В Хреплё ждут добровольцев, готовых заняться восстановлением церкви
Вслед за своей провожатой я иду по лесной просеке, пристально глядя под ноги. Раньше, говорят, сквозь глухую чащобу и вовсе было не пробраться, но потом нашелся добрый человек, расчистил путь.
— Осторожно! — предупреждает меня в который раз провожатая. — Здесь везде пеньки торчат из земли, спускаться надо аккуратнее.
Да уж, нелегка дорога к храму. Церковь прячется за деревьями, но, немного приблизившись, я вижу ее. Точнее, то, что от нее осталось: кирпичный остов с зияющими провалами на месте окон и дверей. В правом углу притаилась иконка, напротив — деревянный крест, тут же на грубом столике разложены свечи. Потолок еще держится, но, того и гляди, рухнет, поэтому находиться внутри страшновато. Когда-то сюда собирались люди со всех окрестных деревень, а теперь единственные, кто тревожит покой этих стен, — Анна Александровна ПАВЛОВА (на фото справа) и ее муж, последние из оставшихся в Хреплё коренных жителей.
Война и мир
Как и церковь, деревня знавала лучшие времена. Теперь она оживает только летом, когда приезжают дачники. Их аккуратные, ухоженные дома резко контрастируют с заколоченными или сожженными зданиями, которые пустуют не первый год. Вот вам наглядная иллюстрация того, как работает энтропия, то есть необратимая потеря энергии: что бы мы ни делали, она увеличивается, приводя к все большим разрушениям. Учебник термодинамики в этом смысле пессимистичнее любой антиутопии.
Церковь Успения Пресвятой Богородицы появилась в Хреплё в 1775 году и вместе с деревней благополучно пережила несколько веков. Даже Великая Отечественная война на ней почти не отразилась. Сгорели все дома, кроме одного, сгорел деревянный храм Николая Чудотворца, находившийся рядом с кладбищем, а купола и стены церкви уцелели.
— Я помню войну, мне тогда двенадцать лет было, — рассказывает Анна Александровна. — Отца сразу забрали на фронт, как она началась, а нас с матерью, сестрой и братом в 1943 году эвакуировали. Тогда почти всех из деревни забрали, кого куда. Рядом, в лесу, жили партизаны. Они-то и сожгли дома, когда выбивали отсюда немцев. Те стреляли по церкви, но она почти не пострадала, это я хорошо помню. Мы сюда вернулись сразу после войны, и она стояла такая же, как раньше. Иконы, правда, все разобрали и увезли куда-то. В пустой церкви мы сортировали лен и зерно, тут же это хранили.
У людей, приехавших на родину, не было ничего. Все семьи ютились в двухэтажном доме, который до революции принадлежал местному помещику и чудом выстоял в войну. Надо было жить, пусть шатко и валко, поднимать хозяйство. Уже скоро в деревне появились гумна и риги, началась заготовка зерна. Чтобы высушить его, нужны были печки. Тогда-то от властей и пришел приказ: разбирать церковь, брать кирпичи для постройки.
— Из Батецкой приехали коммунисты, сняли зачем-то купол и увезли его вместе с крестом, — говорит Анна Александровна. — Потом и стены начали разбирать. Позже, когда местные жители стали строиться, все тоже брали кирпичи, вынимали из стен. Жить-то надо было. Делали печки, топили их. Мы тоже те кирпичи брали. Когда отец вернулся с войны, он начал строить новый дом, а мы с братом ему помогали. Еще помню, лошадей не было, летом таскали все на себе, а зимой на санках возили. Так и жили. Если бы не коммунисты, может, мы бы не стали трогать церковь, а как они начали, за ними потянулись остальные. А дом мы все-таки достроили. Я потом замуж вышла, переехала, но он до сих пор стоит, хоть и пустой. Отец умер вскоре после того, как строить закончили. Он недолго пожил после войны, только и успел, что этот дом нам оставить...
Для храма, пережившего войну, мирное время стало куда более суровым испытанием. В окнах разбились стекла, потом кто-то снял и увез железную дверь, должно быть, в металлолом сдал. Церковный сад, когда-то считавшийся в Хреплё предметом гордости, постепенно зарастал, превращаясь в непроходимую чащу. По соседству со старой липой, которая появилась тут еще до войны, вылезли молодые деревца, прорезалась из-под земли сорная трава. Церковь ветшала с каждым годом. Деревня какое-то время держалась куда бодрее. Работала колхозная бригада, открылся небольшой магазин. Анна Александровна трудилась бригадиром, а после смены и по выходным подрабатывала в торговле.
