{thumbimage 150px 1}В залах Берлинского музея естественных наук, или Naturkunde, что расположен на улице Инвалидов (смотри «НВ» от 27 февраля), экспонатов, достойных хотя бы упоминания, очень много. Но вот беда, газетная полоса не резиновая, и в прошлой публикации мне удалось написать лишь о некоторых раритетах музея. Что касается главной жемчужины Naturkunde, то, конечно же, она заслуживает отдельного рассказа.
Сюрприз в зале динозавров
Толкая стеклянную дверь на входе в музей, я зацепился взглядом за рисунок на ней, знакомый любому школьнику, когда-либо листавшему учебник зоологии. Некоторые даже способны припомнить, что рисунок тот называется «Археоптерикс» и изображает самую первую птицу на планете Земля. Точнее, не птицу, а ее окаменелый отпечаток — с распростертыми крыльями и неестественно вывернутой куда-то к спине головой.
Хрестоматийный образчик доисторической нелепости.
Наверняка многим памятен и рассказ учительницы о том, что этот самый археоптерикс на крыльях помимо перьев имел еще и пальцы с когтями, а его челюсти были усеяны острыми зубами. То есть первоптица могла не только клеваться, но и кусаться! Хорошо помню, что эта мысль в школе меня потрясла.
И вот — картинка на двери в музей. Что бы это значило? Неужели...
Да, действительно «тот самый» археоптерикс хранится в Берлинском музее естественных наук. И не просто хранится, а впервые выставлен на всеобщее обозрение после недавней реновации зала «Мир динозавров». И теперь доступен взору не только узких специалистов, но и самой широкой публики.
Мало того, что я не знал (точнее, не помнил) о наличии тут всемирно известного раритета, так еще ведь, приди сюда годом раньше, и не увидел бы. Вот уж сюрприз так сюрприз! В прямом смысле: не было ни гроша, да вдруг алтын. Да и надо ли говорить, как дорог такой «алтын» для орнитолога, с глубокого детства прикипевшего к пернатому племени душой и сердцем?
Для главной драгоценности, а именно таков статус археоптерикса в Naturkunde, в музее сделана достойная оправа. Останки первоптицы помещены в отдельной затемненной комнате-нише, где они лежат торжественно и строго, как какой-нибудь вождь в мавзолее. Не хватает только тихой траурной музыки.
Над входом в альков выложено слово ARCHAEOPTERYX, в переводе с греческого — «древнекрыл». А вот очереди желающих почтить останки не было. Может, потому, что я пришел в музей незадолго до его закрытия. Ну так тем и лучше. Долг памяти — дело интимное.
Семейный бизнес
История этого экспоната любопытна сама по себе.
Отпечаток был обнаружен примерно в 1875 году в юрских отложениях Блюменберга близ Эйхштатта простым баварцем Якобом Нимейером и впоследствии был обменян им на корову по тогдашней ее стоимости в 150–180 рейхсмарок. Новый владелец, Йоганн Дёрр, продал окаменелость коллекционеру Эрнсту Геберлейну из западно-баварского города Паппенгейм — уже за 2 тысячи. А тот в свою очередь назначил раритету новую стоимость — 36 тысяч марок, поскольку о ценности его знал не понаслышке.
Фактически торговля археоптериксами была делом семейным. Бурной ее не назовёшь — этот экземпляр был всего лишь вторым. Зато и первый, найденный в 1861 году, был продан Британскому музею тоже Геберлейном — отцом Эрнста! Только тот археоптерикс был без шеи и головы и стоил 14 тысяч марок.
Теперь немецкие ученые горели желанием ни в коем случае не упустить отпечаток первоптицы. Однако цена казалась поистине заоблачной. Из уважения к Прусскому министерству культуры Геберлейн-сын скостил 10 тысяч, но чиновники, во все времена одинаковые, скупились и тянули время, чем раздражали как продавца, так и замерший в ожидании научный мир. Профессор Карл Фогт — материалист, дарвинист и атеист, публично резанул на съезде естествоиспытателей в швейцарском городе Сен-Гален: «У Вильгельма I есть достаточно денег для солдат и пушек, однако совершенно нет денег для науки!».
