По поводу маловишерских пожаров осталось всего два вопроса: кто виноват и что делать?
С той ночи, когда сгорели пять двухэтажных домов (31 квартира), а еще один удалось отстоять, потому что полицейский патруль вовремя заметил неладное, прошло две недели.
Поджигателя(ей) сыщики пока не нашли. По крайней мере накануне выхода в свет этого номера «НВ» в СУ СКР по Новгородской области нам ответили именно так: задержанных нет.
Искали, но не нашли в прошлом году и несколько лет назад. Поджоги старых домов барачного типа — дело привычное для Малой Вишеры.
До 1 октября администрация района обещает предложить временное жилье в маневренном фонде каждому погорельцу. Вот-вот закончится ремонт в помещениях бывшей школы № 3...
Версии
Едва ли не самой правдоподобной причиной бед считаются похождения неадекватного местного жителя. Под этим есть некая историческая основа.
В 1990-е был прецедент, когда наводил «шорох по деревне» озабоченный пироман. Выжигал старые частные дома. Долго не могли поймать. Пока не загорелась крыша хлебокомбината.
Тогда милиция обратила внимание на некоего гражданина, активно участвовавшего в тушении. Он и ранее оказывался в первых рядах. Впору медаль давать. С гражданином стали, как говорится, работать. И он поведал о своем хобби. После чего был отправлен на лечение. К пожарам последних лет не причастен — не дожил.
Наверняка пациенты психоневрологического интерната в деревне Подгорное проходят сейчас не только врачебную проверку. А вдруг кого-то унесла нелегкая в райцентр в ночь на 15 сентября? Осень на дворе...
Но маловишерцы (будучи в городе, я попытался провести этакий анонимный блиц-опрос) сомневаются в «сумасшедшей» версии. Хотя подчас предлагают соображения, тоже не вполне здравые. Даже свои власти обвиняют, мол, жгут, чтобы не разбирать «ветхозаветный фонд». Чтобы разбираться с погорельцами, наверное? И потом, горят не только те дома, которые предназначены под снос.
Как-то понятнее допущение о криминальном бизнес-интересе. Если не видеть пустующих старых пепелищ: участки под застройку не востребованы.
Только и остается сказать: компетентные органы разберутся. А они, как нам пояснили в СУ СКР по Новгородской области, отрабатывают разные версии. И экономическую.
Страхи
Дом на Пушкинской, 29-а, — в считаных метрах от сгоревшего 29-го. Екатерина, мама двух малышей, в ту злополучную ночь примчалась домой, бросив свою ночную смену.
— До ручки входной двери дотронуться было нельзя, — рассказывает она. — Мужчины, выскочив во двор, стали разбирать сарай, чтобы огонь не перекинулся на наш дом. Боялись, что рванут баллоны с газом, но их успели вытащить. Боимся и теперь. Спим со светом.
Что тогда говорить погорельцам? У них вообще — бессонница. «Между четырьмя и пятью часами обязательно просыпаемся, как по будильнику», — такие рассказы.
Заман, сосед Екатерины:
— Весь квартал в пожарищах! Дурак сделал? Ловко у него вышло: знал, где поджигать, маршрут продумал и пути отступления. Я сам себя дураком чувствую: кучу денег в ремонт вложил, но нет никакой гарантии, что однажды не придется, стоя на улице, смотреть, как все это догорает. И хорошо еще, если так, можно ведь и не успеть выскочить.
Кто теперь в Малой Вишере не знает, что надо бдить? Высматривать подозрительных субъектов, запирать подъезды. А еще лучше — выставлять ночной караул, сменяя друг друга. Предупрежден — значит, вооружен. Напуган — значит, предупрежден.
Требования
«О чем тут с ними разговаривать?!» — кто смотрел по ТВ сюжет о встрече администрации с погорельцами, наверное, помнит решительного мужчину, махнувшего рукой на президиум. Оппонент властей настаивал, чтобы погорельцам предоставили квартиры в новых домах, достраивающихся по программе расселения ветхого жилфонда.
На самом деле не всякий погорелец считает допустимым выдвигать такие требования. Хотя бы потому, что и до него люди страдали от пожаров. Какое у него право получить жилье раньше, чем они?
— Я пересмотрел этот сюжет дважды, — говорит заместитель главы района Дмитрий ПЛАТОНОВ. — Я здесь родился и вырос, знаю почти всех в лицо. Большинство на том собрании — люди, не имеющие отношения к пожарам. Что касается тех, кто шумит больше всех... Мы делали запросы в БТИ, в юстицию. Просто, чтобы знать ситуацию по каждому отдельно взятому человеку и его семье. Допустим, Надежда КУРМАЧЕВА. Ей негде жить? Неправда. Квартиру в сгоревшем доме она сдавала внаем. В ней прописаны несколько граждан с такими фамилиями, как Крнац, Сандулеску, Мареску, Ротарь... Тут еще надо посмотреть, не регистрация ли это иностранцев, не «резиновая» ли квартира была?