Все изменилось с распадом СССР. Бригады не стало, работники старели и уходили на пенсию, а молодежь рвалась в большие города. Уехали и две дочери Анны Александровны. Обе обосновались в Санкт-Петербурге, оставив ее вдвоем с мужем. Сейчас иногда приезжают в гости, но подолгу не живут. Их ровесники, выросшие в Хреплё, тоже, навещая опустевшие дома, задерживаются максимум до сентября, а потом, вкусив прелестей размеренной деревенской жизни, возвращаются в город, к своим заботам. Да и что им делать в Хреплё круглый год? Работать негде, магазин — и тот закрылся. Три раза в неделю приезжает автолавка, привозит пенсию почтальон — вот и все развлечения.
Всё здесь замерло
Даже будучи разрушенной, церковь еще какое-то время принимала прихожан. По большим праздникам приезжали люди из Острова и других деревень, находящихся неподалеку, и священник из поселка Батецкий проводил службу. Потом эта традиция сошла на нет, и церковь осталась без внимания. Так было до тех пор, пока в деревне не появилось новое лицо.
Предприниматель из Мордовии, представившийся Владимиром, приехал сюда полтора года назад. Фамилию свою местным жителям он не назвал, да и вообще рассказывал о себе скупо, без всякой охоты. «Чего его сюда принесло — не знаю», — пожимает плечами Анна Александровна. Поселился он в одном из пустых домов, периодически куда-то уезжал, но каждый раз возвращался.
Именно Владимир начал постепенно приводить церковь в порядок: расчистил к ней проход, срубив деревца, привез откуда-то деревянный крест и икону. Говорил он и о том, что хочет продолжить работу, даже поругался с Анной Александровной из-за того, что она не хотела помогать ему искать спонсоров для восстановления храма. Правда, отказалась та не из вредности, а из соображений здравого смысла: кому нужна заброшенная церковь? В России таких тысячи. Каким-то из них везет, и они находят покровителей, но большинство так и остаются забытыми. Да и как жителям маленькой полупустой деревни заявить о себе, где найти меценатов? Не спрашивать же, в самом деле, водителя автолавки, есть ли у него знакомые богачи.
Владимир, однако, от своей идеи не отказался. Первым делом он решил восстановить часовню, находившуюся когда-то рядом с церковью. Пока что намерениями все и ограничилось. Предприниматель в очередной раз уехал, не сказав, куда отбывает и надолго ли. То ли лечиться, то ли искать тех самых спонсоров — никто толком не знает. Пока его нет, Анна Александровна поддерживает, как может, порядок в церкви. Ее нынешний дом, небольшой и аккуратный, стоит совсем рядом, так что далеко ходить не приходится.
— У меня раньше хозяйство свое было, живность разную держали, а теперь мы с мужем даже огород не сажаем, — вздыхает она. — Когда-то, бывало, придешь с работы и до темноты рядом с домом возишься, сорняки полешь. Откуда только силы брались? Теперь-то я устала. Сама уже не знаю, чего хочу.
— А чтобы церковь восстановили, не хотите разве?
— Это да, вот только не знаю, дождусь или нет.
Мы обходим вокруг церкви, чтобы лучше ее рассмотреть. Под ногами похрустывают сухие веточки. Вокруг очень тихо, словно все застыло до лучших времен. Чуть подумав, я задаю следующий вопрос:
— Положим, церковь возродится. Кто же в нее ходить будет? Вы сами говорите, что людей в Хреплё почти не осталось.
— Будут, как раньше, из Острова приезжать, из других деревень, которые тут рядом. Дачникам-то все равно, что здесь делается, а вот местные соберутся. Хватит нам прихожан, это точно.
Звучит маловероятно, но захватывающе. В конце концов, чудеса пусть редко, но случаются. Вернется мордовский предприниматель из очередной поездки, найдет единомышленников, и дело сдвинется с мертвой точки.
А там, может быть, и сама деревня оживится. Может быть, в этот раз энтропия не победит.
Батецкий район
Фото автора
