{mosimage}В 1475 году великий князь придумал и разоблачил в Новгороде очередной заговор
12 сентября 1472 года, примерно через месяц после разгрома войска хана Ахмата при Олексине, умер брат Ивана III, бездетный, но состоятельный князь дмитровский, можайский и серпуховский Юрий Васильевич. Великий князь, выждав время (после похорон и женитьбы на Софье Палеолог), вдруг объявил его владения своею собственностью. То есть поступил по новому порядку наследования: все достается старшему рода.
Братское дело
В Типографской летописи читаем: Разгневались князи Андрей (Большой. — Г.Р.), Борис и Андрей (Меньшой. — Г.Р.) на брата своего великого князя Ивана из-за отчины брата своего князя Юрия. Князь же великий помирился с ними и дал Борису Вышгород, Андрею — Тарусу, а Большому Андрею дала мать его, великая княгиня Мария, городок Романов на Волге. И поцеловали крест между собой и разошлись. Они не поняли, что Иван только проверял их готовность склониться перед ним. И понял, что старые обычаи еще живут.
И это еще раз подтверждает, что Иван III намеренно не форсировал подчинение Новгорода. Он набирал очки и силы: разбил хана Ахмата и убедился, что Казимир не решается выступить против Москвы. Женился на Софье Палеолог из династии византийских императоров и разбил иллюзии Ватикана о компромиссе веры. Это позволило говорить о Москве как преемнице поверженного турками Константинополя, оплота православия. Военные и политические успехи, безусловно, повысили самооценку Ивана III. И вот он захватывает владения умершего бездетного брата. По праву лидера. И тут понимает, что не имеет достаточно власти и авторитета, чтобы игнорировать недовольство остальных братьев, что оппозиция есть или может появиться. Великий князь был очень расчетлив. Он взял паузу, но не отступился.
Симптоматично, что из присвоенных владений покойного брата Иван III не отдал возмущенной родне ничего. Вышгород, доставшийся князю Борису, — это новое приобретение в Новгородской земле, а Таруса для князя Андрея Меньшого — небольшое село под Калугой, принадлежавшее Ивану III по завещанию отца. Что же касается Ивана Большого, который после смерти Юрия стал следующим по возрасту (за Иваном) братом, он ничего вообще не получил. Ситуацию урегулировала мать, отдавшая ему свой удел — Романов-городок.
Забегая вперед, отмечу, что в 1490 году у Ивана III умрет сын от первого брака Иван Молодой, уже определенный как законный наследник. По договоренности с митрополитом и братьями дети Ивана III и Софьи Палеолог не могли претендовать на великое княжение. Первым кандидатом на наследство становился Иван Большой, так как с посажением на великокняжеский стол внука Ивана III Дмитрия Андрей вряд ли согласился бы. Пройдет год, и Иван III заточит брата и двух его сыновей в темницу. Татищев в своей «Истории Российской» приведет слова, якобы сказанные по этому случаю Иваном III про князя Андрея Большого: «И ныне паки начал зло замышляти и люди моя к себе притягати. Да то бы и ничто, а когда я умру, то ему доставати великое княжение. А внук мой, кому великим князем быти, и он, коли собою того не достанет, то смутит дети моя, и будут воеватися межи собою…».
Князю Андрею «повезет» — он умрет через два года. Как сообщает Типографская летопись, после этого, в ноябре 1497 года, Иван III повелел быть у себя на дворе Симону-митрополиту с архиепископом и с епископами. И пришли к нему. Князь же великий, встав перед своим отцом митрополитом и архиепископом и епископами, начал бить челом пред ними с умилением и с великими слезами, прося у них прощение за свой грех перед своим братом, князем Андреем Васильевичем, которого уморил по неосторожности. Однако племянников не освободил. Старший сын князя Андрея Большого, Иван, проживет в заточении 31 год и умрет в 1522 году в возрасте 45 лет, младший Дмитрий проведет в темнице 49 лет — до 1540 года, — где и умрет в 56 лет! На тот случай, чтобы не повторилась история, как с Шемякой.
Конечно, Иван III — важный, но не главный персонаж нашего повествования. В ином случае было бы очень любопытно разобраться, почему в историю России именно он вошел под прозванием Грозный и только позже, по политическим соображениям, стал называться Великим (и реже — Святым), а знаменитый псевдоним перешел к внуку. Хотя дед кровушки русской пролил никак не меньше.
Тучи над городом встали
Пока Иван III разбирался со своими семейными делами, опять собрались тучи над Новгородом. Точнее — началось с Пскова, у которого в 1472 году истек срок Наровского договора с Ливонией. Напомню, договор был 10-летний и урегулировал вопросы земле-
владения между двумя сторонами. Еще до истечения срока рижский магистр попросил отдать ему небольшой остров на реке Нарове и право на ловлю рыбы. По договору и то, и другое было за Псковом. Псковичи отказали. Начались трудные переговоры, которые еще более обострились, когда истек срок действия договора.
Дошло до того, что псковичи под тем предлогом, что князь-майстер съезды назначает, а на съезды сам не едет, людей своих не посылает и предложений не дает, задержали неких незначительных послов магистра. Одновременно Псков обратился к Ивану III за помощью в решении спора. Пошла к великому князю информация и о том, что в сие время новгородцы вели переговоры с лифляндскими рыцарями о союзе против псковичей, а следовательно, против Москвы.
