Первый перестройщик

Сбор икон по городам русским и вывоз их в Москву при желании можно подать как очередную прихоть юного царя, решившего пополнить спешно восстанавливаемые после пожара московские храмы утраченной атрибутикой. Однако подлинная причина, побудившая царя провести столь грандиозную акцию, крылась в другом. Он начинал в России перестройку — политическую, военную, религиозную, общественную. Но об этом чуть ниже, а здесь замечу, что приведенная выше цитата из Царственной книги недвусмысленно указывает на еще одну задачу грандиозного мероприятия: «пока новые иконы напишут», то есть царь распорядился сделать копии для опустевших столичных церквей с главных икон, привезенных из различных городов. Правда, в итоге получилось так, что раритеты домой возвращались не всегда.
Например, из Великого Новгорода в Москву были доставлены следующие иконы: «Апостолы Петр и Павел» (ХI век), «Святой Георгий», «Устюжское Благовещение», «Спас Нерукотворный с Прославлением креста» (все — XII век), «Спас царя Мануила», «Предста царица», «Похвала Богоматери с Акафистом» (все — XIV век), «Богоматерь Иерусалимская» (датировка неизвестна, так как икона во время войны с Наполеоном пропала). И лишь «Апостолы Петр и Павел», самая древняя икона из находящихся по настоящее время на территории России, вернулась в Новгород в 1572 году. «Спас Нерукотворный», вывезенный из Юрьева монастыря, был возвращен в виде копии. Остальные получили московскую прописку. Причем «Святой Георгий» стал реликвией главного московского храма — Успенского собора.

Оригинал или копия?
Сегодня трудно сказать, почему так получилось? Но вряд ли мотивы подмены оригиналов копиями были тождественны сегодняшним представлениям о разнице в цене между ними. Если бы логика поступков Ивана Грозного была таковой, ему, конечно, следовало бы оставить в Москве «Апостолов». Ведь эта икона не только самая старая, но и самая большая из известных на Руси. Ее размеры поражают воображение: 236х147 сантиметров!
Однако царь руководствовался, по всей вероятности, вполне рациональными доводами о необходимости оставить у себя или вернуть хозяевам изображения святых. Он исходил из религиозного значения той или иной иконы и качества раритетов. Подкреплю это соображение цитатой из Сергея Соловьева «История России с древнейших времен»): «После большого московского пожара, когда приступили к возобновлению церквей, то послали за иконописцами в Новгород и Псков; из псковских иконописцев были известны в это время: Остан, Яков, Михайла, Якушка, Семен Высокий Глаголь; в Новгороде — дьякон Никифор Грабленый». Иными словами: акция носила широкомасштабный характер, но никак не ставила задачей пополнить московские церкви иконами за счет провинции. На их копирование были мобилизованы лучшие русские мастера.
В этой связи «Апостолы Петр и Павел» могли не удовлетворить Ивана Грозного по целому ряду причин. Во-первых, эта икона может в известной степени считаться произведением авангардистского искусства. Апостолы на ней предстают в полный рост, а Христос в центре изображен полуфигурой. К тому же головы апостолов даны не в каноническом фронтальном положении, а в повороте, который современные фотографы называют «три четверти».
Во-вторых, икона уже тогда была наверняка не в лучшем состоянии. Мы, конечно, не можем судить, в каком именно, но предположить можем исходя из того, в каком виде она дошла до нас. От оригинальной живописи на ней сохранились лишь фрагменты одежды и фона. Лики апостолов, руки и стопы ног утрачены. Реставраторы не нашли в указанных местах на гигантской доске краску древнее XV века.
В-третьих (хотя это и уязвимый аргумент), «Апостолы» имеют не вполне понятное происхождение. Одни специалисты причисляют икону к новгородской школе, допуская, что в ее изготовлении участвовали греческие мастера. Другие указывают, что икона принадлежит к так называемым «корсунским древностям», которые были привезены в ХI веке из Константинополя.
