Как строили мирную жизнь во время войны
В этом году Россия отмечает двадцать пятую годовщину вывода советских войск из Афганистана.
Ещё немного, и все телеэфиры на какое-то время вновь окажутся заполнены подробностями этой войны, как водится, обсудят вопрос, был ли ввод советских войск в Афганистан ошибкой или грамотным геополитическим ходом Советского Союза, и вероятно, всё затихнет до следующей годовщины.
Мы решили взглянуть на те события с другой стороны и рассказать не о боевых действиях, а о бытовой, повседневной жизни Кабула, в которую оказались вписаны сотни советских солдат и офицеров, секретарей, уборщиц и поваров, мужчин и женщин. Лариса СЕДЫХ четыре года прослужила в Афганистане. У войны, конечно, не женское лицо, поэтому и рассказ Ларисы Михайловны не о войне, а о любви.
Цветы для любимой
Перебирая страницы альбома с афганскими фотографиями, Лариса Михайловна пожимает плечами:
— До сих пор не понимаю, как же так получилось, что у нас со свадьбы не осталось ни одной фотографии? Ведь в другие, не праздничные дни мы же фотографировались.
И тем не менее факт остаётся фактом, фотографий нет. Лариса Михайловна и её супруг Игорь Александрович — кадровые военные, познакомились и поженились в Афганистане, а уж потом вволю помотались по бывшему СССР. После выхода на пенсию осели в Великом Новгороде, но вот бывают же совпадения, именно из Новгорода Лариса Михайловна и отправилась в Афганистан, не подозревая, что когда-нибудь на этом городе круг и замкнётся.
Впрочем, всё это как-то тоскливо звучит. А тоска определённо не в стиле этой женщины. Принимая нас с фотокорреспондентом у себя дома, она смеётся, затем говорит: «Я ни о чём не жалею!» и начинает рассказ с самого начала.
В Афганистан она попала в 1984 году, когда, казалось бы, никаких предпосылок к тому не могло быть: хорошая работа, квартира, поклонники тоже имеются, зачем куда-то уезжать, тем более туда, где идёт война?
— Но мне предложили, и я согласилась, — просто отвечает Лариса Михайловна. — Ещё два года назад было страшно, а потом ничего. Может быть, надоела эта размеренная жизнь, а может, просто чувствовала, что там свою судьбу встречу.
Ждать долго не пришлось. Уже в первый день в Афганистане она познакомилась со своим будущим мужем. Прямо на пересылочном пункте, где решалась дальнейшая судьба всех новоприбывших. Игорь Седых на тот момент служил в батальоне охраны, а Лариса Михайловна попала в тот же батальон секретарём-машинисткой. Поработать, впрочем, пришлось не долго: не успев глазом моргнуть, Лариса Седых очутилась в инфекционном госпитале. Проще говоря, в заразке.
— Сразу как приехала, купила баночку соленых орехов, — говорит Лариса Михайловна. — Это сейчас их полно, а тогда диковина для нас была. Я их все и съела. Соленые, жирные. Ну вот и повезли меня сразу в больницу. Я просто ужасно себя тогда чувствовала, а Игорь пришёл меня навещать и розы принёс. Такие красивые! Я спрашиваю: где взял? Ведь нигде таких не купишь. А оказалось, что он их сам нарвал, в «зелёнке», как мы тогда говорили, то есть у подножия гор, где деревья растут. Только вот поставил он эти розы в ту самую банку из-под орехов. И мне так приятно: розы. А на банку как гляну — сразу хоть умри! Теперь смешно, конечно, вспоминать.
Поженились Лариса и Игорь на третий год отношений, хотели годом раньше, но у Игоря Александровича умер отец, было не до того. Расписались в посольстве СССР, а после свадьбы добились получения жилья: вагончика, который пополам делили с другой семейной парой.
Женщина Востока
Работы было много, с утра Лариса Михайловна садилась за свою печатную машинку, после полудня начиналась так называемая афганистанская сиеста, работать было просто невозможно, но как только жара спадала, все возвращались на рабочие места. Вечером — на концерт. Но после концерта снова на работу. Зато не донимал быт, питались все в столовой. Помимо каждодневной работы хватало и общественной.