Было ли это правдой или псковичи возвели на новгородцев напраслину, теперь не узнать. Факт то, что в 1473 году переговоры между Псковом и Ливонией проходили в Новгороде, но результата не дали. Может, псковичи были раздосадованы неспособностью или нежеланием новгородцев по-настоящему выступить на их стороне.
В итоге в Псков было направлено войско во главе с князем Данилой Холмским. После этого договор с Ливонией был подписан без боя сразу на 30 лет. Но вместо благодарности князь Холмский по возвращении в Москву был взят под стражу. Следствие продолжалось три месяца. В марте 1474 года князь дал расписку: Я, Князь Данила Дмитриевич Холмский, бил челом через своего господина митрополита Всея Руси Геронтия своему господину и господарю великому князю Ивану Васильевичу за свою вину… И господарь мой, князь великий, меня, своего слугу, помиловал, гнев свой смирил. А мне, князю Данилу, своему господарю великому Князю Ивану Васильевичу и его детям служити до своей смерти, не отъезжа ни к кому другому. Кроме того, за князя Холмского поручились восемь знатных бояр и купцов в общей сложности двумя тысячами рублей.
Какой же проступок совершил князь, которого в Новгороде считали первым злодеем, ведь это он дважды разорял Старую Руссу? А тот, что Данила Холмский ограничился лишь разбирательством, откуда пошли разговоры о переговорах Новгорода с Ливонией, не предприняв никаких карательных санкций. Видно, выяснил, что сведения, переданные в Москву псковичами, не заслуживают внимания. Иван III этому вердикту до конца не поверил. На следующий год он отправился в Новгород лично.
Разумеется, эта поездка должна была рано или поздно состояться, поскольку великий князь, по Коростынскому договору, должен был периодически принимать и рассматривать жалобы и нерешенные судебные дела. Как пишет Николай Карамзин, «хотел сам быть там, исследовать на месте причину главных неудовольствий народных, обуздать утеснителей.., утвердить спокойствие Новагорода».
Другой известный русский историк Николай Костомаров в своей «Истории Новгорода, Пскова и Вятки» подробнее рассказывает о предпосылках к поездке великого князя: «Новгородским посадником был избран заклятый враг московского самовластия — Василий Ананьин. Ему подобные патриоты заняли должности. Они не могли не питать злобы к своим противникам в Новгороде; плачевный исход борьбы 1471 года они приписывали их измене, двоедушию и трусости. Начались ссоры, драки, безладицы… Люди московской партии не могли нигде найти себе управы».
Оба автора опираются на сведения, почерпнутые из Софийской летописи, щедро сдабривая их своими домыслами. Например, невозможно установить, был ли Василий Ананьин действительно враг московского великого князя или обыкновенный прохвост, который, используя служебное положение, напал на Славкову и Никитину улицу и пограбил у тамошних людей имущества на тысячу рублей.
Показательная порка
Так или иначе, но Ивану III нужен был в Новгороде показательный суд, и он его устроил, созвав через бояр и владыку Феофила почти двухтысячную толпу на вече (к слову: можно взять на заметку, что пришли всего 2 000, а не 40 000, как легко якобы собирали в ополчение). На этом суде были взяты в оковы Василий Ананьин, Федор Борецкий и Иван Афанасьев с сыном Алферием, Богдан Есипов, Лошинский. При этом архиепископ готов был поручиться за каждого в невиновности, но великий князь сказал: «Знает богомолец наш и знает Великий Новгород, отчина наша, сколько от этих бояр чинилось зла прежде, а ныне, что есть лихо — все от них в нашей отчине чинится. Как же мне их миловать?».
Давно уже с подачи Карамзина принято считать, что Иван III в 1475 году нанес удар по литовской партии в Новгороде. Однако, кроме Афанасьева, никто в симпатиях к Казимиру не обвинялся. А вывод, будто сторонники Литвы опять поднимают голову, был сделан из того, что среди участников грабежа на Славковой улице вместе с Ананьиным были бояре Федор Борецкий, Борис и Яков Селезневы, Андрей Телятев и Моисей Федоров, чьи братья были репрессированы после Шелонской битвы. Однако, кроме Борецкого, никто из них в темницу не пошел. А про политические настроения Ананьина мы ничего не знаем. Да и князь «нет» сказал. Скорее всего, он ответил за все как городской голова (степенной посадник). Во всяком случае, никаких иных доказательств наличия оппозиции в Новгороде в 1475 году нет.
Впрочем, есть нюанс (или намек, если хотите). Когда шестеро несчастных уже стояли перед Иваном III, он вдруг заявил в сторону Афанасьева, за которого просил владыка: «Ты мыслил Новгород отдать от меня, великого князя, королю!». Возможно, Иван III располагал какими-то сведениями о его кознях? В летопись это не попало, так как на всенародном суде не обсуждалось. Больше точно ничего нет! Литовский след — это выдумка Карамзина, подхваченная ввиду высокой правдоподобности.
Но вот что примечательно! В Новгородских писцовых книгах конца ХV века Ананьин, Афанасьев, Борецкий, Есипов и Лошинский (по алфавиту) числятся как крупнейшие заволочские землевладельцы. Они входили в число 30 богатейших людей Новгорода!
Геннадий РЯВКИН