Неважная сохранность изображения не позволяет сделать категорическое заключение о том, кто (новгородец или грек) был автором этой работы и где она выполнялась. Правда, противники «византийской версии» приводят веский аргумент в свою пользу: икону размером почти два с половиной метра на полтора невозможно в целости и сохранности привезти за тысячи километров из Константинополя. А византийские мотивы на ней, дескать, могли быть привнесены заезжим греком-мастером.
К слову, Великий Новгород эта икона покидала не однажды. Последний раз — в 2002 году, когда была отправлена на реставрацию в столицу. Работы по восстановлению шедевра продолжались шесть с лишним лет и были закончены только 8 октября 2008 года. В ноябре икону доставили в Новгород и выставили на обозрение в Присутственных местах кремля.

Царские реформы
В самом начале этих заметок было сказано, что сбор икон для изготовления копий в Москве был лишь следствием, но не причиной проведения такой многотрудной акции. В действительности на происходящие в конце 40-х годов в России события в общественно-политической жизни нужно смотреть шире. Царь начал реформы самым широким фронтом!
В течение 1547—1551 годов Иван Грозный осуществил преобразования в армии (начал в 1548 году), Земскую реформу (1549), Губную реформу (1549), провел первый Земский собор (1549); был принят новый судебник (1550), подтвердивший право свободного перехода крестьян. В 1551 году был созван Стоглавый собор, принявший сборник решений о церковной жизни «Стоглав».
В том, что касается армии, отметим: в 1550 году созданные ещё при Василии III отряды пищальников были преобразованы в стрелецкое войско. Стрельцов стали называть служилыми людьми по прибору, то есть по призыву. Это было регулярное войско, находившееся на содержании у казны.
Несколько слов о Земской и Губной реформах. Первая началась с учреждения земских соборов — представительных органов власти, которые фактически формировались по образу и подобию новгородского веча. В 1551 году Иван Грозный приступил к ликвидации, казалось бы, незыблемого института власти — наместничества. К 1556 году полновластных (как при Василии III) наместников на Руси не стало.Их заменили губные и земские старосты и городовые приказчики (целовальники), которых выбирали и которые формировали уездное правление. Это был подлинный прорыв в местном самоуправлении. И ход преобразований требовалось жестко контролировать.
По Губной реформе Иван Грозный, например, оставил в Новгороде старост по концам и улицам, что явилось на переходном этапе противовесом власти наместников, ибо порядок о губных грамотах разрешал любому человеку направлять на имя царя жалобу на наместника.
Кроме того, царь весьма внимательно относился к особенностям жизненного уклада в каждой отдельно взятой территории. Так, у Сергея Соловьева в «Истории России с древнейших времен» читаем: «Когда в 1548 году царь пожаловал и отставил (отменил. — Г.Р.) в Новгороде корчмы и питье кабацкое, то давали по концам и по улицам старостам на 30 человек две бочки пива да шесть ведер меду, да вина горького полтора ведра». Надо полагать, что Иван Грозный нашел, что у новгородцев существуют серьезные проблемы с алкоголем, и строго лимитировал его продажу. Причем это был не декларативный акт. В 1555 году царь направляет в Новгород свою грамоту о наказании одного из новгородских старост, формально относившегося к исполнению царского указа о торговле «питьем»: Учинен (назначен. — Г.Р.) был в Великом Новгороде старостой Иван Борзунов. Жалованья нашего он получал по 50 рублей на год, да ему же дано поместье для старощенья. Теперь я этого Ивана Борзунова от старощенья велел отставить. И вы б ему в суде у наших наместников и дворецкого быть не велели, нашего жалованья ему не давали и поместье отписали на меня до тех пор, пока выберем на его место другого старосту.
Впрочем, мы отвлеклись. Разговор-то начался с того, что Иван Грозный затеял столь масштабные реформы в стране, которую провозгласил царством. На их фоне собирание икон по городам выглядит просто мимолетным пунктом. Гораздо более важной явилась, например, миссия, предпринятая в том же 1547 году, когда свозили в Москву иконы, полномочного представителя царя саксонца Ганса Шлитте.

