Соловецкий юнга

{thumbimage 150px 1}Новгородец Владимир ЮРКИН навсегда останется верен дружбе, которая зародилась на Северном флоте

Вдали от родины

Война застала Владимира в Белоруссии, куда после финской войны перевели служить его отца — красного командира. Семьи военных успели эвакуировать, Юркины вместе со всеми ехали на грузовиках под страшной бомбежкой, не зная, что будет с ними и где они найдут пристанище. В Ленинград, где жили родственники, добраться было невозможно, и, как оказалось, к счастью: все, кто там остался, погибли во время блокады. Путь к родному Новгороду тоже был отрезан. Горел и белорусский Минск, куда первоначально планировалось перевезти беженцев. Их пересадили в теплушки и повезли под Сталинград, откуда после года мытарств Юркины решили перебраться к родственникам в Архангельскую область. Они тогда уже знали, что отец погиб на границе Белоруссии во второй день войны, и мать, чтобы сохранить своих детей, решилась на нелегкое путешествие. Владимир Федорович помнит, что они сушили сухари перед дальней дорогой, когда немцы уже подступали к Сталинграду.
На архангельской земле мать устроилась в лесопункт, а 14-летний Володя наравне со взрослыми работал на строительстве железной дороги на Воркуту, на лесоповале, до темноты валил деревья и корчевал пни. Он понимал, что стал главой семьи и всячески старался ее поддержать. Там, в Архангельской области, он и узнал о Соловецкой школе юнг. Подбил на общее дело еще четверых ребят и отправился в райком комсомола. Смышленых подростков с шестью классами образования взяли, и уже через несколько дней транспортное судно под охраной сторожевых кораблей доставило их на Соловки. Шел 1944-й.

В кремлёвской келье

Это был уже третий набор школы юнг, но из-за трудностей военного времени вновь прибывших, как и их предшественников, разместили в землянках. Владимир Юркин вспоминает свои первые дни на Соловках:
— Высадившись с корабля, мы всю ночь шли пешком на монастырский скит, в 14 километрах от кремля. И уже там разместились в землянках. А немного позднее нашу роту перевели в кремль, в монастырские кельи. Учились мы в каменном корпусе и в зданиях, в которых раньше останавливались богомольцы. Учиться мне всегда нравилось, да и преподаватели были прекрасные, многие из которых побывали на фронте. Я выбрал специальность торпедного электрика, но учили и минному делу, и взрывному. Больше всего мы любили практику — ходить на шлюпках под парусами и на веслах. Наша школа была практически в зоне боевых действий, и немцы не раз пытались на парашютах высадить на остров десант. Конечно же, все мы рвались на фронт, но, к сожалению, учеба закончилась практически одновременно с войной.
С Соловецкой школой у Владимира Юркина связана еще одна история, особая. Именно там он подружился с будущим известным оперным певцом Борисом Штоколовым.
— У нас самодеятельность всегда была хорошая, а Боря запевалой был, — вспоминает наш собеседник. — Запоет — заслушаешься! Я еще тогда ему сказал, что он учиться пению должен, голос ставить. Но тогда мы оба мечтали о море, и после школы юнг попали на Балтийский флот, на эсминец, который стоял в Питере и в войну использовался как боевая батарея, нацеленная на немецкие позиции. Потом был Кронштадт и наш первый отпуск. Во время него я Штоколову показал Ленинград, который хорошо знал.
Позднее пути двух товарищей разошлись: как оказалось, в певцы кроме друга-юнги его благословил и сам маршал Жуков, услышав пение самодеятельного артиста на военном смотре. Будущую знаменитость приняли без экзаменов в консерваторию, после которой он уехал в Свердловский оперный театр. Но флотская дружба сохранилась. И приехав в Ленинград, в Мариинку, Штоколов не раз встречался со своим другом, приглашал его вместе с супругой в гости в Новгород. В своей книге «Гори, гори, моя звезда» знаменитый певец напишет и о своем друге Юркине, и о том, как он первый заметил его талант.
Дружба соловецких юнг прервалась лишь со смертью Бориса Штоколова, на могилу которого на Волковом кладбище его новгородский друг приезжает каждый раз, бывая в Санкт-Петербурге. Он подолгу сидит там, на Литераторских мостках, вспоминая военную юность и послевоенную молодость.

Как учил отец

После школы юнг Владимир Юркин еще пять лет бороздил моря и океаны, пребывая на срочной службе. Но навсегда связывать свою судьбу с флотом так и не решился. Хотелось гражданской профессии и возвращения в свой родной Новгород, в котором он побывал во время отпуска в 1947 году. Он признается, что когда увидел разрушенный город, у него защемило сердце:
— Удивительно, что стоял кремль, потому как самого города не существовало. Не имелось работы по специальности, не было жилья, и жизнь вновь закинула меня на лесоповал — в деревню Плашкино за Новоселицами, откуда сплавляли лес по Мсте. Осуществить же мечту о рабочей профессии, к чему приучал нас отец, удалось лишь в 1960 году на новом заводе «Планета», куда меня взяли учеником фрезеровщика.
Здесь, на «Планете», Владимир Федорович и проработал до 66 лет, став одним из лучших специалистов предприятия. Его, фрезеровщика и токаря-расточника, наградили орденом «Знак Почёта», медалью «За трудовую доблесть» и орденом Трудового Красного Знамени. Не забыл бывший юнга и о море: начиная с 1995 года Владимир Юркин бессменно возглавляет Новгородский клуб ветеранов Военно-морского флота, навсегда оставаясь верным флотскому братству.