Так бы и ушел ценнейший отпечаток мезозойского времени куда-нибудь в Нью-Йорк или Париж, если бы не барон Вернер фон Сименс — инженер, изобретатель, учёный, промышленник и прочая, и прочая, в том числе основатель фирмы своего имени. Услышав от друзей о возне вокруг палеонтологической жемчужины, он просто купил археоптерикса и подарил его музею. Правда, через два года министерство культуры всё-таки возместило ему расходы, выплатив 20 тысяч и приобщив таким путем государство к национальному сокровищу.
Маленький, но великий
И вот через сто с лишним лет после той истории стоит ваш покорный слуга с непокрытой головой в этом своеобразном мавзолее и думает: «Какой же, однако, ты маленький, знаменитый археоптерикс из школьного учебника! Маленький, а всё равно великий».
Он и правда не большой, да и читал я об этом многократно: «Величиною с голубя». Сланцевая плитка с отпечатком размеры имеет примерно с двойной машинописный лист. В рамке. Под стеклом — наверняка очень прочным. Направленный свет подчеркивает рельеф экспоната. Пропорциями «древнекрыл» напоминает не голубя, а сороку: широкие крылья, удлиненный хвост. Голова запрокинута, но вблизи — не то, что на маленькой картинке, не так нелепо смотрится. Понятно, откуда растет шея, и ясно, что уж в какой позе помер археоптерикс, так и окаменел. Ну не готовился он стать экспонатом через 145 миллионов лет!
По данным справочников, вся длина питавшегося беспозвоночными «древнекрыла» — 45 сантиметров, масса — 300 грамов. Считается, что он не летал, подобно птицам наших дней, а крыльями пользовался в основном для лазания по деревьям, периодически планируя с одного на другое либо на землю, взбираясь потом обратно по стволу.
Вот они, в упор вижу — пальцы с когтями, три по счету там, где кисти быть положено. И клюв — зубастый, истинная правда. Даже не совсем клюв, а нечто такое среднее между клювом и челюстями, как у ящерицы. И длинный, из позвонков состоящий хвост, какого у птиц нет, и это известно решительно всякому, кто когда-либо ел курицу или куриный окорочок с гузкой.
Ну и перья, само собой. То есть их отпечатки. Они-то и составили главную сенсацию первых находок. Никто не мог поверить, что в юрском периоде летали птицы. Но вот же вам доказательство. Пришлось поверить. А зря! Недавно выяснилось: перья перьями, а всё ж правы были скептики.
Сегодня в музеях мира находятся 10 отпечатков археоптерикса. Все были найдены в Баварии на участке площадью 25 кв. км. Последний экземпляр, описанный в конце 2005 года, окончательно убедил палеонтологов: да, археоптерикс происходит от хищных динозавров, но к птицам отношения не имеет. Уже не динозавр, еще не птица, «древнекрыл» — нечто среднее. Промежуточное звено, зашедшее в тупик и не оставившее потомков. А современный нам гоацин из Южной Америки, птенцы которого лазят по веткам, пользуясь временными когтями на крыльях, — просто повторение давно пройденного природой.
Тем не менее термин «первоптица» применительно к археоптериксу из оборота всё еще не выпал, по-прежнему в ходу. «Недоптицей» его официально пока не окрестили.
Аромат мезозойского ила
Кстати. В одной из витрин Зоологического музея РАН также выставлен археоптерикс. И не в виде отпечатка, а целиком. Постояв у него, можно не раз услышать: «Ух ты! Чучело птицы с зубами!». Но, разумеется, это не чучело, а то, что мастера-таксидермисты называют реконструкцией. Питерский археоптерикс, как и другие в музеях мира, собран из частей разных животных: череп его явно позаимствован у небольшого варана, а часть перьев раньше принадлежала сороке.
Для наглядности такой муляж неплох и даже очень полезен. Меня он, помню, школьником еще загнал в ступор: откуда может взяться чучело существа, вымершего за миллионы лет до последнего мамонта? Потом сообразил что к чему, и относился к этому экспонату как... Как к игрушке, что ли.
Встречу в Берлине сопровождало совсем другое чувство. Ощущение запечатленного времени с тонким ароматом того мезозойского ила, которому только еще предстоит окаменеть, через десятки миллионов лет явив миру чудо. И разница в восприятии двух этих археоптериксов (утверждаю только о себе) такая же, как при взглядах на «Сикстинскую мадонну» в Дрезденской галерее и на ее же изображение в учебнике по истории средних веков.
Андрей КОТКИН
Фото автора
Фото автора
