 60 соединений с 10 172 кнехтами, итого 13 297 человек.
Армия была навербована в разных государствах. Пехота набиралась в Швеции, Финляндии, Нидерландах, Германии, Англии, Шотландии; конница — в Швеции и Финляндии, были также рыцари из Эстляндии и Лифляндии, из Англии, Франции, Польши. Шведская армия была таким образом наемная и пестрая по национальному составу. Армию трудно было снабжать провиантом, а разрешить наемникам добывать себе пропитание путем реквизиций было рискованно: это неизбежно привело бы к разложению войска и потере его боеспособности. С другой стороны, наемники часто дезертировали. И нехватка продуктов в шведской армии под Псковом, и дезертирство отмечаются русскими источниками.
Что касается численности защитников Пскова, то данные, сообщаемые современниками из шведов (например, Рудбеком), не вызывают доверия. Голландский посланник Иоахими, побывавший в королевском лагере под Псковом в октябре, ограничился замечанием: Город Псков весьма велик и многолюден, и в него спаслось много жителей из окрестностей. Более точные данные о численности защитников крепости находим в Разрядной книге 1616 года: в Пскове всяких людей 4220 человек. Возможно, что в 1615 году население Пскова увеличилось действительно за счет жителей, сбежавшихся в крепость из окрестностей, но не надо забывать и о присылке подкреплений из Москвы. Во всяком случае, соотношение сил осаждающих и защитников было не в пользу русских: последних было вдвое меньше.
Зато моральный дух гарнизона и жителей Пскова был не сравним с духом наемной шведской армии: защитники крепости были исполнены решимости биться с врагом до смерти. Житель Вязьмы Семен Вощеницын, ведший торговлю при шведах в Новгороде, вернувшись к себе 1 октября из королевского лагеря под Псковом, куда он ездил с сыном торговать сапогами и куртками, рассказывал лазутчику московских послов Дмитрию Ржеве: а от короля де выходцы во Псков в город частые, а из города к королю переметчиков никоим образом не бывало, а отказывают де им (шведам. — Г. Р.) из города, что до последнего человека, сидя в осаде, помереть, а из города и драницы не дать, битца до смерти. Крепость, надо полагать, имела в достатке боеприпасы: ни в одном документе не встречается жалобы на недостаток в Пскове вооружения.

Шведская армия появилась у Пскова в воскресенье утром 30 июля. Король расположился в Снетогорском монастыре; некоторые отряды стали в трех верстах от крепости. За движением вражеской армии в Пскове зорко следили. В тот же день псковичи на конях вышли из крепости на бой с врагами. Какое число воинов приняло участие в бою, из источников не видно. Но результаты первого боя были для шведов ощутимы: 30 июля погиб Горн. Шведы лишились командира, который, по признанию Делагарди, поднял короля подо Псков.
Разнесся слух, что ранен и король. Подобные вести вызвали замешательство у шведов в Старой Руссе, где стали собирать солдат, занятых молотьбой хлеба в окрестностях, в город, чтобы отправить их под Псков. Рудбек сообщает, что король, расположившийся 30 июля на Снетной горе, через два дня переправил в лодках несколько знамен через реку Великую и разбил лагерь на левом берегу реки. Об отходе короля с войском от Пскова рассказывал и переводчик Питер Томосов, прибывший к Дмитрию Мезецкому в Тверь 8 сентября и отправленный им в Москву: как де свейской король пришел подо Псков с ратными людьми, и он де стоял ото Пскова три версты; а как де короля псковичи побили, и он де ото Пскова поотшел и стал ныне за семь верст.
На основании двух независимых источников нужно признать отход короля от Пскова неоспоримым фактом. По словам Рудбека, король перевел часть войска за реку с целью помешать русским убирать с полей хлеб. Из показаний псковича Белухина узнаем, что близ Пскова рожь ввезли в город, а яровой хлеб на поле не пожат. Рожь, видимо, русские успели убрать. Но не исключена возможность, что шведы постарались переправить войско в более безопасное место. Из отписки псковских воевод царю от 25 августа узнаем, что шведские солдаты стояли на Завеличье, в Климентовском, и в Мирожском, и в Ильинском монастырях.

Бой защитников Пскова со шведами 30 июля показывает, что враг встретился не с растерявшимися от неожиданности людьми, а с заранее организованным сопротивлением. Точно известно, что 31 июля, то есть на другой день после боя, Густав-Адольф написал своей матери и герцогу Юхану, что он не станет нападать на Псков до 20 августа. Как видно из грамоты Меррика царю от 7 сентября, король обещал это и английскому послу в грамоте от 2 августа. Давать подобные обещания заставлял недостаток орудий и боеприпасов.
В публикации использованы материалы книги Георгия Замятина «Псковское сидение» (1952).