Миссия Шлитте
Иван IV поручил Шлитте завербовать в Европе и привезти в Москву «мастеров и докторов, которые умеют ходить за больными и лечить их; книжных людей, понимающих латинскую и немецкую грамоту; мастеров, умеющих изготовлять броню и панцири; горных мастеров, знающих методы обработки золотой, серебряной, оловянной и свинцовой руды; людей, которые умеют находить в воде жемчуг и драгоценные камни; золотых дел мастеров, ружейного мастера, мастера по отливке колоколов, строительных мастеров, умеющих возводить каменные и деревянные города, замки и церкви; полевых врачей, умеющих лечить свежие раны и сведущих в лекарствах; людей, умеющих привести воду в замок, и бумажных мастеров». Вдумайтесь и поймете, что Иван Грозный за полтора века до Петра Первого и почти за пять столетий до Иосифа Сталина намерен был произвести «индустриализацию всей страны» (а если учесть, что Земская реформа давала крестьянским общинам право на само-
определение, то и «коллективизацию»)!
Практически одновременно с Шлитте такое же поручение царь дал и выходцам из Страсбурга неким Иоганну фон Россенеку и Вольфу (фамилия неизвестна). Все вышеперечисленные авантюристы (другим словом их не назовешь) поручение выполнили лишь наполовину: мастеров в Германии собрали (в частности, Шлитте — 123 человека). Однако когда дошло дело до переправы их через границу, император Карл V, одобривший было поначалу затею русского царя, вдруг под надуманным предлогом выезд «гастарбайтерам» запретил. Шлитте, фон Россенек и Вольф были брошены в темницы (первый провел там полтора года, двое других — по пять лет), а завербованные ими специалисты отправлены восвояси.
Разумеется, это было сильнейшим ударом по программе экономических реформ Ивана Грозного. И он был вынужден сделать ставку на внутренние резервы, начать поиск самобытных мастеров и умельцев в своей стране. Отметим, что Новгород тогда находился под самым пристальным вниманием царя. На это указывает, например, грамота Ивана Грозного новгородским дьякам от 1556 года по вопросам развития книгопечатания. Мы послали в Новгород мастера печатных книг Марушу Нефедьева, велели ему посмотреть камень, который приготовлен на помост в церковь к Пречистой к Сретению, — напоминает царь новгородцам. — Когда Маруша этот камень осмотрит, скажет вам, годится ли он на помост церковный и можно ли будет на него лицо наложить, тогда вы бы этот камень осмотрите сами и мастеров найдите, кто б на нем лице наложил, как у Софии Премудрости Божией. А если сам Маруша захочет поискуситься — лицо наложить, то вы для образца пришлите к нам камня два или три; да велите испытать все три камня: железницы, голубицы и красный. Маруша нам сказывал, что есть в Новгороде человек, его Васюком Никифоровым зовут, он умеет резать резь всякую. И вы бы этого Васюка прислали к нам в Москву.
Правда, отдавая должное мастерству новгородцев, активно общавшихся с западными мастеровыми, Иван Грозный вынужден был в первые годы ограничивать свои запросы в эту территорию, поскольку «осенью 1552 года свирепствовал мор в Новгороде и по волостям его: умерло 279 594 человека. В 1553 году был большой мор в Пскове: в год положили в скудельницах 25 000 человек, а по оврагам — неизвестно сколько» (Сергей Соловьев). Но это уже поправки второго ряда. Мы-то говорим об общей концепции преобразования России, задуманной первым царем в возрасте, когда ему еще и 20 лет не исполнилось.
Тот факт, что Новгороду он отводил в своих планах ведущее место, наверное, следует поставить в заслугу митрополиту Макарию и протопопу Сильвестру, находившимся в означенный период в ближайшем окружении царя. Во всяком случае, оба названных персонажа были увлечены идеей развития книгопечатания на Руси и много сделали для того, чтобы запустить процесс, когда еще находились в Новгороде (то есть до 1542 года).