В руках у Ларисы Михайловны фотография: групповой портрет, человек 30, и большинство из них женщины. Догадаться, что все они афганки, не представляется никакой возможности, все красиво и современно по тем временам одеты, только у одной женщины покрыта голова. И тем не менее это так. А та, что с покрытой головой — не просто освобожденная женщина Востока, но даже больше: революционерка. Везде ходила с автоматом. Но в кадр он, конечно, не попал.
— А ещё мы устраивали дружеские встречи с советскими женщинами, вышедшими замуж за афганцев, — вспоминает Лариса Михайловна. — Мы им концерт ставили, «Подмосковные вечера» пели. Многие из этих женщин с детьми приезжали, а мужья их за воротами оставались, караулили. После концерта мы перешли в другой зал поболтать. Спрашиваем, как им тут живётся, а они как начали петь: замечательно! А нас заранее командир предупреждал, что они будут агитировать тоже за афганцев замуж выходить и жить здесь оставаться. Да только как в эту агитацию поверишь? Она мне рассказывает, как у неё всё хорошо, а у самой ногти от керогазки, на которой готовить приходится, чёрные. Но вообще-то они с нами себя начинали как-то свободнее чувствовать. Разговорятся, а потом, смотрим, курить даже побежали. Вырвались на свободу. У некоторых из них уже очень много детей было. И вот ведь сейчас часто происходят скандалы на международном уровне, когда муж-иностранец жене детей не отдаёт, а в те годы то же самое было. При разводе детей забирали мужья.
На войне как на войне
Вспоминая четыре года, проведённые в Афганистане, Лариса Седых старается говорить о радостном: об эстрадных концертах Леонтьева и Кобзона, о красивых ухаживаниях мужа, о вещах и продуктах, которые были в Афганистане и не были в СССР. Но война есть война, и сколько ни вспоминай хорошее, от неё не уйдешь.
— Я в первый день, когда пришла на работу, села сразу же со своей печатной машинкой у окна, — рассказывает Лариса Михайловна. — Пришел начальник, как увидел это — ахнул. Спрашивает: «Ты что, хочешь, чтобы тебя снайпер подстрелил?!». А я-то хотела просто чтобы было светло.
Потом привыкла. Лежит в своём вагончике и слышит, как пули рядом свистят — обстрел. Соседка Зина сама, как пуля вылетает, бежит в маскировочную сеть, а Лариса с Игорем только смеются. У них философия другая: на войне никогда не угадаешь, когда тебя пуля найдет, значит, и паниковать сильно не стоит.
Выехать из штаба, например, за покупками можно было только по пропуску и с сопровождающим. Женщине одной ходить было чрезвычайно опасно, были случаи воровства да и просто не самого приятного отношения.
— Бывает, выйдешь в город, например, на рынок, сразу тебя окружат и давай кричать «Ханум, ханум! Командор!». Ханум — это женщина. И дети их вокруг вьются, грязные все, такое ощущение, что скоро слоями эта грязь будет отваливаться. Они бегают, кричат, а я сама кричу: «Ой, не прикасайся!».
Но, как говорится, сколько людей, столько и судеб. Знакомая Ларисы Михайловны Лида местных нравов не сильно боялась: надевала паранджу и шла в районы, куда советским женщинам категорически не рекомендовалось заглядывать. Манили хорошие рынки. На вопрос, как не боится, ведь у самой и кожа, и волосы светлые, отвечала: «Ну и что? Я что-нибудь побалакаю по-ихнему, и ничего мне не будет!». И к счастью, ничего и не было.
Зато другая дальняя знакомая Ларисы Седых погибла прямо перед своей свадьбой. Получила разрешение слетать в СССР за свадебным платьем, а уже на обратной дороге их самолёт был сбит.
* * *
Афганистан семья Седых покинула в 1987 году, задолго до официального вывода советских войск. Сегодня Лариса Михайловна по-женски, не оглядываясь на геополитику, говорит: «Не нужна была эта война, ведь столько наших солдат погибло!». И с ней, так же, как и с теми, кто оправдывает ввод советских войск в Афганистан государственными интересами, тоже не поспоришь, ведь по большому счёту: а какая война нужна людям? Но что было, то было. И 15 февраля снова представится повод вспомнить тех, кто пришёл живой, и всех, кто не вернулся. По-человечески, без оглядки на большую политику.
Фото Владимира БОГДАНОВА
и из архива Ларисы СЕДЫХ