— Или вот читаю в Интернете, что не надо давать деньги на строительство жилья для переселенцев властям, — продолжает Дмитрий Борисович. — Мол, дайте нам по миллиону, и мы сами решим свои проблемы.
Если бы закон допускал такую возможность, можно предположить, что старые деревянные дома горели б еще чаще. Вне зависимости от сезонных обострений. И не только в Малой Вишере. За миллион-то в райцентре можно найти местечко получше, чем в бараке. Даже дом небольшой построить.
Нет, по закону все не так. Тому, кто проживает в доме под снос, полагается ровно столько квадратных метров, сколько у него есть. Если у вас их 10 было, 10 и получите. Стоимость 1 кв. м в новых домах, возводимых для переселенцев, сейчас — около 30 тыс. рублей. Вот и считайте.
Маневры
Игорь НИКАНДРОВ по имевшейся у него жилплощади как раз мог бы стать «миллионером». Но не станет: с женой и двумя сыновьями школьного возраста он жил в доме по улице Коммунистической, 19, который не был признан аварийным. Это значит, что погорельцы могут претендовать лишь на временное проживание в маневренном фонде.
Игорь — в недоумении:
— Нам говорили, что дом аварийный. И в администрации, и пожарные. Но когда получили официальный ответ, оказалось, что — нет, нормальный, только нужен капремонт, который будет произведен ориентировочно в 2021 году.
Если жильцы были не согласны с решением межведомственной комиссии, имели право обратиться в суд. Но они ведь успокоились, Никандровы и сами ремонт затеяли, пол перестелили.
Винить администрацию задним числом, что она искусственно занижает процент аварийных домов? А смысл? Муниципалитет не вкладывает ни рубля в финансирование программы расселения. Деньги только федеральные и областные. И немалые, вроде: только в райцентре планируется расселить 36 ветхих домов, а там — 507 человек.
Кстати, заключение об аварийности — еще не гарантия расселения. Программа не учитывает дома блокировочной застройки, не имеющие мест общего пользования. То есть у жильцов двухквартирного покосившегося домишки вообще нет шансов покинуть развалюху с помощью государства. А таких домов, вполне официально аварийных, в Малой Вишере — 38! Двухэтажных на несколько квартир, типа сгоревших — с десяток. Похожих, но включаемых лишь в амбициозные планы капремонтов на годы и годы вперед — побольше.
Программа по расселению не резиновая: в нее вошли дома, признанные аварийными до 1 января 2012 года. И рассчитана она до 2017 года. А дальше?
Частота упоминаний чиновниками о необходимости строить жилье социального найма внушает несмелую надежду, что процесс пойдет. Вот-вот через год, а может, два или... Просто не видно иного выхода. А бараки все видят и никто не любит. Но жечь...
При нынешнем социально-экономическом раскладе — верх цинизма. Психу только и простительно. Он — тоже объективная аварийная ситуация.
Вместо эпилога
Что еще? Говорят, в Малой Вишере на неделе сам Андрей Малахов побывал. То ли правда, то ли слух. Во всяком случае, как кому-то думается, надо выбивать жилье через Москву: Первый канал, приемная Президента, всё такое...
Между тем замглавы сильно сомневается, что шесть помещений, которые сейчас готовят для погорельцев в бывшем интернате, будут заселены. Многие отказываются от маневренного фонда.
А гражданину Никандрову выбирать не приходилось: взял, что дают. Жил на Коммунистической, теперь — на Революции. Вся семья в одной комнате: тут и спальня, и кухня. Не распакованные еще узлы — гуманитарка от друзей, знакомых, сослуживцев. Дареный старый диван. Старые табуретки — это сам припас в гараже. За два дня до пожара купил новый большой холодильник — так и сгорел в коробке. Все теперь заново. А как? Взять бы ссуду, да страшно: за 40 уже. Вдруг работу потеряешь.
Напротив апартаментов Никандровых в бывшей школе (разумеется, старой и, конечно, деревянной) — дом примерно тех же достоинств. Убогий дворишко. Постройка типа «сортир». Собака на цепи, прибитой прямо к дому. Знала бы, какие дела в городе творятся по ночам, давно, наверное, сорвалась бы. Ей это как-то проще...
Дмитрий КАНДИНСКИЙ (фото)
